Танцующий лепесток хайтана (СИ) - "YeliangHua" - Страница 60

Снова открыв чат, он поморщился, стараясь не смотреть на сообщения, отправленные ему Вэйюем день назад.

Немного поколебавшись, он все-таки сумел с пятого раза выдавить из себя единственную фразу:

«Еще один пропуск — и о роли Тасянь-Цзюня можешь забыть.»

Это было совсем не то, о чем он хотел изначально сказать Вэйюю.

И совсем не звучало как вопрос.

Перечитав отправленное сообщение дважды, Чу выдохнул, успокаивая себя тем, что, по крайней мере, прочитав это, Мо Жань точно не подумает ничего лишнего.

К слову, Вэйюй прочитал это буквально в одну секунду.

«Ваньнин...»

Он отправил в ответ лишь одно слово, но этого хватило чтобы Чу тут же пожалел о решении вообще что-либо писать. Его позвоночник словно прошибло электрическим разрядом. С каким-то иррациональным ужасом он смотрел на это единственное слово, которое было его собственным именем…

«Дай мне полчаса, и я приеду. Нам нужно поговорить» — пришло от Мо Жаня новое сообщение через пару минут.

Чу Ваньнин выдохнул. Сжал пальцы на прохладной поверхности мобильного.

По крайней мере, Мо Вэйюй мог приехать на репетицию — а, значит, прошлой ночью его шоу обошлось без травм, переломов и ушибов. И, да, он все еще отвечал на сообщения Ваньнина — даже после того как балетмейстер пропал почти на сутки. Факт сам по себе довольно удивительный, но почему-то неким извращенным образом его радующий.

Балетмейстер Чу снова перечитал предыдущие взволнованные сообщения Мо Жаня — те, в которых парень спрашивал, когда Ваньнин «вернется домой», и писал о том, что ждет его.

Перед глазами снова помутнело, но несколько глубоких вдохов и выдохов помогли ему взять себя в руки. Он считал до пяти на вдохе и до восьми на выдохе, замедляясь подобно тому, как это делают в медитативных практиках. К заледенневшим на мгновение ладоням постепенно начинало возвращаться тепло. Пальцы рук снова его слушались.

«Хорошо.» — напечатал Чу Ваньнин и тут же спрятал телефон в поясной карман.

«Поговорить» могло означать что угодно: возможно, Вэйюй и сам подумывал бросить постановку. С другой стороны, разве не должен был этот факт облегчить существование Чу?

Почему же при мысли о том, что все, возможно, закончится вот так, он снова начинал сходить с ума?.. Разве это не было бы лучшим развитием событий?..

О чем еще им нужно было «поговорить», если не об этом?..

Чу Ваньнин снова пробежался глазами по их переписке: от Мо Жаня не было ни единого намека на желание обсудить произошедшее той ночью, когда он подлил балетмейстеру несколько капель снотворной настойки.

Зачем он это сделал — до сих пор оставалось только догадываться.

Интересно, жалел ли он об этом так же сильно, как сам Ваньнин?..

Мо Жань все еще отсыпался после вчерашней попойки с Сюэ Мэном и близнецами, когда Ваньнин удосужился наконец ему написать. Телефон тихо пискнул рядом с подушкой — но этого было достаточно чтобы Вэйюй мгновенно пришел в себя в надежде, что это все-таки сообщение от «потерявшегося» Чу.

Конечно, дядя Сюэ уже рассказал ему, что балетмейстер, никого не предупреждая, вернулся к себе домой — и тут же настрого запретил даже приближаться к нему.

Дословно это звучало примерно так: «Я знаю, что Чу Ваньнин не стал бы так просто сбегать, ничего не объясняя. Он не только мой друг, но и пациент — и, если я увижу, что ему стало хоть немного хуже, я тебя прикончу!..»

Мо Жань, несмотря на такое прямое предупреждение, все равно думал объявиться на пороге Ваньнина еще вчера вечером, после выступления в клубе… но что-то его останавливало. Это было некое нехорошее предчувствие, которое продолжало грызть его с того самого момента, как Ваньнин буквально сбежал от него после репетиции...

В общем, вместо того, чтобы собраться с духом и встретиться с Чу лицом к лицу он напился в хлам.

А смутное предчувствие беды его все-таки не обмануло...

«Бл*ть… Юйхэн, ты издеваешься?!!»

