Мы умираем за Игниум (СИ) - Киров Никита - Страница 39

— Это же всё неважно, — закончил Ян шёпотом. — А они этого не понимают.

Он остановился, держа свои бумаги так, будто пытался их обнять. Наверху лежал блокнот, в котором парень обычно что-то черкал. Захотелось взять и посмотреть, но кто знает, как отреагирует Ян.

— Я тебя понимаю, — сказал я. — Но не согласен с тобой. Как раз именно это и важно, то, как ты живёшь в обычное время. Важны твои друзья и то, чем вы занимаетесь вместе. Да, знаю по себе, иногда хочется огородиться от всех, ведь они не видели и не делали того, что видел и делал ты. Но поверь мне, это будет ещё хуже.

Я повернулся, собираясь продолжить путь, но Ян стоял на месте.

— Это может быть глупо, — тихо проговорил он. — Нет, ладно, проехали.

— Да говори, я слушаю.

— Я тебя боюсь до смерти с того самого дня.

От удивления я шагнул назад и так сильно упёрся в стену, что больно стукнулся затылком.

— Это было неожиданно, — сказал я, потирая ушибленное место.

— Прости, — в очередной раз извинился Ян. — Само вырвалось, я так не думаю… вернее, думал, но… не знаю. Просто я не знаю, что делать дальше. Здесь, в Академии, всё по-старому, ничего не изменилось, а я… Даже ты кажешься всё тем же, а ведь ты прикончил того… будто тебе это привычно. Ладно, извини, — он тяжко вздохнул. — Я не знаю, просто запутался. Я не должен так говорить, ведь ты же нас оттуда вытащил.

Мы медленно пошли дальше.

— Я поговорил об этом с Артуром, — продолжил Ян.

— И что он ответил?

— Тоже, что и ты. Что важно то, что происходит в обычной жизни, а не… а не там.

— И что ты думаешь сам?

— Говорю же, не знаю. Вон он там живёт.

Ян показал пальцем на обшарпанную дверь в углу.

— Думаю, мы сможем тебе помочь, Янек, — сказал я. — Обговорим. Я и сам был в твоём состоянии и пойму тебя. И наш учитель тоже. Иногда нужно поговорить и…

За дверью Артура раздался грохот, будто свалилось что-то тяжелое. Зазвенело битое стекло. Кто-то сдавленно замычал от боли.

Ян подскочил к двери и начал молотить по ней кулаком.

— Артур? Кто там? Что случилось!

— Это всё ты виноват! — с другой стороны раздался голос Артура. — Тебе мало того что ты натворил раньше? Всё никак не уймёшься, поганый кровопийца! Получи!

Очередной звон стекла и чей-то сдавленный крик. А после этого тишина. Кто-то из студентов выглянул в коридор и выпученными глазами посмотрел на нас.

— Пора с тобой кончать, — тихо сказал Артур за дверью. — Давно надо было с тобой покончить. Где мой пистолет, сука?

— Мать его, — шепнул я. — Да что там происходит?

— Артур, осторожно! — крикнул Ян. — Я иду!

Он отбросил бумаги в сторону, примерился, и пинком вышиб дверь прежде, чем я успел что-то предпринять.

Едва открылась дверь, как нас чуть не сбил запах перегара и чего-то прокисшего. Всё комната была усеяна пустыми бутылками и прочим мусором. В центре лежал перевёрнутый разбитый шкаф, из которого торчал рукав парадного мундира.

Сам Артур стоял в углу напротив зеркала. Больше не было никого. Из одежды на учителе только трусы и дырявый носок на левой ноге, зато в руке он держал револьвер. Кисти в кровоточащих ранках, а зеркало было покрыто трещинами.

— Тебе мало, что ты натворил? — кричал Артур хриплым пьяным голосом своему отражению. — Забыл, что ты раньше устроил? Хотел спокойной старости, ублюдок?

— Артур! — Ян поднял обе руки, пытаясь успокоить учителя. — Что с тобой.

— Это всё из-за тебя!

Артур наставил пистолет на своё отражение, а потом приставил пушку к виску.

— Пора тебе сдохнуть, старая мразь, — прошептал он.

Ян кинулся к нему и начал отбирать оружие. Артур пытался безуспешно вырвать револьвер, но Ян оказался сильнее и пьяный учитель кинулся бежать.

— Куда ты? — крикнул Ян, вставая на его пути.

Я встал у двери. Артур попытался обойти Яна, но споткнулся о разрушенный шкаф. Варга схватил учителя сзади и закинул на диван, забросанный грязной одеждой.

— Артур, успокойся!

— Не давай ему встать, — сказал я. — Надо кровь остановить.

