Охота за "Красным Февралем" (СИ) - Багрянцев Владлен Борисович - Страница 20

— В Гааге холодно, в Израиле тепло, — задумчиво пробормотал Алессандро Брага. — С другой стороны, голландский-то я знаю, а какой там государственный язык в Израиле? Финикийский что ли? Давай решим в последний момент. Бросим монетку или что-нибудь в этом роде.

— Только осторожно, — уточнил Османи. — Монетка не должна упасть в воду. Потому что я не хочу сюда возвращаться. Ладно, проваливай, пока я не передумал и не натворил какую-то глупость.

Доктор подчинился. Оставшись один, капитан «Красного Февраля» открыл сейф и немного покопался в лежавших там бумагах, после чего некоторые из них отправил в пепельницу. Минут через десять, когда последняя бумажка превратилась в пепел, он последовал вслед за доктором.

Когда коммандер Османи по дороге на мостик проходил мимо радиорубки, его окликнула офицер связи Сангита Рахман.

— Товарищ капитан? На минуточку. Я хочу вам кое-что показать…

Османи подчинился.

В радиорубке было тесно даже для двух человек, но они кое-как поместились.

— Ну? — спросил он. — Что ты хотела мне показать?

Гита заговорщицки улыбнулась и приложила к губам указательный палец левой руки, а правой рукой потянулась к переборке, на которой висела карта этой части Индийского Океана, с пометками, понятными только радистам — всякие там волны и частоты транспондеров и ретрансляторов. Решительно сорвала карту, из-под которой внезапно показалось Восходящее Солнце.

— Ты с ума сошла… — прошептал Османи. — И все это время вот это вот висело здесь?! Перед самым носом у твоих радистов?!

— Мы все сошли с ума, — осклабилась Сангита. — Иначе бы нас здесь не было. Я сама его сшила. Он прекрасен, ведь правда?

Капитан снова перевел взгляд на скрытый — то есть больше не скрытый флаг. Восходящее Солнце. Только не японское. Там красный круг на белоснежном поле, а здесь поле изумрудное, зеленое. Красное в зеленом. «Восходящий Арбуз», как презрительно называют его враги. Флаг Бенгальского Сопротивления. Кровь патриотов на зеленой плодородной равнине и все такое прочее.

— Бангладеш восстанет из пепла! — восторженно прошептала Сангита. Ее глаза сверкали. Влюбленная женщина, которая способна на многое. И готова на все.

— Аминь, — только и сумел ответить капитан Мохаммед Османи.

У товарища комиссара Адачи было не так много н а с т о я щ и х обязанностей на борту «Красного Февраля», но товарищ комиссар, в отличие от великого множества своих коллег по цеху, не любил сидеть без дела и никогда не боялся испачкать руки — в том или ином смысле. Поэтому сегодня Франциско Адачи дежурил на верхней палубе, где следил за отправкой на задание самолета-разведчика. На борту «Красного Февраля» был один такой, максимально облегченный гидроплан-штурмовик МИГ-14 (Мицубиси-Идзумо-Гурун), бывший откровенным анахронизмом в эпоху реактивных аппаратов, но все еще неплохо справлявшийся со своими обязанностями. Самолет вывели из ангара и приготовили к вылету. Комиссар давал последние наставления пилоту — лейтенанту Валерио Катано, итало-китайцу из Тяньцзиня. «Как странно, — задумался Адачи. — У нас на борту так много метисов! Джеральдина Вонг, доктор Брага; вот и Катано тоже. Есть и другие. Интересный феномен. В старом мире такие люди нередко становились отверженными — их не принимал народ отца, от них отказывался народ матери. Неудивительно, что они всем сердцем приняли Революцию. Революцию, которая пообещала им равенство…»

И обманула. Коммандер Адачи знал это лучше, чем кто-либо другой. Революция обманула не только таких людей, как товарищ Вонг или товарищ Катано…

Комиссар поспешно отогнал прочь опасные мысли и вернулся к делам насущным:

— …соблюдайте максимальную осторожность и постарайтесь не ввязываться в бой. Напрасный риск в данном случае неуместен. Помните, что вы должны обнаружить альбионскую лодку — и ничего больше. Остальную работу должны проделать мы.

— Вас понял, товарищ комиссар, — пилот щелкнул каблуками. — Разрешите отправляться?

— Счастливого пути.

— Кайчо банзай!

— Воистину банзай, — отозвался комиссар.

