Благодатный мир (СИ) - Волков Олег Александрович "volkov-o-a" - Страница 23

— То-то же, — Анастасия аж светится от счастья. — Как мне Администратор объяснила, это специально надо мной поработали, чтобы все эти безобразия убрать. Она мне даже зеркало дала, большое такое. Любимый, — с придыханием произнесла Анастасия, — тебя ждёт очень приятный сюрприз, когда мы в первый раз пойдём в баню…

— Но! Но! Придержи язычок, — строго произнёс отец. — Рано тебе о бане думать. Вы ещё не муж и жена.

На что так прозрачно намекает будущая жена, понять не трудно. Юрий давно догадался, чем так любят заниматься взрослые, когда вдвоём запираются в бане. Вот, отец не так давно в предбаннике лавку обновил, сделал её ещё более длинной и широкой. Хотя она и без того была слишком длинной и широкой.

Радоваться бы надо. Как-никак, а будущая жена больше не дурнушка, можно даже сказать, красавица. Ну уж точно не хуже прочих деревенских девок. Надо бы, даже хочется, но не получается. Юрий замер на месте. Окружающий мир вдруг пошёл рябью. То ли сон, то ли он пьян, хоть и твёрдо стоит на ногах. Да что это за «Благодатный мир» такой? Юрий отлично помнит, какой на самом деле была Анастасия Зорина ещё вчера утром. И вдруг такая красота? А почему Господь бог сразу не сделал её такой? Или это чудо? Бесовское только.

— Гляньте! Дед Антон вернулся!

— Чудеса!

— Да как же это!

Односельчане возбуждённо загомонили. Дед Антон? Юрий враз позабыл об Анастасии и развернулся. Из Портала вышел дед Антон. Именно что вышел. Сам. На своих двоих.

И вновь мир перед глазами Юрия пошёл рябью. Ещё одно бесовское чудо, не иначе. Ведь все в деревне отлично знают, что у деда Антона ещё много лет назад отнялись ноги. Он вообще ходить не мог, только лежать на кровати. Да Юрий и сам прекрасно видел через круглое окно в стене пузатого летуна, как машина с четырьмя руками легко пронесла деда Антона словно младенца. Вон, как и сейчас, он был в той же самой длинной серой сорочке.

— Отец! — к деду Антону подскочил Игнат, его взрослый сын. — Ты можешь ходить?

— Да, сынок, — дед Антон радостно улыбнулся, прохладный ветерок задрал подол его серой сорочки до самых колен.

— Но как это возможно?

— Это виртуальное пространство, сынок. Здесь всё возможно.

— Какое такое пространство? — лицо Игната озадаченно вытянулось.

— Морок, обман глаз. На самом деле мы все лежим в капсулах в «могильнике».

— Отец, я не понимаю тебя. — Игнат окончательно растерялся.

— Забудь, — дед Антон махнул рукой. — Всё это бесовской морок, однако только в нём я могу ходить.

На этом странный разговор закончился. Дед Антон на своих двоих вместе с сыном отошли в сторону. Юрий проводил их глазами. Дед Антон родился в Большом внешнем мире, он явно знает гораздо больше, чем говорит. Точнее, сейчас, на радостях, он невольно проболтался. Плохо только, Юрий шмыгнул носом, что деда Антона не понять. Что это за странное пространство такое? Оно же бесовской морок, где только он и может ходить на своих двоих?

Дверь Портала открывается каждую минуту, даже чаще. Всё новые и новые односельчане продолжают и продолжают выходить на площадь перед церковью. Все как один удивлены и напуганы. Хотя нет, глаза некоторых стариков блестят от радости. Да, именно блестят. Юрий в задумчивости почесал затылок. Именно от радости, как у деда Антона. С чего бы это?

Однако очень скоро выяснилось и кое-что действительно страшное. На площади перед церковью так и не появился ни один ребёнок старше пятнадцати лет. Ни один! Даже хуже. Варя Ушкова, которая лишь зимой вышла замуж, принялась громко голосить. Как Юрий понял из её несвязанного лепета, она потеряла ребёнка. Родственники, мать и свекровь, пытались было её уверить, что это не так, что она всё ещё на сносях. Однако Варя Ушкова не с меньшим упорством продолжала твердить, что это так. Откуда у неё такая уверенность Юрий так и не понял.

Но Варе Ушковой поверили. Поверили другие матери, что до последнего надеялись, что их дети вот-вот выйдут из Портала и вернутся к ним. Вскоре в разных концах площади перед церковью навзрыд голосили женщины. Да и как им не голосить, когда из Портала вышел Парамон Железняк.

