Начало пути (СИ) - Селютин Алексей Викторович - Страница 28

— Работорговцы? — удивилась она…

Я рассказал ей о себе всё. Всё о себе в этом мире. Рассказал о том, как тут очутился, как выживал, как долго бродил в одиночестве и вместе с матаном. Рассказал, как жил в лагере, рассказал про Джона Казинса и про то, как потерял матана. Рассказал про голоса в голове и про то, как они меня постоянно куда-то гонят. Не стал лишь рассказывать о беременности Дейдры. Что-то опять меня остановило от стопроцентной откровенности.

Мириам слушала внимательно и перебила лишь однажды, когда Рэнэ притащил садок с сиреем. В деревянной клетке сидела остроклювая птица с длинными когтями, внешне очень похожая на сокола. Хоть глаза птицы были закрыты колпаком, чтобы не пугалась, Рэнэ продолжал нашёптывать что-то успокаивающее. Пока я разглядывал птицу вблизи, Мириан написала послание, торопливо водя пером по пергаменту. Затем передала Рэнэ, сказала, чтобы не мешкал с отправкой и, если будет ответ, сразу шёл к ней.

А когда мажордом ушёл, нам с Мириам пришлось переехать в другую комнату. Пришли слуги и занялись уборкой. Нам принесли фруктов и я закончил свою историю рассказом о том, как во время ужасного ливня вышел из леса к деревне. Что там увидел и как поступил с теми, кто вызвал в моём сердце чудовищную по силе ненависть.

— Я уверена, аниран так и должен был поступить! — вместо того, чтобы пустить сочувствующую слезу о тяжёлом пути неприспособленного к местной жизни пришельца, она сурово рубанула рукой по воздуху. — Тот, кто прошёл бы мимо, имея возможность вмешаться, не нужен нам! Такой аниран никогда не станет «милихом»! Ты правильно поступил, Иван. Хоть… Хоть… Хоть я не знаю, как должна вести себя мать, у которой отбирают ребёнка, уверена, не стала бы стоять в сторонке.

Мириам тяжело вздохнула и сделала хороший глоток из чаши. Я хотел успокоить её, взбодрить, сказав, что ещё не всё потеряно, что всё ещё можно изменить. Что она всё ещё молода и время у неё есть. Но не успел и рта раскрыть как из женских глаз потекли слёзы. Видимо, сегодняшних событий ей хватило с лихвой.

Я не знал, что делать. Не знал, что сказать. Не мог себя заставить встать с места, погладить женщину по голове и сказать пару успокаивающих слов. В тот момент моё сердце словно игла пронзила — я осознал, что такие слёзы, скорее всего, увижу ещё не раз. Не один десяток раз.

— Мириам, — тихо произнёс я, умышленно не став добавлять «примо». — Я обещаю тебе, что бы не случилось, что бы не произошло, я не сдамся. Я упорно буду идти вперёд и обязательно найду способ вам помочь. Помочь вашему миру. И начну с того, что послушаю тебя и отправлюсь в Обертон. Постараюсь заручиться поддержкой короля и попрошу за вас. Я обещаю вас не забыть.

Женщина посмотрела на меня, слегка улыбнулась и утёрла слезинки у глаз.

— Я верю тебе, аниран.

Ближе к ночи, когда весь хаос в доме был ликвидирован, примчался Каталам. Тот самый вспыльчивый бородатый сотник, который постоянно чесался в разных местах. На жеребце белого окраса он пересёк врата имения и по-молодецки затормозил у крыльца. Спрыгнул, передал поводья конюху и ворвался в дом. А когда увидел меня, спокойно сидящего на стульчике, совершил самый логичный поступок, который на его месте совершил бы каждый, — вцепился в рукоять меча.

— Ты-ы-ы-ы!?

— Добро пожаловать в мой дом, Каталам, — жена Фелимида быстро встала и накрыла руками эфес. — Не доставай оружия и не смотри так на гостя. Сейчас он тебе сам всё расскажет… И покажет.

Каталам пыхтел, как паровоз, а потому мне пришлось стравить его пар. Я поднялся со стула, сжал пальцы в кулак и прикрылся появившимся щитом. Затем совершил несколько атакующих движений или приёмов защиты. Деактивировал и сел обратно.

Но Каталам всё равно продолжать пыхтеть. Только в это раз он ещё и онемел. Мириам пыталась отодрать его руку от рукояти меча, но ей не удавалось — сотник превратился в каменную статую.

— Не может быть, — наконец, выдал он совсем неочевидное. — Так вот почему…

— Каталам! — грозно произнесла Мириам, безуспешно сражаясь с мускулистой мужской рукой. — Каталам, приди в себя! Да, перед тобой аниран. Эка невидаль… Но меня больше интересует, что с моим мужем. Тебе удалось что-нибудь выяснить?

