Позывной "Хоттабыч" (СИ) - "lanpirot" - Страница 30

[2] Друзья и товарищи по петербургскому «Союзу борьбы за освобождение рабочего класса» звали революционера Ульянова не иначе, как «Стариком». Такова была партийная кличка Ленина в 1893 – 1895 годах.

[3] Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб, или Хоттабыч, — джинн, один из главных героев повести–сказки «Старик Хоттабыч» (1938), написанной Лазарем Лагиным. Хоттабыч — «тощий и смуглый старичок с бородой по пояс». Очень добр, хотя и весьма вспыльчив и горд, любит иногда прихвастнуть. Способен на глубокую и искреннюю привязанность, обладает подвижным и лукавым умом, весьма эмоционален. Ко времени событий повести Хоттабычу было 3733 года (в фильме 1956 года указывается 3732 года и 5 месяцев). Имеет брата, Омара Юсуфа, к которому очень привязан, несмотря на прескверный характер последнего. Судя по данным анкеты, которую он заполнял в эпилоге повести, круглый сирота и холост. О жизни джинна Гассана Абдуррахмана ибн Хоттаба до заточения в сосуде мало что известно. Но из его слов можно заключить, что он был из правоверных джиннов, служил Сулейману ибн Дауду (был рабом его кольца), то есть Соломону, был «владыкой телохранителей из джиннов», повелевающим неизмеримым войском джиннов, шайтанов и маридов. Вместе с братом, Омаром Юсуфом ибн Хоттабом, ослушался Сулеймана и был заточён в глиняном кувшине. Во время событий повести (точная дата не указана) был найден пионером Волькой Костыльковым и выпущен на волю. Принял решение служить своему спасителю. К концу описанных в повести событий увлекся радиотехникой. В фильме Хоттабыч становится цирковымиллюзионистом.

[4] Лазарь Иосифович Ла́гин (настоящая фамилия — Гинзбург; 21 ноября [4 декабря] 1903, Витебск, Российская империя — 16 июня1979, Москва, СССР) — русскийсоветскийписатель и поэт, ведущий представитель советской сатирической, фантастической и детской литературы, автор повести–сказки «Старик Хоттабыч». Псевдоним Лагин — сокращение от Лазарь Гинзбург — имени и фамилии писателя.

[5]Чарлз Ро́берт Да́рвин — английскийнатуралист и путешественник, одним из первых пришедший к выводу и обосновавший идею о том, что все виды живых организмов эволюционируют со временем и происходят от общих предков. В своей теории, развёрнутое изложение которой было опубликовано в 1859 году в книге «Происхождение видов», основным механизмом эволюции видов Дарвин назвал естественный отбор. Позднее развивал теорию полового отбора. Ему также принадлежит одно из первых обобщающих исследований о происхождении человека.

— Ну, это вы слишком просто захотели от нас отделаться, товарищ Хоттабыч! — на полном серьезе заявил Иосиф Виссарионович. — Спокойно умереть — это совсем не наш путь, правда, Лаврентий Павлович? — отчего–то спросил вождь наркома внутренних дел.

— Так точно, товарищ Сталин! — тут же отозвался верный соратник. — В такой трудный для страны час просто умереть — непозволительная роскошь для настоящего патриота! Особенно для такого потенциально мощного Силовика!

— Вот! Очень правильная позиция! — Сталин энергично рубанул рукою воздух рукой, и меня натурально едва не размазало по стулу — словно металлический рельс на плечи упал! От вождя хлестануло такой мощью, а он этого «всплеска» даже и не заметил вовсе! А меня едва не в дугу согнуло и со стула снесло!

— Ох еп… — Давление мгновенно исчезло, а Иосиф Виссарионович кинулся мне на помощь. — Медика ко мне! Срочно! — Зычно крикнул он, а я успел заметить «краем глаза» исходящую от него слабую «вибрацию» пространства. Видимо, продублировал голосовой приказ какой–нибудь колдунской примочкой. Вождь опустился рядом со мной на колени и бережно приподнял мою голову с ковра. — Держитесь, товарищ Хоттабыч — сейчас Медик будет! Простите, великодушно — забылся, «зажегся» и выплеснул…

— Не стоит… переживать по такому… мелкому… поводу… — С отдышкой произнес я. Интересно, размозжил он мне все кости, или нет? — Мне одно… так и так помирать скоро… А все, что я мог — ваши Мозголомы из меня вынули…

— Отставить помирать, товарищ полковник! — жестко приказал Сталин и мне, отчего–то, страстно захотелось выполнить этот недвусмысленный приказ. И ведь звание мое вспомнил…

— Есть, отставить… помирать, товарищ Верховный Главнокомандующий! — просипел я, завозившись на ковре. Но сил, чтобы подняться, не хватило.