Спущенный на поверхность реки, гидроплан успешно разогнался, поднялся в небо, описал прощальный круг почета над субмариной и направился на север, к устью Южного Дуная. Туда, где погибли «Желтый Август» и «Трилобит». Возможно, альбионский корабль не успел уйти далеко. Но стоило «Красному Февралю» остаться за горизонтом, как Валерио Катано резко повернул на запад. Регулярно сверяясь с картой, он некоторое время петлял над джунглями Острова Черепов, пока не обнаружил удобное место для посадки — небольшое озеро. Удачно приводнился и вскоре пришвартовался у самого настоящего бетонного пирса — еще одно наследство Второй Германской Империи. Немцы — известные оптимисты — строили на века, поэтому после падения Рейха сунданезийским диадохам оставалось только поддерживать пирс в порядке. Забросили его всего два года назад, по итогам очередной неудачной кампании против гигантопитеков. Лейтенант Катано заглушил мотор, открыл колпак кабины и прислушался. Тишина. Оставалось надеяться, что посадка гидроплана не привлекла внимание тех или иных врагов, или опасных хищников. Да и великанов тоже — нечего им тут сегодня делать. Оставалось надеяться — и ждать.

Ждать пришлось недолго. Не прошло и десяти минут, как из джунглей на берег озера вышел человек в камуфляжной униформе без знаков различия. Катано прищурился, присмотрелся, перевел дух и выбрался из кабины. Еще через пару минут они стояли на пирсе лицом к лицу.

— Кто вы? — спросил человек в камуфляже. Судя по внешности — типичный японец. Но спросил по-французски, с легким акцентом.

— Я летел на самолете, заблудился, и был вынужден приземлиться здесь, — медленно, почти по слогам отвечал Валерио Катано. Слишком длинная фраза, ошибок быть не должно. — Мне бы не хотелось продолжать vol de nuit, ночной полет.

— Вы военный летчик? — спросил незнакомец. — Pilote de guerre?

— Никак нет, — возразил Валерио. — Я — Courrier Sud. Южный почтовый. Я привез lettre à un otage, письмо заложнику.

— Очень приятно, — кивнул собеседник и наконец-то протянул ладонь для рукопожатия. — Я — Маленький принц. Товарищ Катано, я полагаю?

— Совершенно верно, — Валерио вернул в кобуру пистолет, который все это время держал за спиной, в свою очередь протянул ладонь и смущенно улыбнулся. — Я должен был соблюдать обычные меры предосторожности.

— Вы все правильно сделали, — снова кивнул незнакомец. — Разрешите представиться. Майор Куба Тоширо.

— Я узнал вас, — коротко поклонился лейтенант Катано. — Еще недавно вашими портретами были увешаны все столичные улицы. Пока предательская клика не нашла себя нового мертвого героя. Теперь я вижу, что это правда. Лживые негодяи! Они говорили нам, что вы мертвы…

— Как видите, я жив, — пожал плечами Тоширо-старший. — И скоро весь мир узнает всю правду о том, что случилось при острове Гибсона! О, да! Мы заставим их выслушать правду! Как предательская клика отправила нас на верную смерть! Как они предали священное дело Революции! Как они трусливо подарили альбионцам секрет Австралийского Туннеля — «лишь бы не было войны!» Как они прячут украденное у народа золото в окинавских банках и посылают своих избалованных детишек развлекаться на тайваньские курорты, в то время как нам, простым солдатам Сферы, приходится ежедневно — ежечасно рисковать своими жизнями!

— Адачи банзай! — не удержался и воскликнул Валерио Катано.

— Адачи банзай, товарищ! — отозвался Куба Тоширо. — Я знаю комиссара Адачи много лет. Он — самый лучший лидер, которого мы только можем себе пожелать. Лидер, который вернет Сферу на истинный путь! Священный путь коммунизма и мировой Революции, о котором так стараются забыть предатели и ревизионисты, засевшие в Токио и Пекине!

— Адачи банзай! — повторил Катано.

— Что с капитаном Османи? — деловито поинтересовался майор Куба.

— Капитан Мохаммед Османи выступит на нашей стороне, — уверенно заявил Валерио. — Как оказалось, товарищ Адачи убедил его примкнуть к нашей организации — и уже очень давно. Разумеется, комиссар хранил этот секрет в тайне от младших командиров, на случай провала. Я сам узнал об этом всего три дня назад.