Капитан Мак - дю Террайль Понсон - Страница 22
- Предыдущая
- 22/55
- Следующая
— Я буду танцевать до утра, и таким образом час моего освобождения наступит незаметно.
Лейтенант не ответил, но на его лице появилась едкая насмешка.
Мак продолжал:
— Господин комендант — очаровательный человек.
— О, несомненно, — подтвердил лейтенант, — но он иногда слишком много обещает…
— В самом деле?
— Гораздо больше, чем сможет выполнить.
— Неужели?
— И я боюсь за вас, — добавил лейтенант.
— За меня?
— Да, дорогой капитан, вы можете вернуться в башню Глорьет.
— Неужто?!
— И прямо завтра утром.
— Вы шутите? — спросил Мак.
— Увы, нет.
— Однако господин де Гито…
— Господин де Гито -превосходный человек, он терпеть не может злоупотреблений, начинает клясть все на свете и гневаться, но дело всегда кончается тем, что он выполняет приказы короля.
— Ба! — ответил Мак. — Но король не давал никакого приказа относительно меня.
— Так даст.
— Король меня не знает…
— Но есть люди, которые вас знают и расскажут ему о вас…
— Кто же это?
— У вас есть очень могущественный враг.
— Как его зовут?
— Дон Фелипе д'Абадиос.
— Я его не знаю, — наивно ответил Мак.
— Это брат доньи Манчи.
При звуке этого имени в мозгу капитана возникло воспоминание.
— Ах, черт! — сказал он. — Кажется, я начинаю понимать.
— И вправду? — спросил лейтенант.
— Вот и верьте людям! — прошептал Мак.
Потом, поскольку туалет его был окончен, он пристегнул шпагу, которую ему вернули, и сказал:
— Поживем — увидим! А пока, пойдем танцевать!
«Боюсь, что он недолго проживет!» — подумал лейтенант.
И он последовал за Маком, который вышел из комнаты со словами:
— Пошли танцевать!
В то время как капитан Мак одевался и обсуждал различные вопросы с господином лейтенантом, господин де Гито, этот достойный офицер, рассуждал сам с собой о животрепещущих проблемах ремесла и составлял план кампании в защиту красивого капитана, который ему очень нравился.
— Очевидно, — рассуждал он, — дон Фелипе, великий дока, столкнулся на узкой дорожке с этим боевым петухом: inde irae (откуда и гнев (лат.)).
Господин де Гито при случае объяснялся по латыни не хуже школяра.
— Но, — продолжал он свой монолог, — тут все рассчитали без меня, пресвятое чрево, как говаривал мой благородный господин, король Генрих Беарнец; этот-то не отдавал Францию на растерзание куче интриганов, явившихся неизвестно откуда… Король слаб, это верно, зато господин кардинал силен. И я пойду не к королю, а к господину кардиналу. Он ненавидит испанцев не меньше меня и… черт меня возьми!
Монолог господина де Гито был прерван звучанием скрипок, приятно ласкавших его слух.
— К счастью, — подумал он, — в парадное платье я уже переоделся.
И он бросил довольный взгляд на свой бархатный голубой камзол, на штаны цвета голубиного горла и белые шелковые чулки, которые прекрасно облегали его стройные ноги.
Потом он встал из кресла и приподнял занавес, который отделял его кабинет от обширных гостиных Шатле.
Вид был просто восхитительный.
И в самом деле, комендант не хвастался, утверждая, что он пригласил самых хорошеньких женщин Парижа. Молодые девушки, обнажавшие в улыбке прелестные зубки, элегантные и галантные кавалеры кружились под звуки скрипок.
— Черт побери, — пробормотал господин де Гито. — Господа эшевены помрут от зависти.
Но не успел он выйти в зал, без сомнения с намерением пригласить на танец самую хорошенькую девушку, как в маленькую дверцу вошел лакей и направился к нему.
— Что тебе надо? — спросил комендант.
— Монсеньор, — ответил лакей, хлопая глазами, — одна дама… желает…
— Поговорить со мной?
— Да, монсеньор.
— Она хороша собой?
— Прекрасна, как ангел небесный.
— Молода?
— Едва ли лет восемнадцати.
— Она назвала свое имя?
— Сара Лоредан.
— Да, так оно и есть, — сказал несколько растерянно господин де Гито, — это моя крестница.
Лакей глупо захихикал.
