Сын на отца (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 47

Один вопрос — а на хрена мне наемники в армии нужны?! Или все же воспользоваться моментом — они ведь на русском языке лопотать научились довольно понятно. Назначить их по полкам военспецами, и пусть тянут лямку, да и на сторону царя Петра не перебегут. Да и мир с Карлом нужен!

Ладно, потом решу, пока трудно принять решение. Надо с боярами переговорить — слышал как-то краем уха, что шведы в Смуту на стороне русского царя сражались, но какого и когда даже не вспомню».

— Понятно, Никита, благодарю, — Алексей мимолетно отметил хмурый вид своего паладина, и завистливый взгляд, который тот бросил на орденские ленты Андреева, этого баловня Фортуны. Да оно и понятно — бывшие подчиненные, да еще в рядовых званиях, семимильными скачками по карьерной лестнице взобрались за полгода, вот и обидно до слез стало.

— Так, самозванцы, потрудились вы на славу, отчет ваш принимаю. Но дать под ваши чины полки и бригады не могу — нет у меня таковых вакансий. Но если подумать…

— Государь, не надо нам чинов этих, погубим все. Силантий ведь токмо капральством командовал, я пусть и сержант бывший, но тоже только с плутонгом приходилось в бою бывать, а ротой довелось в поле один раз справляться — людей только зазря погубим.

— Самокритичность полезна, но в верности вашей не сомневаюсь. А потому извольте служить мне и дальше в чинах, что монархи вам присвоили. И запомните — вы более не русские, погибли те драгуны, а иноземцы, что на службу ко мне перешли. Понятно?

— Да, государь!

Авантюристы склонили головы, но по их виду Алексей понял, что они оба ничего не поняли. Пришлось пояснить:

— Барон фон Бухгольц, меня охраняют рынды — их полсотни, все дворянского достоинства. Так что свой «немец», да еще с титулом, мне в их рядах нужен до крайности — а ты их всех прощупай на предмет преданности, да научи оружием орудовать. Два полных плутонга как раз и наберется — справишься, давно служишь.

— Справлюсь, ваше царское величество, — Силантий, вернее, барон Бухгольц, поклонился, принимая назначение.

— А ты, барон фон Шульц, примешь «Стремянной эскадрон» — там всего две роты сводные, по одному лучшему капральству от каждого из полков, что на мою сторону перешли, взяты. Все твои «косяки» спишут на заморский чин — там своих дураков хватает. Пусть тебя таковым считают, но ты держи ушки на макушке, и все примечай.

— Выполню, великий государь!

— Вот и ладненько! Жалую вас усадьбами с деревеньками — как дело утрясется, в Поместном Приказе все оформят, как следует. Деньги в казне получите — по двести рублей каждому! И вот еще что — подчинены вы оба напрямую командующему Лейб-Кампанией… генерал-майору Огневу. А ты, Никита, берись за них сурово, и знакомства не показывай. Вы оба не русские, а были на тайной службе царевича — вот и все ваши ответы на любопытство. И токмо передо мною ответ держите! Все, идите!

— Исполним, великий государь!

Все трое поклонились, и вышли — лицо Огнева прямо засияло, когда он получил «прибавку» в чине. Алексей хмыкнул — не дело, когда подчиненный старше по званию оказался, обидно. Особенно, когда ты был капитаном, а он только сержантом.

— Как-то непривычно в чины производить, когда ты сам лишь рядовым был. А тут фельдмаршал сама почтительность, и генералы в струнку тянутся, — Алексей усмехнулся, пройдясь по кабинету. Царское одеяние серьезно давило на плечи, он к нему как-то попривык — во дворце носил только его, разоблачаясь только на ночь.

— Эх, покурить бы…

Алексей мотнул головой, отгоняя желание — как бросил курить, чтобы дурного примера не подавать подданным, так тянуло подымить с неимоверной силой. Снова уселся за стол, пододвинул к себе бумаги — работа изгоняла все излишние мысли, требовала предельной концентрации внимания.

Взял лист отчетности по швальням — работали они медленно, две сотни комплектов обмундирования едва выходило, а ведь на них четыре мануфактуры работали. Но три полка удалось полностью обмундировать, еще пять частично, и то за счет имевшихся старых стрелецких кафтанов, что донашивали в гарнизонных полках.

