Бывшая жена (СИ) - Алексеева Дана - Страница 1

Кто-то может простить измену, а кто-то – нет.

Я не смогла.

И теперь счастлива.

Ну, почти.

– Мамочка, – голос дочки звучит над ухом, она дергает меня за рукав кофты. – Я красивая стала?

– Ты у меня всегда красивая, солныш… Боже мой! – открываю глаза и вижу перед собой чертенка, вымазанного в туши, помаде и креме. – Катюша!

Я ахаю и хмурюсь, когда замечаю перерытую косметичку на полу и вскрытые тюбики, содержимое которых размазано по нему. Вот же…

И когда она успела, вроде на минутку закрыла глаза?!

– Ну я тебя сейчас, – перевожу предостерегающий взгляд на дочь, на которую без горького смеха смотреть невозможно.

Эта проказница визжит от радости и удавшейся пакости, и, предчувствуя мамин настрой, срывается с места, и бежит прочь из комнаты, чуть не сбивая с ног отца.

– Что тут происходит? – Коля удивленно смотрит на меня, потом на гладильную доску. – Ань, рубашка готова?

– Сейчас-сейчас…

Я подрываюсь с кресла и включаю утюг нагреваться.

Расстроенный вздох мужа за спиной, а я мысленно ругаю себя за рассеянность, напавшую на меня с приходом осени.

Ненавижу это время года. Хмурое небо. Дожди. Сонливость и упадок сил.

– У нас осталось полчаса, – напоминает муж. – Я не хочу, как всегда опаздывать из-за тебя.

– Да-да…

Суетливо утюжу рубашку и на ходу думаю, какой наряд выбрать себе, чтобы не зависать перед шкафом. Эх, надеть-то нечего…

– О-о, как же не вовремя, – закусываю губу в досаде, когда вижу в окно, что входные ворота открывает мать мужа. – Коля, помой Катюшу, иначе её бабушка не узнает!

Муж заглядывает в комнату и указывает на телефон, по которому разговаривает. Просто идеально.

– Тогда последи за утюгом, – снисходительно прошу, отсчитывая секунды до возможной катастрофы. – Твоя мама вот-вот зайдет…

Наверно, я преувеличиваю. У всех жен есть свекрови. Кто-то их называет «мамами», а я вот «катастрофой», ну что ж поделать… У нас это взаимно.

Оставив глажку на мужа, бегу за четырехлетним измазанным счастьем и сразу вляпываюсь в тональный крем, который Катюша безжалостно выдавила на пол.

– Блина-калина! – мягко ругаюсь и в ответ слышу визг беспредельщицы, которую я, видимо, разбаловала своей мягкосердечностью. – Сейчас же иди сюда, Катерина!

Хочу звучать достаточно строго, чтобы хоть чуть-чуть приструнить дочь, которая совсем разбалделась под вечер.

– Блина-калина, блина-калина… – сразу запоминает плохое словосочетание она и тараторит, не останавливаясь, вымеряя пробежками двухкомнатную квартиру.

Эта девочка сведет меня с ума.

Прыгаю на одной ноге к салфеткам, чтобы вытереть вторую ступню. При таком способе передвижения наша квартира кажется намного больше, чем есть на самом деле.

Избавившись от тональника на ступне, хватаю чертенка в охапку и несу к раковине, приговаривая, как нехорошо брать без разрешения мамины вещи.

Скрип открывающийся двери заставляет всех замереть.

Капец, не успела.

Катюша вырывается из рук, спрыгивает со стула и бежит со всех ног встречать гостью.

– Бабушка-а-а, – радостно кричит она.

– Катастрофа… – еле слышно выдыхаю я.

Выхожу в холл, уже слыша, как Нина Арсеньевна охает от «прекрасного» вида своей внучки, и, натужно улыбаясь, приветствую её.

– Добрый вечер, Нина Арсеньевна, вы так вовремя…

– Добрый-добрый… Как всегда, – успевает она сюсюкать мелкую и отчитывать меня. – Опять за ребенком не уследила?

Ожидаемо. Но почему «опять»? Её непрямые уколы по поводу, какая я нерадивая мать, уже не трогают меня так сильно, как попервости.

Стопорюсь и укоряю Катюшу взглядом, зовя её умываться. Но той гораздо интереснее разобрать сумки с гостинцами от бабушки.

– Аня, рубаха подгорела, чтоб её! – доносится до нас ворчанье мужа. – Вот просил же погладить по-человечески! Аня!