— Вот, совсем другое дело! — Иосиф Виссарионович положил ладонь на мой затылок, и от него пошел ко мне слабенький поток лечебной Силы, несравнимый даже с воздействием лейтенанта Егорова, не говоря уже о возможностях профессора Виноградова. Да, не Медик Виссарионыч, ой не Медик! Но мне слегка полегчало — спасибо и за это. — Вы нужны своей стране! — продолжал тем временем «забалтывать» меня Сталин. — Вы знаете, что потенциальный Силовик с Резервом, подобным вашему, сопоставим с целым танковым полком?

— А то и дивизионом, товарищ Сталин! — донесся до меня голос Петрова.

— Ну, это смотря, в какой специализации инициироваться. — Это уже Берия.

— Слышал, товарищ Хоттабыч? — произнес Сталин, пристально глядя мне в лицо. — Не время умирать!

— Так я бы с радостью, товарищ Сталин… — От такого напора первых лиц государства я несколько растерялся. — Но… я же… Я старый, выживший из ума хрыч… Натворю еще делов с этой вашей Силой…

— А я в вас уверен, товарищ Хоттабыч! — непререкаемо заявил Иосиф Виссарионович. — Да где носит этого Медика, бозишвили [1]? — по–грузински выругался Сталин, одновременно с открывающейся дверью.

Незнакомый Медик мгновенно подбежал ко мне и приложил руки, окрасившиеся салатного цвета «излучением», к моей многострадальной голове, снимая боль с моих, «побитых жизнью», нервных окончаний.

— Что так долго? — немного резковато спросил вождь, «гипнотизируя» желтым тигриным взглядом слегка «сбледнувшего» с лица Медика.

И готов поставить что угодно, в глазах Сталина «плясали» самые настоящие разряды молний. Воздух сгустился до плотности киселя, что вновь стало тяжело дышать, несмотря на все манипуляции пользующего меня целителя.

— Виноват, товарищ Сталин! — Несмотря на бледность, Медик не потерял присутствия духа. — Если не снимете Давление, я ничем не смогу помочь этому пациенту! — авторитетно заявил он, однако побледнел еще сильнее. Может, от профессиональных усилий, не знаю? Но мужик явно боевой, перед самим Виссарионычем не спасовал! Респект и уважуха ему, как мелкие сопляки в моем мире любили говорить.

— Джандаба! [2] — вновь резко выругался по–грузински вождь. Надо же, как его проняло! Я читал, что по–грузински он ругался только в самом сильном волнении, да и то среди своих. А здесь, при мне, уже который раз…

Воздух вновь свободно заструился, проникая в расправившуюся грудь. В глазах прояснилось, и скованная болезненным спазмом спина, наконец–то, заработала.

— Извините, товарищи! — повинился в очередной раз Иосиф Виссарионович (немыслимое дело!), помогающий на пару с врачом мне подняться и занять прежнее место. — Усталость свое берет… — Вокруг глаз вождя «нарисовались» темные круги, веки набрякли, и проступили грузные «мешки», лицо посерело и уже совсем не напоминало того «гостеприимного» хозяина, который несколько минут назад встретил меня на пороге кабинета. Это ж, какую силу воли нужно иметь, чтобы так держаться?

— Вам бы отдохнуть, товарищ Сталин… — заикнулся, было, Медик. — Поспать, хоть немного! Нельзя только на одних только «Освежающих формулах» столько времени держаться! Это я вам ответственно, как Медик заявляю! Если не меня, так хоть Владимира Никитича, послушайте! Надорветесь…

— Да понимаю я все, Поликарп Вельяминович, — устало произнес вождь. — Вот закончу с делами… и посплю… часок–другой… Торжественно обещаю! — Лицо Иосифа Виссарионовича на секунду просветлело, однако, его выражение, говорило, что выполнять это свое обещание он не сильно–то и торопится. Ох, как я его понимаю! Тоже, бывало, сутками не спали, и на фронте, и позже… Служба, иной раз, такой задницей оборачивалась, что только держись!