— Что мы натворили? — заорал Артур. — Мы долбанные лицемеры! Лицемеры, вот мы все кто! Что мы наделали? Говорим о мире, а сами…

Я прошёл к висящему на стене открытому шкафчику. Бутылочка со спиртом была пустая, зато есть бинты.

— Он опять напился, — шепнул Ян. — Зачем, Артур? Все же слышат тебя, не надо кричать.

— Я их ненавижу, — Артур тоже начал шептал. Он закрыл лицо окровавленными ладонями. — Всех их… и я сам. Хотел всё исправить, а сам?

Я начал перевязывать ему руки. В комнату молча вошёл Кичиро Кобаяши и закрыл за собой дверь.

— Ты же обещал, что такого не повторится, — приказал он мне и приблизился к Артуру. — Ты всех на уши опять поднял. Когда Ульдов узнает, он тебя выгонит. А он узнает.

— Мы долбанные лицемеры, — повторил Артур и взглянул на Кобаяши. — Ты тоже! И Ульдов. И я вместе с вами! Говорим о мире, а сами учим детей убивать! Зачем? Мы же хотели сделать всё лучше, Кичиро, чтобы хоть они жили в мире. А сами? А сами научили детей убивать, и смотрим, как они умирают. Зачем? Неужели это именно то, что мы хотели сделать? Как можно заставить их жить в мире, если учишь убивать? Мы же превратили их жизнь в ад.

Он продолжал что-то говорить, но совсем неразборчиво, его уже было не разобрать. А потом он вообще вырубился и захрапел.

— Я должен был знать, к чему это приведёт, — Кобаяши вытер лоб платком и посмотрел на Яна. — Ты говорил с ним о случившемся. Не отпирайся, он мне сам вчера это сказал. Он расстроился из-за этого. И вот результат.

— Так это из-за меня? — спросил Ян тусклым голосом.

Кобаяши медленно помотал головой.

— Нет, далеко не из-за тебя. Он сорвался. Ты и твой класс ему всегда нравились, он такой судьбы вам не хотел. Ладно, теперь идите отсюда, я не скажу, что видел вас здесь.

— Они должны знать, Кичиро, — прошептал Артур, просыпаясь. — О том, что тогда случилось. О том, кто мы такие.

Он застонал и опять захрапел. Я закончил перевязку. Бинты медленно пропитывались кровью.

— Что он хотел сказать? — спросил Ян.

— Уходите, — повторил Кобаяши. — Если Ульдов вас тут увидит, у вас будут неприятности.

Мы вышли в коридор, и Ян собрал свои разбросанные бумаги.

— Зря я с ним разговаривал, — сказал он через несколько минут, когда мы вышли на улицу. — Если бы знал.

— Ты не знал, — я остановился и посмотрел в небо. Вот-вот начнётся дождь. — У него нервный срыв. Многие, кто столько сражался, потом не могут привыкнуть к мирной жизни. То, что случилось раньше, преследует их всю жизнь.

— Как и тебя? — спросил Ян. — Ты бредил прямо во время боя. Называл меня то Патриком, то кем-то ещё.

— Да, было такое. Но знаешь, Янек, я просто не могу себе позволить много думать о том, что случилось. Это не значит, что я не сожалею, я всегда буду об этом сожалеть. Тогда погибли мои друзья, но если я только и буду заниматься тем, что горевать о случившемся… тогда надо было лечь и умереть, в тот самый день. Но я решил жить вместо них, и я просто не имею права останавливаться.

С неба полились холодные капли дождя. Раны начали ныть. Ян молча смотрел на меня.

— Но если хочешь нормальной жизни, — продолжал я. — Нужно уметь её ценить, как свою, так и чужие. Просто, когда видишь всё это дерьмо, то понимаешь эту ценность, да и ценность повседневных мелочей тоже. Слишком тебя задерживаю, — я осторожно спрятал левую руку в карман, чтобы не намочить повязку. — Но я почти закончил. Когда видишь, как хрупка человеческая жизнь, то приходит понимание, что её надо беречь. К сожалению, так бывает не у всех, как у тех… как у тех, кого мы с тобой видели, Янек. Но я верю, что большинство хотя бы об этом задумывается. Так что я просто стараюсь жить дальше. Не знаю, как будет с возрастом, но справляюсь, пока это ещё в моих силах. И тебе тоже надо этому научиться.

* * *

На следующий день я с самого утра пошёл в столовую к своему классу, на завтрак. По пути раскланялся с Кэлвином, но не перекинулись с ним ни словом, поздоровался с Катариной Варга, которая была на удивление приветливой, а ещё увидел того парня-переростка, с которым подрался в первый день появления в Академии. Сегодня он держался на почтительном отдалении. Ну и хорошо, а то в текущем состоянии я могу быть только грушей для битья.