CULVER (СИ) - "sladdkova" - Страница 4

Как интересно.

Интересно, что же почувствует Нотт, если забрать у него такую ценность, как первая любовь? Наверняка ему будет очень-очень больно. Что он будет делать, если грязнокровка вместо Героя войны выберет сраного Пожирателя? Может, трахнуть ее не только во сне? Если у него встанет, конечно, на такую посредственность. Почему во сне она такая желанная, а в реальности ему даже не хочется на нее смотреть?

Полный крах.

Он снова смеется, зажимая ладонью рот, но Теодор даже не замечает его настроение — он полностью увлечен Грейнджер, взгляд не спускает, как гончая с фазана.

Блестяще, просто блестяще.

Растоптать самомнение нового героя Британии захотелось неимоверно. Как же он будет страдать, когда его Золотая девочка будет упоительно скакать на чужом члене и просить еще. Просить, но не у Тео, а у Драко, а если Нотт застанет эту сцену…

Смешок все же снова вырывается, он наклоняется ближе к Тео:

— Я пальцем до нее не дотронусь.

«Разве что членом. Тебе назло».

И сидеть дальше в купе уже намного веселее, ведь теперь ему нужно составить план по соблазнению школьной зубрилки.

А планы составлять он всегда умел.

Комментарий к Глава 2. Ссадина

Мемасы к главе:

Драко - https://ibb.co/XFc4ppm

Не по теме, но я хрюкала, как утка

https://vm.tiktok.com/ZSd1rUxeh/?k=1

И да, ребятки, все не так прозрачно, как кажется на первый взгляд.

========== Глава 3. Синяки ==========

Пожалуйста, только живи,

Ты же видишь: я живу тобою.

Моей огромной любви

Хватит нам двоим с головою

Земфира — хочешь?

Она была жива.

Живая и почти здоровая. Даже шрама не останется — колдомедики его заверили. А если он найдет хоть один шрамик, то залечит сам, своими губами и языком, шепча сложные заклинания. Это он умеет.

Теперь он многое умеет — пришлось учиться и, к сожалению, не у отца, что сбежал в Аргентину в конце его шестого курса и хотел прихватить с собой любимого сына, но в итоге прихватил лишь пару любовниц, одного любовника и домового эльфа, оставляя сына на попечении самостоятельной жизни и Макгонагалл. Старый лис наверняка сейчас нежился в бассейне, пил пина коладу, а по вечерам устраивал оргии, тяжело вздыхая и раз в неделю присылая письма с вопросами: «Ты живой? Не хочешь приехать? Как там твоя любимая? Когда будут внуки?»

Осознав, что быть на стороне Темного Лорда вряд ли будет экономически и политически выгодно, Нотт-старший еще на четвертом курсе Тео не посетил хвалебное воссоединение Воланде-Морта с телом бренным и всячески помогал Ордену Феникса. Чаще всего только материально. А сынишка теперь вообще Герой войны с Орденом Мерлина первой степени. Гордись, отец, твой сын очистил имя Ноттов. Теперь никто не посмотрит на него косо.

Тео весело хмыкнул, заканчивая короткое письмо и прикрепляя его вместе с кокосовыми конфетами — любимыми его отца — и вырезками из Пророка к лапке черного филина.

Грейнджер жива. Маленькая грязнокровка жива благодаря ему. Она должна ему. Теодор снова улыбнулся старой птице, скорее всего, зловеще, и запустил руку в курчавые волосы. Она такая маленькая и красивая, даже в ночной рубашке госпиталя. Пахнет нежностью и солнцем.

Что бы такого у нее попросить: выйти за него замуж или абонемент на каждодневный минет, а может, обещание кормить его с рук до конца жизни? Их долгой и приятной жизни, — Тео искренне надеялся.

Он же Герой войны — теперь ей будет не стыдно находиться рядом с ним, теперь они на одном уровне. А то, что он достал меч Годрика из шляпы, — он от этого сам в шоке до сих пор. Как там писали о нем в газетах? «Змея с головой льва», точно. Он никому не говорил, что поступил на Слизерин только из-за Блейза, хотя шляпа настоятельно советовала львиный факультет. Но он змея с душой льва, и теперь ему нужна маленькая, игривая и самая умная львица.