Куда без них, если в Полтавской баталии стрелецкие полки Неклюдова и Нечаева в поле сражались, ведь за раз всю регулярную армию не переоденешь. А так по росписи в каждом городе, от Твери до Казани, Архангельска и Астрахани, в таких «мятежных» кафтанах служат, да и народ их донашивает, у многих дома есть. А «буденовки» приспособились шить в больших количествах — уже всем хватает, запасы изрядные имеются. Самый популярный головной убор, причем гораздо лучше треуголок с плюмажем и разнообразных шляп, хотя вид у них не столь авантажный.

— Никите кавалерственный крест пожаловать нужно, причем с мечами — заслужил честно. А этим две обойдутся — один как елка лентами увит, а другому баронства с полковничьим чином за глаза. Нет, что не говори, но везло им как утопленникам, да и Миних выручил из передряги. Интересно, тот ли самый Миних, про которого Пикуль писал, или не тот. Если искомый товарищ, то на службу брать надобно — такие профессионалы пригодятся. Самое главное — это кадры, их и надо привлекать…

— Не пушка, а дивное чудо-юдо, скрестили коня и трепетную лань. Вернее, бычка и двух поросяток добрых!

Алексей обошел вокруг небольшую пушку с длинным стволом, не поленился засунуть пальцы в ствол — выходило где-то 7–8 сантиметров — «трехдюймовка» — как мысленно он ее окрестил. Внизу ствола, но как бы по сторонам от него, ближе к колесам, располагались два коротких ствола, калибром с дециметр примерно, или в четыре дюйма, если брать по английскому счету (о метрической системе здесь сном-духом не ведали, как он точно уяснил).

— Ни разу не артиллерист я, но зачем? Заряжать тягомотно, стрелять разом рискованно, конструкция развалится! Да и зачем?! У стволов длина разная — на одну дистанцию палить из них невозможно, если только не в упор картечью. Но тогда проще картечницу соорудить из трех коротких мортирок, а не городить престранное сооружение!

Недолго думая, Алексей запустил руку в дуло «коротышки», ощупал пальцами зарядную камору — к его удивлению она оказалась конической. И ощутил своеобразное «дежавю» — вроде, как что-то слышал, или читал, но вот точно о чем, не мог припомнить. Но то, что было связано именно с пушками, был полностью уверен.

— Как хорошо за городом, и без этой навозной вони, — молодой царь с упоением вдыхал чистый воздух, ступая на молодую зеленую травку. Середина апреля выдалась удивительно теплой — снег полностью сошел, землю прогрело, даже дороги просохли. Так что в каретах, с большим количеством повозок, он со своим чрезвычайно возросшим двором и вдвое увеличившимся семейством добрался до Коломенского дворца, бывшей царской резиденции времен Алексея Михайловича.

Огромный комплекс, который в будущем времени именовался парковым. Дворец из почти трех сотен комнат, множество строений — караульни, конюшни, сокольничий двор, всякие поварни и строения хозяйственного характера. Церковь, само собой, часовни, разбитые сады, дубовые рощи — все, что нужно для жизни и отдыха на природе.

Война сделала паузу на время бездорожья и ледохода — «папенька» злодействовал в Твери, разорив окончательно округу и дождавшись подкреплений. К нему подошли полки князя Аникиты Репнина из Лифляндии, гвардию привел из Петербурга князь Михайло Голицын, и что плохо — с пороховыми припасами, которые не удалось уничтожить, хотя Шереметев отправил на диверсию драгун. И теперь можно было ожидать решительного наступления на Москву — у царя Петра не оставалось иного варианта действий. Ибо кормить армию невозможно — а хлеб можно было получить только в столице, благо здесь были магазины, да и амбары заполнены. По рекам Волге и Оке летом шла доставка зерна и припасов. Их везли на судах из Нижегородской и Казанской губерний. Да и весь хлеборобный юг присягнул молодому царю весьма охотно. А главное, что внушало надежду на победу — работали Тульские оружейные заводы, обеспечивая «новое» стрелецкое войско пушками и фузеями, шпагами, палашами и пистолями.