Попаданка для пленного змея. Ненталь (СИ) - Сапфир Ясмина - Страница 17

И даже не потому, что именно к ней он стремился, когда выкарабкивался из комы, когда вытаскивал свое тело из немощи и боролся с самой смертью.

Все это было заложено природой, ради продолжения рода с самой подходящей оборотню парой.

Все это было на уровне инстинктов. Связь с парой, а даже точнее — привязка к ней.

Но Ненталь ощущал и другое: то, что не диктовали инстинкты и то, к чему природа истинности не имела никакого отношения.

Это романтик Эманор видел в этом любовную страсть, душевный пыл, некое волшебство. Нечто возвышенное, хотя и на плотском фундаменте похоти. Ненталь никогда не болел ни романтикой, ни взглядом на жизнь из-под розовых очков. Он знал, что нага приковывает к нари природная необходимость стать для нее тем, от кого истинная захочет иметь детей. И она же превращает тело оборотня рядом с нари в машину для секса. Подчиняет его эмоции, подчиняет его мысли…

Однако Ненталь видел в Аде существо, которое есть за что уважать и любить просто потому, что Ада — это Ада.

А подобного от Ненталя немногие удостаивались.

Она понимала, что теряет силы. Ощущала, что истратила много магии и энергии. Но все равно шла к своей цели. Так быстро, как только могла и вряд ли многие также сумели бы. Обучаться путешествовать зеввами во сне — то еще испытание. Ненталь знал это лучше кого-либо.

Во сне тебе противостоят не только магические потоки, еще не совсем подвластные, своенравные как те же человеческие жеребцы, которых лишь учат подчиняться узде и не роптать под строгим наездником. Во сне тебе противостоит нечто куда более мощное и несокрушимое — собственное подсознание.

А подсознание землянки должно было четко говорить ей, что зеввов не существует. Что все это бред, грезы. И не нужно так напрягаться, стараться. Просто нет смысла и повода.

Собраться в этой непростой ситуации, снова и снова стремиться освоить чужеродную пока для нее магию — это был настоящий подвиг. Ненталь видел это. Осознавал. Чувствовал. Потому что был связан с нари аурным канатиком. И ощущал, мог оценить — сколько усилий она потратила.

И от этого ему еще больше хотелось помочь.

Наг знал Аду не так уж долго. Но она каким-то образом пробралась слишком глубоко, в самое нутро змея и, кажется, там поселилась.

Стала такой близкой, такой родной. Девочкой, о которой хотелось заботиться. Которую хотелось носить на руках. Помогать, засыпать подарками, окружать всем самым лучшим. Баловать и удивлять тем, что у него есть и что он может.

Водить на приемы адельтаха Гардавии, заставляя всех уважать Аду и восхищаться ей так, как восхищался Ненталь.

Да много чего наг хотел бы для нее сделать, подарить ей и продемонстрировать.

Но все что он мог — лишь напрягать Аду еще больше, нагружать только сильнее.

Обстоятельства давили тисками острой необходимости. Ситуация взяла в кольцо безвыходности.

В какой-то момент Ненталь понял, что они оба сильно потратились. Он так не хотел с ней расставаться… Просто сидел бы рядом — и все. Больше ничего и не нужно.

Пусть все тело напрягалось бы от желания так, словно вот-вот взорвется. Ненталь терпел бы, не домогался ее. Усталую, измотанную, бледную… Маленькую, хрупкую, но не сломленную…

Невероятную в своей силе воли.

Но Аде требовался отдых в ее сне, в ее мире, без вмешательства Ненталя и магии нагов. Поэтому змей сделал над собой последнее усилие. Сломал свою волю и себя самого стиснул в кулак в очередной уже раз. Вспомнил Эманора, который рвался за своей нари, бился о стены, чтобы за ней не бежать и впервые понял. Даже прочувствовал все то, что ощущал тогда младший брат…

Ненталь мысленно вообразил, что его сковали магические кандалы, припечатали к стене намертво. И… отправил Аду домой, зеввом.

Нари жила в измерении зеввов, легко и быстро в нем осваивалась. Просто еще не видела его. Поэтому полет получился легким и быстрым.

Ненталя повело. Он очнулся, вернулся из сна в реальность — быстро и резко. Дурман близости Ады, который затмевал все, даже дикую слабость, мог поднять из могилы, резко развеялся, как небывало.