Единственное, о чем жалел Тео, что он не смог убить в пылу битвы младшего Малфоя, отомстить за те пытки, что она перенесла у него дома. Люциус, правда, сдохнет сам. Нарцисса… наверное, единственный человек в их семье, кого было немного жаль.

Интересно, а она бы плакала по Драко? Конечно, плакала бы, рыдала на плече Тео или Поттера, прощая покойнику все обиды за школьное время, а Нотт бы ей вовремя поддакивал и помогал вознести цветы бывшему однокласснику на могилку. Было бы прекрасно. Идиллия.

Но все же удовлетворение есть. Он убил Беллатрису. Он бы убил ее еще много-много-много раз. Просто она попалась ему на глаза в самый неудачный момент, в момент, когда он думал, что все потерял.

Когда он увидел ее там, лежащую на земле, покрытую кровью, грязью и потом, он подумал, что его больной мозг от тоски по ней, от безответной любви просто сходит с ума и посылает ему картинки его потаенных страхов. Он думал, что это просто боггарт, призванный Темным Лордом.

Но картинка не исчезла; пока кровь Лестрейнж смешивалась с ее кровью, он понял, что это реальность, и если он не спасет Гермиону, то просто кинется с Астрономической башни вслед, и, возможно, их души на пути к новой вселенной переплетутся вместе в новой жизни, превращаясь в сверхновую. Хотя за его поступки и характер он точно станет камнем в следующей жизни. Ох, он бы стал камнем только ради того, чтобы она единственный раз прошлась по нему своими мягкими лапками с розовыми пятками.

Когда это началось? Он не помнил, просто в какой-то момент ему стало плевать на ее кровь, но не плевать на то, как она реагировала, как поджимались мягкие губы, а глаза, влажные глаза, метали молнии в него. На втором курсе ему было просто весело, когда она злилась. У нее были большие передние зубы, как у бобра, и копна сена на голове, но он все равно испугался, когда грязнокровка окаменела.

Да, испугался, что больше не будет поводов для подколов, а потом улыбался, как дурак, когда она бежала к своим ненаглядным гриффиндорцам. Живая и здоровая.

На третьем он ей восхитился, хотя всячески это отрицал после: так ударить Малфоя не смог бы кто-то другой — так сильно и яростно. Она была, как фурия, как банши — прекрасна в своей ненависти. А как Малфой плакал после… Они еще долго над ним шутили по этому поводу, но только внутри факультета. Тео же словил катарсис. Невольно пришло осознание: тоненький червячок сомнений закрался в голову, что, возможно, она ему нравится, нет, не так, — что он может быть влюблен в нее, и после это только подтвердилось. Это было внезапно и… чего греха таить, — страшно. Им нельзя. Их бы засмеяли, смешали бы с дерьмом во всем Хогвартсе, начни они подобные отношения. И Тео в тот момент даже не смущал тот момент, что Гермиона его терпеть не может. Он поставил себе цель — девочка обязательно обратит на него все свое внимание.

На четвертом курсе только слепец не увидел бы ее красоты, и, блять, он почти пригласил ее на Святочный бал. Ему было абсолютно наплевать, что бы ему сказали на факультете, хотя она бы все равно отказалась, подумав, что он издевается над ней. Благо, он подслушал разговор, что ее уже пригласили, — не пришлось позориться. Грейнджер была красива — даже Малфой смотрел на нее весь вечер, да все смотрели, и это бесило. Раздражался Тео быстро, а вот успокоиться часто не мог вовсе, пока не разбил бы что-то: уничтожение предметов всегда вводило его в некое подобие транса.

Гермиона, будь она не ладна со своей гордостью, будто всегда ускользала от него, и его насмешки становились жестче, обиднее, темнее: с каждым разом он сильнее хотел довести ее до слез, но не мог дожать. Грязнокровка всегда сопротивлялась ему и бесила-манила от этого еще больше. На следующий же день после бала он лишился девственности с девушкой из Пуффендуя и на целый час забыл о Грейнджер. Об этой грязной, заумной Грейнджер, которая, вообще-то, была не такая уж и красивая, не такая уж и умная, и Тео не так уж и был в нее влюблен. Это просто зов плоти, думал он — потому занялся сексом, и теперь ему абсолютно плевать на эту умную стерву, которая шипела на него, как кошка, стоило ему что-то ей сказать.