Король-сердцеед - дю Террайль Понсон - Страница 11
- Предыдущая
- 11/36
- Следующая
— А, вот и вы наконец! — сказала она. — Идите скорее, принцессу страшно взволновали ваши загадочные слова!
Она взяла Генриха за руку и провела обычным путем к Маргарите, которая действительно волновалась: это было видно уже по той нервности, с которой она встретила Генриха.
— Вот вам и колдун! — смеясь, сказала Нанси и вышла из комнаты.
— В чем же дело, сударь? — спросила Маргарита.
— Ваше высочество, — ответил Генрих, — я сейчас сделаю вам такое признание, которое может стоить мне головы, если о нем проведает королева-мать!
— Боже мой! — воскликнула Маргарита вздрогнув. — Но вы правы, доверяясь мне. — Я ваш друг и не выдам вас… в каких бы ужасах вы ни признались мне!
— О, не беспокойтесь, ваше высочество, я не совершил ничего такого, что сделало бы меня недостойным вашей дружбы! — сказал Генрих.
— Так говорите!
Тогда Генрих рассказал Маргарите, как ему и Ноэ пришлось встретить Рене на дороге между Блуа и Божанси.
— Боже мой! — воскликнула принцесса. — Так это вы с Ноэ были теми двумя дворянами, которых клялся повесить Рене?
— Да, ваше высочество! — подтвердил Генрих. В дальнейшем рассказе он откровенно признался Маргарите во всем. Он умолчал только о трех вещах, а именно: что чувствует серьезное влечение к красотке-еврейке, что между апартаментами принцессы и комнатой Пибрака имеется тайник и что он, Генрих, не сир де Коарасс, а принц Наваррский.
Слушая его рассказ о том, как Ноэ пробрался к Паоле, как им удалось подслушать важные тайны, как Генрих смело и ловко разыгрывал роль кудесника, принцесса просто не верила своим ушам.
— Бедный друг мой, — сказала наконец Маргарита, — вы были совершенно правы, когда сказали, что эта тайна может стоить вам головы, если королева узнает о ней!
— Но она не узнает!
— Да, до сих пор все шло отлично, но будущее страшит меня… Как будете вы в состоянии продолжать эту опасную роль?
— Это будет трудновато… Ну да как-нибудь вывернусь!
— Я тоже доверю вам одну тайну, — сказала Маргарита, подумав. — Должна вам сказать, что прежде я жила совсем в другом конце коридора. Но вот однажды я заметила, что в стене имеется отверстие, через которое королева постоянно шпионит за мной. Тогда я пошла к ней и заявила, что отправлюсь с жалобой к королю, если она не даст мне клятвы, что меня сейчас же переведут в другое помещение, где за мной не будут следить. Королеве было неудобно в тот момент ссориться с Карлом, она дала мне требуемую клятву, а так как она страшно суеверна, то эту клятву сдержала!
— Это очень хорошо, — сказал Генрих. — Но… я не понимаю…
— Сейчас поймете! Хотя королева и сдержала свою клятву, но ввиду некоторых обстоятельств… Я, видите ли, немного занималась политикой… — «То есть любезничала с кузеном Гизом!»— мысленно перевел ее слова догадливый принц. — И принимала у себя таких лиц, которых королева не любила, — продолжала принцесса. — А королева имела неудобную манеру входить ко мне невзначай и без всякого предупреждения. Тогда я устроилась так. Воспользовавшись тем, что королева уехала на месяц в Амбуаз, я приказала провернуть в полу комнаты Нанси секретную дырочку. Комната Нанси приходится как раз над кабинетом королевы, и через смотровую дырочку можно было видеть все, что там делается. Когда ко мне приходил… кто-нибудь, Нанси становилась на стражу, и стоило королеве встать и направиться к дверям, как Нанси принималась дергать за шнурок звонка, придерживая рукой самый звонок. От ее дергания кисть звонка, находившаяся в моей комнате, начинала плясать, и тогда я сейчас же выпроваживала посетителя боковым ходом.
— Это было очень остроумно придумано! — сказал Генрих.
— Не правда ли? Но с тех пор как я перестала… заниматься политикой…
— Смотровое отверстие стало бесполезным?
