Тайна черного леса (СИ) - Невестина Ксюра - Страница 25

Приготовления были закончены и проверены раз десять, не меньше. Маг света вызвал к себе на подмогу еще нескольких ученых для свидетельства и фиксации показаний. Было сделано все, что только можно, чтобы переливание силы души прошло в не менее стандартном порядке и без эксцессов, как любое другое переливание магической энергии при внутренних травмах резерва.

Меня усадили на ноги Ноя, словно я вот-вот буду откачивать его от утопления (к примеру) и сказали положить ладони на грудь. Притом его ладони положили мне на грудь, связав ниточкой указательные пальцы, потому что никакой поддержки от третьего мага в системе быть не должно. Мне это не нравилось: у Ноя грудь плоская, а у меня – нет! Мне стыдно быть в таком положении под пристальным вниманием десятка пар глаз!

Маг света сделал шаг назад, и началось! Без сигнала, без готовности и зачитывания заклинания из меня полилась моя усовершенствованная магическая энергия, растягивая резерв Ноя. Ученые заволновались. Мама закричала. Я сосредоточилась и затормозила утекание из меня магии и заставила себя почувствовать мою душу. Хватило всего двух капель силы моей души, чтобы…

– Вау! – сказал Ной, открыв глаза и обнаружив свои руки на моей груди.

– Я их тебе оторву, – злобно пообещала я.

В бешенстве я покинула центральный госпиталь, не оборачиваясь. Только схватила свою поясную сумку у мамы из рук, накинула на себя водо- грязенепроницаемый плащ и сбежала. Ной лапал меня за грудь на глазах у десятка магов и еще смел отпускать мерзкие шуточки. Разве ради этого я столько раз рисковала своей жизнью, чтобы спасти его жизнь?

Я расплакалась на скамейке в одном из ближайших скверов и не заметила, как рядом со мной открылся маленький портал, и мне на колени шмыгнул серый опоссум. Совершенно точно это был тот самый, главный, с характерными пятнами на спинке. От удивления я даже плакать перестала.

– Ты копируешь чужую магию? Или… накапливаешь чужую магию в себе, да? – спросила я у него и вспомнила, что он не понимает человеческой речи. Вот и отлично! Мне не будет стыдно нажаловаться главному опоссуму.

И дядя Шайн, и мама оторопели от неожиданного пробуждения Ноя, и никто… никто!.. не вступился за меня. Я словно была источником, которым все пользовались, и ни у кого не возникло желания как минимум отнестись с уважением. Я была разбита и раздавлена. О возвращении домой – в ректорские апартаменты дяди Шайна – речи не шло. У меня даже возникла мысль вернуться в нашу с мамой однушку в провинции, но…

…но завтра меня ждала церемония приветствия первокурсников, на которую придут дедушка Марус и бабушка Кизура с мужем. Помню, как мне было больно и обидно, когда мама не пришла на вступительное испытание поддержать меня (за что спасибо дяде Шайну, из-за которого маму в очередной раз вызвали в столицу без причины). Помню, словно это было вчера. А завтра ко мне придут. Я хочу запомнить это чувство, что я нужна такому большому количеству человек.

У меня… – вздохнула я, наконец готовая признаться самой себе, – нет друзей. Сначала я предпочитала проводить время с бабушкой Навэйей, слушая ее рассказы. После ее смерти я надолго погрузилась в себя, перечитывая от корки до корки ее дневники.

Тогда мама в тайне от соседей и учителей начала мои жуткие тренировки с талисманами третьего уровня при моем довольно жалком третьем. После смерти бабушки наши доходы сильно упали… и маминых кураторских подработок на летних учениях тоже не было уже много лет.

Тренировки с талисманами не своего уровня строжайше запрещены из-за опасности покалечиться и болезненности. Но мама хорошо осознавала, что меня ждет в будущем, если я не вытянусь хотя бы на полный первый уровень, раз у нее были такие серьезные проблемы с работой с ее полным вторым уровнем. (Теперь я знала, что проблемы у нее были из-за любвеобильности дяди Шайна, из-за которого ее выгнали с позором из столичной академии).