— Введи, — сказал господин де Гито, вспомнивший о ночных событиях.
Две минуты спустя вошла Сара. У нее был настолько печальный вид, что при виде ее комендант невольно вздрогнул.
— С тобой несчастье случилось, дитя мое? — сказал он, живо подходя ко ней.
— Нет… крестный…
— А где твой отец?
— Дома… Вы сами понимаете, что после событий этой ночи…
— Да, я понимаю. Но кто этот юноша?
И господин де Гито показал на высокого парня, стоявшего позади Сары. Это был никто иной, как Сидуан. Широкая повязка, закрывавшая его левый глаз, придавала ему совсем дурацкий вид, заставивший коменданта улыбнуться.
— Это новый лакей, — ответила Сара, — которого я взяла на службу.
— А где ему подбили глаз?
— В стычке сегодня ночью, монсеньор, — ответила Сара.
— Ах, ты тоже там был, мальчик?
— Ну да, вместе с капитаном, черт возьми!
При слове «капитан» господин де Гито сделал какое-то движение.
— Кстати, моя прекрасная крестница, — сказал он, — ты-то должна знать, как обстоит дело с этим капитаном?
— С капитаном Маком?
— Да.
— Именно из-за него я и пришла с вами поговорить, крестный, — ответила девушка, и голос ее прервался от волнения. — Этот капитан храбрый и достойный офицер, который прошлой ночью защищал меня изо всех сил. Если бы не он, я бы попала в руки…
— Ригобера и его шайки.
— А может быть, еще хуже, — прошептала Сара совсем тихо.
— И капитан…
— Меня спас!
— Боже мой! — произнес с улыбкой комендант. — Как ты волнуешься, когда говоришь об этом.
— Ах, но вы наверняка не знаете…
— Что не знаю?..
— Его арестовали.
— Правда?
— Посадили в тюрьму!
— Боже правый!
— И теперь он страдает в темной камере!
Когда она произнесла эти слова, добрый господин де Гито улыбнулся, дверь открылась, и вошел капитан Мак.
Он был в парадной форме, при шпаге, в лихо надетой набекрень шляпе.
Сара вскрикнула.
Сидуан сделал неловкое движение и повязка с его глаза упала.
Он поспешно поправил ее и вместо левого глаза надвинул на правый; за это короткое время господин де Гито, который вообще все замечал, увидел, что оба глаза Сидуана совершенно здоровы.
Мак сделал несколько шагов к Саре, которая не могла помешать себе броситься к нему. Пока они смущенно что-то шептали и задавали вопросы друг другу, господин де Гито положил руку на плечо Сидуана.
— Ой, мальчик мой, какой же глаз тебе подбили сегодня мочью?
Сидуан вздрогнул, покраснел и жалобно сложил руки:
— Умоляю вас, сударь, — прошептал он, — не губите меня! Что вы хотите? Я так боялся, что меня арестуют, как моего бедного капитана, что решил притвориться раненым…
— Ага! Ты — лакей капитана?
— Да, монсеньор.
— Ну, хорошо, вот тебе добрый совет, — сказал, улыбаясь, комендант Шатле, — другой раз получше закрепи свою повязку.
И, отвернувшись от Сидуана, он подошел к Саре и Маку.
Капитан рассказывал девушке о своих ночных приключениях и неожиданных событиях этого вечера, то есть о печальных часах, проведенных в башне Глорьет и о том, как, выйдя из комнаты, он получил от коменданта Шатле приглашение на бал.
Господин де Гито с улыбкой смотрел на Сару, которая взяла его за руки и сказала:
— О, крестный, как вы добры!
— Я добр, но я эгоист! — ответил он. — Капитан — отличный кавалер.
Мак поклонился.
— Он превосходно танцует.
Мак принял горделиво скромный вид.
— Ты — самая красивая из моих крестниц, — продолжал господин де Гито, гладя Сару по щеке.
— О, крестный…
— И вы сейчас откроете бал.
Мак, покраснев от удовольствия, предложил руку Саре, побледневшей от волнения.
Тогда господин де Гито отдернул портьеру, отделявшую его кабинет от бального зала, и сказал:
— Ступайте, дети мои!
Минуту он следил за ними глазами; они мелькали в волнах кружев, шелка, бархата черных кудрей и белоснежных плеч; потом произнес вслух следующую мысль:
- Предыдущая
- 22/55
- Следующая