— На некоторое время — да, но в данный момент, например, Нанси стоит на страже, так как… вы у меня… Так что бы вы сказали, если бы я предложила вам воспользоваться этим отвер стием? Вы могли бы видеть все, что происходит у королевы, что скажет ей Ренодэн, и…
— Завтра «отгадать» ей это?
— Вот именно! Таким путем вы будете в состоянии поддержать свою репутацию кудесника!
Сказав это, принцесса дернула за сонетку. Через несколько секунд в комнату вошла Нанси.
— Вот что, милочка, — сказала ей Маргарита, — теперь девять часов, так ты отведи господина де Коарасса в твою комнату!
— А зачем, ваше высочество?
— Ты покажешь ему смотровое отверстие, через которое он сможет подслушать все, что будет делаться у королевы!
— А, понимаю! — сказала хорошенькая камеристка. — Ну так пойдемте скорее, потому что президент Ренодэн только что пришел!
Генрих поцеловал руку принцессы и быстро последовал за Нанси в ее комнату. Там было совершенно темно, и только из пола виднелся луч яркого света. Генрих лег плашмя на пол, приник глазом к отверстию и увидал тот самый стол, за которым он только что проделывал свои каббалистические штуки. У стола сидела королева, а против нее — президент Ренодэн. Генрих насторожился и стал прислушиваться, чтобы не проронить ни звука из их разговора.
XI
Тем временем Рене в смертельном страхе валялся на соломе в углу своей ужасной темницы. Слова королевы вселили слабую надежду в его душу, но все же ему предстояло вынести пытку, а Рене слишком боялся боли и страданий, чтобы радоваться спасению, достававшемуся такой дорогой ценой. К тому же он еще боялся, что королеве не удастся сдержать свое обещание и что он только понапрасну подвергнет себя страданиям, от которых можно было бы избавиться откровенным признанием.
В таких размышлениях прошло много часов, пока дверь камеры не открылась. Это пришел сторож, принесший ужин.
Рене вспомнил наказ Екатерины.
— Друг мой, — сказал он тюремщику, — не можете ли вы оказать мне услугу?
— С удовольствием, — ответил тот, — если только мой долг позволит это!
— Мне хочется исповедаться в своих грехах!
— Да ведь я — не поп!
— Но ты мог бы привести мне священника!
— Если позволит губернатор, то я с удовольствием. Только господина де Фуррона сейчас нет в Шатле; он в Лувре у короля.
— Ну так я подожду, пока он вернется. А ты не забудешь передать ему мою просьбу?
— Не забуду, будьте покойны!
Губернатор вернулся в Шатле только около десяти часов вечера. Тюремщик немедленно доложил ему о желании заключенного исповедаться в своих грехах.
— Черт! — буркнул губернатор. — Теперь уже поздно, и попы спят… Но мы не можем отказать ему в этом желании, а потому пойди и попытайся раздобыть ему духовника.
Тюремщик отправился на розыски. Ему повезло: едва только он переступил порог тюрьмы, как натолкнулся на монаха, просившего подаяния.
— Э, батюшка, — радостно сказал тюремщика не иеромонах ли вы?
— Да.
— В таком случае вы можете исповедовать? Отлично! Ступайте за мной!
Монах покорно пошел вслед за тюремщиком в камеру Рене, а когда остался наедине с узником, сказал последнему:
— Я пришел от королевы!
— Я так и ждал! — ответил Рене.
— Королева старается спасти вас. Завтра вам придется выдержать пытку, но если вы не. поддадитесь, то будете спасены!
— Да ведь мне переломают кости!
— Вам причинят боль, но не нанесут никаких повреждений! А боль надо непременно перетерпеть, и тогда вы будете спасены!
— Да ведь кинжал и ключ все равно выдали меня с головой! — простонал Рене.
— Нет, потому что вы скажете, что в вечер совершения преступления вы работали в Лувре с королевой, а кинжал и ключ остались у вас дома… Кинжал вы отдали Годольфину, чтобы он отнес его к оружейнику… Пока до свидания! Больше я ничего не могу сказать вам. Но берегитесь! Если у вас вырвется под пыткой хоть одно признание, вы погибнете и королеве не удастся спасти вас!
— Я отопрусь от всего! — сказал Рене.
Монах постучал в дверь камеры, и тюремщик выпустил его. Опять Рене остался в страшном одиночестве тюрьмы, предостав ленный своим тяжелым мыслям.
- Предыдущая
- 11/36
- Следующая