Ах да, нерадивая мать и нерадивая жена.

– Сыночка, уже иду, – Нина Арсеньева бросает все и спешит на помощь к «пожару».

Даже не сомневаюсь, что она справится. По-другому просто быть не может. Жаль, Коля пошел не в мать в самостоятельности решения бытовых вопросов… Ну а так, очень даже хорошо, что не в неё: две «катастрофы» я бы не пережила…

– Быстро умываться, – отбросив в сторону шутки, поднимаю дочь на руки и несу к раковине.

Очищаю её кожу от косметики, возвращая Катюше милое красивое личико. И до боли вредное.

– Больше не бери, иначе мама расстроится, – говорю, промакивая лицо дочери полотенцем.

– Хорошо.

Глазки, большие и карие, с пышными ресницами смотрят на меня так невинно, что невозможно сердиться.

Как же она похожа на своего отца… Ее черты лица, улыбка и даже взгляд – из-за них я никогда не смогу забыть её родного отца, как бы ни хотела.

Воспоминания бьют по сердцу и болью отзываются в нем.

Я вздыхаю и целую маленький курносый носик. Люблю дочь больше всего на свете, именно Катюша наполняет мою жизнь смыслом и напоминает, что всё было сделано не зря.

– Аня, у тебя вся косметика на полу валяется… – прицокивает Нина Арсеньевна. – Что это такое?

Это ЧП…

– Блина-калина, – очень некстати вспоминает Катя.

– Ох, какие некрасивые выражения!

– Я сейчас все уберу! – бегу за тряпкой.

– Аня, пятнадцать минут! – трещит от недовольства голос мужа.

– Сейчас-сейчас…

Коля останавливает меня, хватая за руку:

– Одевайся, – ещё чуть-чуть и он взорвется. – Мама сама все уберет.

– Коль, может ты один пойдешь? Это же день рождения твоего друга, а не моего… – шепчу умоляюще, стреляя глазами в сторону свекрови, которая, бурча под нос, приступает к уборке косметики.

– Не начинай, Аня. Договаривались же. Одевайся и поехали.

Муж у меня достаточно сдержанный и терпеливый мужчина, но сейчас он крайне раздражен из-за суматошных сборов.

А я действительно обещала ему.

– Ладно, – вздыхаю и поправляю воротник рубашки, идеально выглаженной «золотыми» руками его мамы.

Плетусь в комнату и бросаю на кровать вешалку с платьем, которое выгодно закроет все недостатки фигуры.

После родов от моей точенной девичей фигуры не осталось и следа. Я женственно округлилась, стала больше в бедрах, груди, еще появились лишние сантиметры там, где их не должно быть при идеальных параметрах.

Идеал и я? Нет-нет, это вообще не по адресу.

Особенная? Боюсь, и здесь провал.

Такая, как все… Как бы грустно это ни звучало. Вот это про меня.

Всех же хоть раз предавали, делали больно? А после мы на эмоциях творим невесть что, в глубине души сожалея… Здесь я подхожу по всем параметрам, как это ни печально.

Платье уже на мне. Длинные и густые каштановые волосы, являющиеся, наверно, единственной гордостью в моей внешности, распускаю свободными волнами по спине и сбрызгиваю лаком.

Минимум макияжа и акцент алой помадой на губы в тон платью – как ни странно, но с моей кроткой внешностью это выглядит ничуть не вызывающе. Ярко и уверенно – да, именно то, чего мне не хватает в реальной жизни.

Закомплексованности – целый мешок, который я принялась собирать с началом моей семейной жизни, а нет… Неправильно.

С концом моей семейной жизни. Почему так? Все просто…

– Готова? – в комнату заглядывает муж и окидывает меня быстрым взглядом.

– Один момент, – делаю пару пшиков любимыми духами. – Готова.

Сияю улыбкой, как быстро и красиво упаковалась, но натыкаюсь на немое безразличие к своему преображению.

Комплименты от мужа? Нет, не знаю такого.

Или я просто не умею приятно удивлять.

– Ну, наконец-то, – выдыхает он и открывает двери, пропуская меня вперед, чтобы не смела больше задерживаться в комнате.

– Поздравляю, Анечка, мы опоздали, – резюмирует Коля, когда смотрит на часы перед входом в ресторан, где уже веселятся гости. – Ты же знаешь, как меня раздражает непунктуальность в людях.