Он едва удержался чтобы не разбить телефон об стену в порыве злости глядя на то, что именно написал ему Ваньнин. Судя по формулировке, эта гребаная китайская капуста была твердо намерена вышвырнуть его вон как бродячего пса.

Снова.

В который, мать его, раз!!!

«Чу Ваньнин, мать твою, ты вчера сам прогулял репетицию! Растворился, исчез с лица земли, пока мы с дядей искали тебя по больницам — а теперь выбрал именно ЭТОТ предлог чтобы от меня избавиться?!»

У Мо Жаня просто не хватало словарного запаса — в голове стоял отборный мат.

Но наверняка балетмейстер уже видел, что Мо Жань все прочел, и нужно было срочно хоть что-нибудь отвечать. Разбивать телефон было все-таки неважной идеей.

Превозмогая похмелье, Мо Жань попытался выдавить из себя что-то связное. Этим «чем-то» оказалось короткое «Ваньнин…».

Вчера после репетиции и выступления в клубе, вернувшись домой, Мо Жань с трудом держал себя в руках чтобы не начать снова написывать Чу десятки сообщений на нетрезвую голову.

Он надиктовывал феерические полотна текста — и тут же удалял их, потому что не ровен час Чу Ваньнин, прочитав нечто подобное, решит не просто сбежать с репетиции и пару дней игнорировать его, но и переедет заодно в другую страну.

Неотправленные сообщения Мо Жаня пестрили десятками извинений за собственную беспросветную тупость, предложениями встретиться «прямо сейчас» и все обсудить, или, как вариант — переехать к Чу Ваньнину, потому что тому наверняка небезопасно оставаться дома одному. Он просил Ваньнина ответить хоть что-нибудь — но… тут же стирал написанное, опасаясь, что этим «что-нибудь» станут слова, которые добьют его окончательно.

Под утро его огромные текстовые простыни сократились до единственной фразы, которую он так и не отправил — и сохранил в черновиках. Нет, пока что писать нечто подобное было рано — и опрометчиво.

Чу Ваньнин был не из тех людей, кто воспринимает всерьез признания в любви, написанные по пьяни, с опечатками — в четыре утра…

Что до теперешнего состояния Мо Вэйюя, то он буквально чувствовал, как лед вот-вот проломится под его ногами, словно не ровен час он упадет куда-то в пропасть, из которой никогда больше не сможет выбраться. А во всем виноват был, разумеется, он сам — и его глупая идея опоить Ваньнина настойкой, а затем... он едва не застонал в голос, вспомнив, как Ваньнин буквально плавился под его прикосновениями, и в то же время старательно пытался дать ему отпор. Его сладостные стоны все еще звенели в ушах, а раскрасневшееся лицо и припухшие от яростных поцелуев губы продолжали будоражить воображение.

И… как если бы этого было недостаточно для того, чтобы фантазии Вэйюя снова накрыли его такой несвоевременной волной возбуждения, память юноши снова в деталях и красках воссоздала то, как Ваньнин выглядел обнаженным.

«Бл*ть!»

Мо Жань едва не приложил сам себя лицом в стену, пытаясь избавиться от наваждения и хоть немного собраться, потому что время шло, и он должен был ответить Чу Ваньнину хоть что-то.

Он снова вспомнил, что в ту самую ночь в его голове возникла идиотская идея, что Чу Ваньнин никуда не уйдет от него если их отношения перейдут на новый уровень. В конце концов, это должно было случиться, да и Ваньнин больше не дергался так сильно от прикосновений, не был напуган, не выглядел затравленным — даже наоборот…

К сожалению, Мо Жань не учел, что мужчина сбежит от него при первой же возможности. Без объяснений. Быстрее проносящейся в небе кометы…

Идея и вправду была отстойной, как оказалось впоследствии.

Мо Жань понятия не имел, что ему теперь делать, и как себя вести с балетмейстером Чу, который после той ночи только и делал, что игнорировал его.

Им действительно нужно было поговорить.

Но, по крайней мере, когда парень все-таки совладал с собой и наконец предложил ему все обсудить, Ваньнин ответил «хорошо».

Это было уже что-то.

Спустя двадцать минут Вэйюй, растрепанный и вооруженный бутылкой минералки, ворвался на репетицию. Он знал, что выглядит помято, но ему было, по правде говоря, безразлично мнение коллег — сейчас его интересовал лишь один человек, и именно к нему он направлялся.