Красотка-еврейка - дю Террайль Понсон - Страница 20

• Предыдущая
• 20/26
• Следующая

«Эге! — подумал принц. — Можно подумать, что мой двоюродный братец герцог Гиз частенько хаживал этой дорогой!»

Нанси осторожно вела Генриха полутемными коридорами, пока они не дошли до двери, из которой вырвался сноп света, когда камеристка распахнула ее. Теперь принц очутился в той самой комнате, которую накануне рассматривал через потайное смотровое отверстие Пибрака.

В то время как Генрих Наваррский входил в комнату Маргариты Валуа, Ноэ быстро поднимался по шелковой лестнице в комнату Паолы. Мост был высок, лестница тонка и длинна, и это путешествие было небезопасным. Но у Ноэ были твердая рука и храбрость влюбленных, да кроме того, ночь была так темна… Свет, который он видел прежде из окна Паолы, теперь погас, и Ноэ, поднимая голову, видел только темное отверстие, из которого спускалась его гибкая лестница. Когда же он добрался до конца, две атласные голые руки обняли его и нежно притянули к подоконнику.

«Ба! — подумал он. — Это выходит совсем как у Анри с Коризандрой!»

Сделав этот вывод, он вскарабкался на подоконник и бесшумно соскочил на пол комнаты, в которой царила полная тьма. Но прелестные руки по-прежнему держали его, ароматное дыхание обвевало его лицо, и все тело девушки так плотно прильнуло к нему, что Ноэ казалось, будто он слышит порывистое биение ее сердца. Не говоря ни слова, она увлекла его к оттоманке, стоявшей в конце комнаты, заставила присесть, а сама вернулась к окну, чтобы втянуть лестницу. Сделав это, она подошла к Ноэ и шепнула:

— Ах, Боже мой, как я боялась! Я очень крепко привязала лестницу и все же придерживала ее рукой!

— Милая Паола…

— А когда я видела, что вы качаетесь в воздухе, мне показалось вдруг, что лестница лопнет, и у меня закружилась голова.

— Какая вы глупенькая!

Так как в комнате было совершенно темно, то Ноэ обнял и поцеловал девушку. Но Паола мягко вывернулась, встала, тщательно опустила толстую портьеру, драпировавшую дверь в лавочку, и принялась добывать огонь.

— Что вы делаете? — спросил Ноэ.

— Зажигаю лампу.

— Зачем?

— Но… чтобы было видно…

— Дорогая моя! У слов нет цвета! Так к чему огонь?

— Ну хорошо, — сказала Паола, — но вы должны обещать, что будете вести себя хорошо.

— Да я и так…

— И не будете… меня… Целовать…

— Но я люблю вас!

— Это ровно ничего не значит.

— Господи! — сказал Ноэ. — А я, наоборот, всегда думал, что это значит очень многое!

— В таком случае я зажгу огонь!

— Не надо! Я буду умником!

— Ну то-то же!

— И все-таки я очень люблю вас!

— Если бы я не верила этому, разве вы были бы здесь?

— Ну а вы?

Паола вздохнула, помолчала и затем сказала:

— Знаете ли вы, что мне уже за двадцать?

— Но этого не может быть! — возразил Ноэ, который отлично знал законы галантного Обращения. — Вас обманули, вам не может быть более шестнадцати!

— И не думаете ли вы, льстец, что я должна быть очень несчастной?

— Но отчего же, собственно?

— Да оттого, что отец не хочет выдавать меня замуж! «Черт возьми! — подумав Ноэ. — Красавица-то, видно, особа серьезная! Ей говорят о любви, а она о браке!» Между тем Паола продолжала:

— Известно ли вам, что мой отец страшно богат и, если бы он захотел, мог бы дать мне княжеское приданое?

«Вот был бы отличный случай, — подумал Ноэ, — подновить немного позолоту на моем старом гербе! Но, к сожалению. у меня имеются известные предрассудки относительно неравных браков».

— Приданое? — уже громко ответил он. — Полно вам, дорогая! Вы слишком красивы, чтобы вам понадобилось приданое для замужества!

«Он любит меня!» — подумала Паола и спросила вслух:

— Вы в самом деле думаете так?

— Господи, думаю ли я так! — ответил Ноэ. — Но ведь… Однако судьба помешала его дальнейшим уверениям: в соседней комнате, то есть в самой лавочке, послышался шум, заставивший его насторожиться. Паола сейчас же встала и прижалась ухом к двери.