Я постоянно плакала и скрывала синяки и кровоподтеки под мешковатой старой одеждой, тем самым пугая других детей и становясь для них объектом для насмешек из-за своей нищеты. В то же время моя магическая сила росла, я терпела жестокие тренировки днем и слушала рыдания матери сквозь сон и ее бормотания, как она ненавидит себя за то, что со мной делает. Она действительно не осознавала, что разговаривает во сне.

Потом, как только я достигла полного первого уровня, мама стала брать меня с собой в командировки. Количество бабушкиным с бабушкиным трехпарным комплектом значительно сократилось, зато мне добавилось много реального опыта при столкновении с событиями, ради которых ее вызывали в ту или иную отдаленную окраину нашей страны.

В мой шестнадцатый день рождения ее впервые «внезапно» вызвали в столицу и на протяжении последних двух лет она жила здесь больше, чем дома. Мои семнадцатый и восемнадцатый день рождения я тоже провела одна, потому что мама уехала в командировку в столицу. Опять и снова. Пока ее не было дома я тренировалась с бабушкиным комплектом в тайне от нее (это было опасно без присмотра) и смогла пробиться на второй уровень магии незадолго до окончания школы… на церемонии которого мамы тоже не было.

Я так привыкла за эти два года к ее отсутствию в своей жизни, что даже не пригласила прийти и поддержать меня на вступительном испытании. И ее снова вызвали в столицу. Как я не смогла понять, что со столицей что-то не так? Ах, точно… я думала ее вызывают из-за имитаторов, обнаруженных в прошлом году. Жалела ее, что ее из месяца в месяц таскают по разным инстанциям и допрашивают, допрашивают и допрашивают, задавая одни и те же вопросы.

Учиться заводить друзей мне было поздно. Неудивительно, что я с таким энтузиазмом кинулась в дружбу первого, кто обратил на меня внимание. Люмине, Ной… они действительно первые в моей жизни, кто, пусть не . первого впечатления, но с первого дня стали для меня важными людьми. Я думала, нас сплотила общая беда, а по факту я просто пыталась найти в них свое утешение. Свою покалеченность.

– Я ненавижу тебя! – подскочив, я выкрикнула в темноту, увидев приближающийся мамин силуэт. Я здесь уже больше часа сижу, а она только заметила мое отсутствие? Опоссум опрометью бросился под лавку и схоронился там. Или сбежал через портал в Черный Лес. Я была не в том состоянии, чтобы отследить его действия. – Ненавижу!

Я продолжала выкрикивать все то, что наболело за последние месяцы. Как она после смерти бабушки Навэйи привязала меня к своей ноге, не позволив расти самостоятельно. Может быть я тогда была бы посредственным магом начального первого уровня, зато я не была бы одна. У меня были бы друзья и счастливые воспоминания из детства. Неужели воспоминание о том, как я снимала талисманы с убитого некроманта, можно считать счастливым?

И в то же время у нее все это было. И счастливое детство, и друзья, и работа. Там, на работе, у нее и друзья, и недруги и просто знакомые, с кем она общается прохладно и только по делу. У нее есть все эти люди, а у меня только она одна! Каково мне теперь, когда вместо меня теперь дядя Шайн??? Я почти не вижу маму и не почти не разговариваю с ней в последние два года! Я целых два года уже одна!!!

Выдохнувшись, я переводила дыхание. Мама стояла на расстоянии вытянутой руки ни жива ни мертва, а меня окатили воспоминания.

– Даже наши соседи, когда мы собирались уезжать в столицу несколько месяцев назад… Все они прощались с тобой, а не со мной. Никто не заговорил со мной, – прошептала я. Голос я уже сорвала криком и хрипела. – Как же я ненавижу тебя…

***

Черный Лес встретил меня ночной прохладой, тишиной и разожженным костром размером с лодочку из моих ладоней. Большего опоссумы-маги разжечь не смогли, но я была благодарна им за внимание и заботу. Сорванное горло болезненно драло, я молчала. Только слезы совсем не театрально текли по лицу, и горели щеки. Я чувствовала, что глаза воспалились. Они болели. Болело все, и в груди тоже было больно.