Только прошлой осенью Парамона женили на Лиде Рыжковой. Его жена тоже была на сносях, только, в отличие от Вари Ушковой, должна была вот-вот родить. Парамон без устали, будто безумный, бродил и бродил по площади, всё спрашивал и спрашивал людей, не видел ли кто его Лидочку. Но в ответ односельчане, все как один, только пожимали плечами. Тяжёлое уныние хмурой грозовой тучей повисло над площадью перед церковью. Хоть и в самом деле падай на землю и реви в три ручья.

День завернул на вечер, когда из Портала показались те, кого односельчане ждали особенно долго и терпеливо. Ждали так, что даже дед Антон так и не сбегал домой хотя бы для того, чтобы переменить длинную серую сорочку на штаны и рубаху.

Первым из Портала показался жутко обескураженный Стас Немеев. За ним, почти сразу, вышел отец Кондрат. Односельчане тут же обступили их. Возбуждённые голоса, крики и плач обрушились на старосту и священника. Отец Кондрат сперва сердито озирался по сторонам, а потом резко поднял руки. Люди тут же умолкли. Однако священник ничего не стал говорить, а направился к церкви. Односельчане молча расступились перед ним.

Стыдно признать, но Юрий и сам терпеливо ждал, пока появится отец Кондрат. Пусть глубоко в душе он недолюбливает священника, но прекрасно понимает и другое: это благодаря ему в Вельшино царит покой и порядок. И вот теперь односельчане с нетерпением ждут, что им скажет духовный пастырь, посредник между богом и людьми. То ли специально, то ли нет, но отец Кондрат самым последним вышел из Портала. Юрий специально несколько раз обернулся, однако следом на площади перед церковью никто более так и не появился.

— Люди! Истинные люди! — привычный зычный голос отца Кондрата разлетелся над площадью, едва священник поднялся на крыльцо церкви. — К вам обращаюсь я!

Господь наш послал нам тяжкое испытание, дабы мы укрепились в вере нашей. Я призываю вас к стойкости и смирению. Не обманывайтесь! — отец Кондрат вздёрнул руки. — Мы с вами не в нашем родном Вельшино. Нет! То, что вы видите, что вздыхаете, что трогаете и даже мы сами — это всё морок и бесовское наваждение. Это и есть «Благодатный мир», только в нём нет божественной благодати.

Люди перед церковью возбуждённо загудели. На отца Кондрата со всех сторон посыпались вопросы. Однако священник вновь поднял руки, односельчане тут же смолкли.

— Увы, люди истинные, — отец Кондрат тяжело вздохнул, — машины и бесы забрали наших детей. Не ищите их, не ждите их, ибо они не вернутся к нам.

Несколько женщин перед церковью тут же громогласно разрыдались.

— Крепитесь, люди! — возглас отца Кондрата заглушил плач женщин. — Ибо бесовские машины так и не смогли забрать у нас самое главное, самое бесценное — наши бессмертные души!

Верьте мне, люди! Ибо только вы, люди истинные! Ибо только нас ждёт спасение! Господь не оставит тех, кто верен ему! Но отринет тех, кто предаст его! Кто поддастся соблазнам машин бесовских!

— Что нам делать? Отец Кондрат! — раздался из толпы чей-то голос.

— Только то, что мы и может делать, — отец Кондрат опустил плечи и понурил голову, — жить. Жить дальше. Жить так, как мы всегда жили. Трудиться на земле, и молить Господа нашего о спасении. И помните! — отец Кондрат резко выпрямился. — Каждого из нас теперь подстерегает соблазн! Соблазн адский! Дьявольский! «Внутренние глаза»! О них я говорю!

Там, — палец отца Кондрата уставился на Портал, — каждому из нас бесовская девка рассказала о «внутренних глазах». Специально рассказала и показала. Вот оно главное искушение дьявола, которое подстерегает каждого из нас. Каждого!!! — отец Кондрат взвизгнул так, будто ему на ухо наступил медведь. — Кто поведётся на него, будет смотреть его, того ждёт ад и адские мучения на веки вечные!

Отроки! К вам в первую очередь обращаюсь я. Помните, что только вера в Господа нашего спасёт вас. Спасёт нас. Нас всех спасёт. Родители! Не оставьте чад своих. Бдите, чтобы дети ваши не попали под дьявольское очарование «внутренних глаз». Напоминайте им каждый день, каждый час напоминайте, что дьявол не дремлет! — отец Кондрат выразительно поднял указательный палец, будто ткнул в небо.