На плечи словно булыжники навалились. Как тогда, в последнее испытание на отборе, после которого наг и впал в кому.

Тело прострелила боль, ударила в несколько чувствительных мест. Напоминала, что Ненталь еще не совсем здоров и плюс к тому голодает, испытывает жажду, ослабляя едва вырвавшийся из плена гибели организм.

Наг попытался подняться. Но рухнул на пол и не мог даже пошевелиться…

Наконец, Ненталю удалось наскрести хотя бы немного сил. Он медленно, с усилием выпрямился вертикально, поднимая тяжелое, как булыжники, тело. С трудом скрутил неповоротливый хвост в кольца. Казалось — на плечах не доспех — целая гора навалилась. В висках гудело, а голова здорово кружилась.

Силы таяли и требовалось продолжать экономить энергию. Пока не придет время ее тратить.

Так или иначе.

Ненталь лег и представил лицо Ады. Ее огромные лучистые глаза, в которые хотелось смотреть неотрывно. И по которым он уже жутко скучал. Тут же воображение и память дорисовали и все остальное. Тонкие черты, скулы, красиво очерчивающие аккуратные щечки. Нежные маленькие губы, в которые так и тянуло впиться поцелуем. Тонкую талию и тепло ее желания освободить нага из плена.

Оно вдохновляло и облегчало физическую боль и немощь.

Ненталь постарался приглушить пожар желания, которым тотчас вспыхнуло тело. И продолжая удерживать лицо Ады в памяти, как искру в непроглядной тьме, как маяк в остервенелую бурю, начал дышать так, чтобы впасть в транс.

Вдох выдох. Тело становится более мягким, ватным.

Вдох выдох.

Кровь замедляется, пульс почти исчезает.

Тело каменеет. Сознание медленно уплывает из реальности. Ненталь удерживал себя между сном и реальностью, чтобы опять не вытянуть в грезы Аду. Ей нужно передохнуть.

Ей нужно набраться сил.

Внезапно наг явственно ощутил движение. Тело ожило в одно мгновение, как в момент, когда Ада рухнула практически в руки Ненталя.

Наг рванул в сторону неосознанно. Инстинкты сработали быстрее, чем мысль пронеслась в голове.

Силы резко сфокусировались на броске. Так на войне, много дней голодая, изнывая от жажды бросаешься в последнюю, решающую схватку. Откуда только что берется? Силы? Воля к победе! Скорость, наконец! Сам не понимаешь. Включается уже не второе — третье, четвертое, сто пятое дыхание. Ты несешься на чистом адреналине, как на топливе, которое выжигает последние ресурсы организма, но зато дает ему шанс…

Ада практически упала в руки Ненталя. Опять.

Наг уже коснулся ее, ощутил этот ток, эти удивительные искры, которые высекала каждая встреча его тела к нари. Ощутил эту легкость, почти отсутствие веса своего огромного тела лишь потому, что она рядом, от ощущения — «она тут!»

Все это было лишь мигом. Мгновением триумфа, мгновением чистого незамутненного ничем восторга.

Что-то невероятное, неповторимое всякий раз.

Как в детстве — когда вдруг и неожиданно первым среди ровесников осваиваешь переворот из человека в змея. Первым! Среди ровесников! Они еще пытаются, они не понимают — как и что нужно делать. У них то появляется несколько чешуек на ногах, то хвост до колена. И ребята валятся на землю, катаются, пробуют снова.

А ты уже обращаешься на раз два. И это так… удивительно. Волшебно… Ничто не может с этим сравниться.

Когда на секунды уходит боль, стирается все плохое. Исчезает в дымке все, что тревожило.

Все остальное становится совершенно неважным на фоне этого упоительного мгновения. Которого ждешь годы…

Ненталь ощутил тяжесть тела нари в своих руках. Не тяжесть — вес. Так, наверное, сказать правильней. Она была легкой, теплой и сонной. Расслабленной и такой хрупкой, что у всех инстинктов Ненталя будто взвели курки. Защитить, уберечь. Он сам превратился в инстинкт, не самосохранения и не истинности — защиты нари.

Ада даже еще не открыла глаз, не поняла, что случилось.