— Да, примо, — кивнул он, продолжая подозрительно косить на меня глазами. — Удалось.

Мы втроём сели за столик. Рэнэ проявил изрядное рвение и принёс вина, хлеба, тонко нарезанного мяса. Подкинул дров в просторный камин и сел поодаль, чутко прислушиваясь к разговору.

Каталам рассказал, что Фелимиду преградили путь перед дверями спальни принца и прямо там взяли под стражу. Храмовники заковали его в кандалы и увели. А затем первосвященник Равенфира — святой отец Эокаст заперся с принцем и долго с ним беседовал. В итоге, писарь состряпал указ, а разгневанный принц поставил печать.

Обо всём этом Каталаму поведал его старший сын, служивший в личной гвардии принца и охранявший его покои. Но сына прогнали, а охрану принца взяли на себя воины храма. Сам же Каталам узнал о том, что Фелимид очутился в храмовых застенках лишь из письма Мириам. Он попытался прорваться к первосвященнику, чтобы во всём разобраться, но его не пустили. Тогда он вернулся во дворец и там уже не церемонился с «храмовыми слизняками», как он выразился. Хоть те наставляли на него мечи и копья, грозились проткнуть насквозь и сквернословили в ответ, он смог добиться аудиенции. Принц Тревин был сильно недоволен, но всё же поведал сотнику, что его указом Фелимид лишён должности и всех регалий из-за своей халатности, благодаря которой убийца эстарха Эолата смог ускользнуть. Есть подозрения так же, что он помог убийце сбежать. Стражи казематов видели, как он разговаривал с ним и куда-то увёл. Так что пока того не отыщут, Фелимид передан под опеку воинов храма в целом и святого отца Эокаста в частности.

Каталам напомнил принцу, что храмовники очень любят применять калёное железо как по отношению к виноватым, так и к невиновным. И что даже без доказательств могут сделать калекой того, кто верой и правдой служил короне многие зимы.

Принц остыл немного, признал заслуги Фелимида и приказал позвать писаря. Тот написал распоряжение, запрещающее причинять физическое страдание подозреваемому до особого указания. Несмотря на то, что святой отец Эокаст яростно настаивал на обратном, Тревин согласился, что обвинения на данный момент бездоказательны. Но первосвященник пообещал в скором времени предоставить исчерпывающие доказательства вины бывшего королевского дознавателя.

Посерев лицом, Мириам слушала его и ни разу не перебила. Возможно, она предполагала, что ситуация выглядит ещё хуже и Фелимиду уже прижигают пятки. Но, по рассказу сотника, всё выглядело не так уж плачевно.

— Надеюсь, примо простят меня, — Каталам начал рассеянно чесать ухо. — Это всё, что я узнал.

— Мне кажется, тебе уже не стоит меня так называть, — обречённо произнесла женщина. — Боюсь, всех привилегий мы лишимся… Но это уже неважно. Мой муж жив, и завтра я отправлюсь к принцу. Надеюсь, он выслушает меня.

— Что я могу сделать? — спросил Каталам.

— Каталам, это — аниран, — Мириам резко смахнула слезинки с глаз и указала на меня рукой. — Его зовут Иван. И единственное, чем ты можешь помочь — сопроводить его в Обертон.

Казалось, сотник растерялся. Он прыгал взглядом с неё на меня и не знал, что сказать.

— Но моя служба…

— Твоя служба в Равенфире закончилась с появлением того, кто может спасти наш мир. Теперь твоя служба ничего не значит. Теперь всё ничего не значит. Важно лишь то, чтобы аниран безопасно добрался до столицы. Сейчас его нужно укрыть от взора церкви и защитить. Пусть даже он считает, что сам способен защитить всех.

Мы вновь пересеклись взглядами с Каталамом. Но в этот раз я не разглядывал его. Я задумался.

Мириам была права. Судя по всему, женщина она властная, умная и дальновидная. Как далеко находится этот чёртов Обертон, я не имею ни малейшего представления. Я могу идти сколь угодно долго, ориентируясь лишь на голос из снов. Опять лесами и полями в течение непонятно какого времени. Да и вообще неизвестно дойду ли хоть куда-нибудь. Но если со мной пойдёт опытный вояка, который в этом мире ориентируется куда лучше меня, шансы на достижение конечного маршрута возрастут многократно. Этот Каталам не похож на дилетанта. Сразу видно человека, прошедшего огонь и воду. Я прекрасно помню, как быстро он привёл в чувство стражников-разгильдяев. Это красноречиво говорит о его компетенции. И хоть я, благодаря моим новоприобретённым способностям, больше похож на его телохранителя, чем он на моего, вынужден признать, что он будет весьма полезен. Другой вопрос — захочет ли он? Захочет ли оставить всё и отправиться со мной в неизвестность?