— Это пустяки, — сказала она. — Годольфин видит сны…

— Что такое? Он видит сны «вслух»?

— Да, он спит и расхаживает по комнате. Годольфин лунатик, — ответила Паола.

— Лунатик? Что это значит?

— Лунатиками называют людей, которые обладают способностью ходить и разговаривать во сне, совершенно не сознавая этого. При этом у некоторых развивается особая способность видеть скрытое от всех других глаз. Так, например, три года тому назад Годольфин открыл отцу во сне, что гугеноты образовали заговор против королевы-матери. Отец передал это королеве, вожаков арестовали, и следствие подтвердило справедливость того, что пригрезилось лунатику Годольфину. Только отец не сказал королеве, каким образом он узнал о существовании заговора, а объяснил это астрологическими выкладками. Вообще отец нередко открывает с поразительной верностью разные секреты, отыскивает спрятанные или украденные вещи и т. п. Обыкновенно он уверяет, будто прочел ответ в звездах, но на самом деле все это он узнает из ночных разговоров Годольфина.

— И он никогда не ошибается?

— Нет, бывает, что и ошибается, хотя по большей части его предсказания сбываются.

— Где же откопал Рене это странное существо? Паола вздрогнула и медлила с ответом. Новый шум, послышавшийся в лавочке, избавил ее от необходимости ответить на этот вопрос Ноэ.

— Это мой отец! — сказала она.

— Мне опять нужно спрятаться в уборной?

— О нет, в такой поздний час отец никогда не заходит ко мне в комнату. Он и домой-то приходит очень редко в это время, так как обыкновенно ночует в Лувре. Его позднее посещение объясняется желанием выведать что-либо у Годольфина… Давайте послушаем, это интересно!

Паола указала Ноэ на маленькую щелочку, через которую можно было видеть и слышать все, что делалось в лавочке. Ноэ приник к этой щелочке и увидал, что Рене высекал огонь, чтобы зажечь лампу. Затем он запер дверь, задвинул все засовы и обернулся к Годольфину. Юноша гулял в одной рубашке по комнате и говорил что-то с большой горячностью. Рене подошел к нему, осторожно положил обе руки на его плечи и заставил сесть на °дну из скамеек. Затем он положил руку на лоб Годольфина и сказал:

— Продолжай спать, приказываю тебе!

— Я сплю! — покорно ответил Годольфин.

— Годольфин, я люблю женщину!

— Я знаю это… я вижу ее…

— Где она?

— Она едет по мосту, — сказал Годольфин, который нередко смешивал прошлое с настоящим и будущим, что и бывало причиной ошибок Рене.

— Следуй за ней!

— Она перестает плакать… Входит толстый старик… Он выходит от нее… Идет по улице, спускается к реке.

— Это муж?

— Да, это муж!

— Что будет завтра с этим человеком?

— Я вижу, как он направляется к реке… идет по мосту…

— По какому?

— По тому, на котором находимся сейчас мы!

— Куда он идет?

— Не знаю… не вижу!

— Ладно! Возвратись к жене. Что с ней будет через три дня?

— Я вижу вооруженных людей… Они силой проникли в дом… Кровь! — с отчаянием выговорил Годольфин и поник головой, словно сломленный непосильным напряжением.

Тогда Рене взял его на руки, отнес на кровать и задумчиво сказал:

— Годольфин угадал, что я задумал! Мой проект удастся, и я буду обладать красоткой-еврейкой! Однако надо возвращаться в Лувр, королева ждет меня!

Рене потушил лампу, завернулся плотнее в плащ и вышел из лавочки.

— Не правда ли, все это очень странно? — шепнула Паола.

— Да-да, действительно «странно», — ответил Ноэ. — Это самое подходящее слово в данном случае!

Услышанное спугнуло его влюбленное настроение, и он скоро ушел, спустившись по лестнице на облюбованную мостовую перекладину. При этом он думал:

«Хорошо было бы повидать как можно скорее Генриха! Мне кажется, что его евреечка подвергается серьезной опасности!»

Незадолго перед тем, как Генрих Наваррский вошел в комнату Маргариты, принцесса сидела наедине с Нанси. Она была грустна, задумчива и, видимо, терзалась жесточайшей меланхолией. Нанси, посматривая на нее, думала: «Бедная принцесса, ей так необходима любовь, что она способна изобрести себе дружка, если он не найдется!»

• Предыдущая
• 20/26
• Следующая