Приходи ко мне во снах...(СИ) - "Nelli Hissant" - Страница 27

Нил отошёл к краю крыши и закурил, глядя на вечерний город. Руки предательски дрожали, вызывая приступ тошноты от того, что он никак не мог с этим справиться. Он чувствовал на своей спине обеспокоенные взгляды и ненавидел себя за эту слабость, за то, что не смог скрыть. Поэтому собрав всю волю в кулак, затушил окурок и вернулся к столу. «Только не сегодня… не сегодня…»

Сев за стол, Нил увидел, что Микаэль уже расправился со своим стейком и с тоской дожёвывал овощи. Он подцепил свой нетронутый стейк и переложил его на тарелку парня. Тот удивлённо поднял на него глаза.

— Так аппетитно ешь. Век бы смотрел, — усмехнулся Джостен и увидев, как покраснел Микаэль, добавил, — Да шучу. Я знаю, как Эндрю может расстараться. И я могу это есть, когда захочу, даже в три часа ночи… Да и что-то у меня с едой в последнее время не очень складывается… Так что, ешь, не стесняйся.

— Там ещё есть, — сухо сказал Эндрю, буравя Нила глазами.

— Ну, тогда тем более, — ответил Нил и еле заметно отрицательно мотнул головой, посмотрев на Эндрю, давая понять, чтобы тот не настаивал.

Нил разлил остатки вина по бокалам. Эндрю молча встал и ушёл в дом. Джостен пожал плечами, поймав на себе две пары удивлённых глаз. Микаэль вздохнул и принялся пилить стейк. Александр немного помолчав, спросил:

— Тебе уже сообщили, во сколько завтра заседание?

Нил отрицательно мотнул головой.

— Это у нас любимое развлечение Гудмана. Молчать накануне, а потом, когда ты уехал подальше или выпил лишнего, прислать сообщение часа так в два-три ночи, что завтра утром заседание. Но что-то мне подсказывает, что эта особая привилегия касается только меня и Дея.

Алекс покачал головой.

— Знаю, что уже спрашивал. Но как тебя угораздило залезть во всё это?

— До недавнего времени меня это мало трогало. Зато мой статус позволял помогать не самым богатым, но талантливым командам, — ответил Нил, доставая телефон и провёл по экрану, сразу ставя на громкую связь.

— Джостен, ты? — раздался хриплый голос после нескольких гудков, — Ты ещё жив?

— Не дождёшься, Кевин.

Микаэль вздрогнул, поняв кому принадлежал голос. Соприкасаясь с легендами, его эксиповёрнутое сердце каждый раз пропускало удар.

— Скажи, Кевин, не удостоили ли тебя чести, сообщив во сколько завтра заседание?

— Удостоили, — с издёвкой ответил Дей, — После того, как ты съездил мне по морде, меня приняли в ближний круг, наконец удостоив доверия, — уже с болью закончил он. — В девять тридцать…

— Вот сука, ни к умным, ни к красивым, — не сдержался Джостен, — Что же за натура-то такая скотская? Ещё бы в девять двадцать семь назначил.

— Ты кого назвал скотиной? — возмутился Кевин.

— Кевин, ты пил? — спросил Нил.

— Самую малость.

— Я и слышу.

В этот момент вернулся Эндрю, поставив на стол тарелку с любимым сыром Нила. Джостен замер от этого открытого проявления заботы со стороны Эндрю и от его неожиданного появления.

— Курить и пить на голодный желудок — не лучшая идея, — сказал Эндрю, перехватив его взгляд.

— О, слышу голос верного цепного пса — Миньярда, — отозвался Дей.

— Пьёшь? — спокойно спросил Эндрю.

— Ага, — пьяно хохотнул Кевин, — Завидуешь?

— Чему? Тому, что ты нажираешься каждый раз, когда тебе страшно? Странно, как ты ещё не спился-то?

— Веселишься? Да, я боюсь. Не все же такие чокнутые идиоты с напрочь отсутствующим инстинктом самосохранения, как ты и Джостен. Посмотрим, насколько вас обоих хватит.

— Позвони Аарону. Вы с ним найдёте общий язык, — ответил Эндрю.

— Уже позвонил. Вы с ним точно близнецы? — снова пьяно хохотнул Дей.

— Ты завтра на ногах-то сможешь стоять? — спросил Нил.

— Что ты решил, Джостен? — проигнорировал его вопрос Кевин.

— Тебе не понравится.

— Почему-то я так и думал. Но до последнего тешил себя надеждой, что ты не такой дурак.

— Прости, что не оправдал твоих надежд.

— Да речь сейчас не обо мне. Завтрашний день сам расставит всё по своим местам и рассудит, кто из нас был прав, а кто нет.

— Да нет, дело как раз в тебе. И я знаю, и ты знаешь, почему ты сейчас пьёшь. Наверное тяжело всю жизнь чувствовать себя трусливым дерьмом?

— Прекратите оба. У каждого из нас своя правда, — остановил их Нил.

— Эй, Эндрю, ты ещё здесь? — неожиданно спокойным голосом спросил Кевин, первый раз назвав его по имени, и не дожидаясь ответа, спросил, — Значит, говоришь, ты у нас ничего не боишься? Ну-ну… Однажды я уже видел тебя, когда ты знал, что в этот момент его рвали на куски. Посмотрим, как ты переживёшь это ещё раз…

Эндрю схватил телефон и со всей силы бросил его в стену, отчего тот разлетелся вдребезги. Миньярд стоял, тяжело дыша.

— Какого хера ты вообще ему позвонил?

— Узнать во сколько заседание, — на автомате ответил Нил.

— И наш «иудушка», конечно, в курсе, — зло усмехнулся Эндрю, неподвижно глядя перед собой.

Только сейчас Нил понял, что ни один он отчаянно пытался скрыть ото всех тот ад, который творился в его душе. Глядя сейчас на Эндрю, он ясно увидел в каких муках сейчас горела его душа. Нил встал и подойдя к нему со спины, осторожно коснулся плеча:

— Прости. Прости за всё, — вымученно выдохнул Нил, умирая от любви и чувства вины.

Эндрю вздрогнул, а потом развернулся бледный как стена и рявкнул:

— Заткнись, — после чего схватил в кулак рубашку Нила на груди и так и не отпуская железную хватку, молча потащил его вниз по лестнице.

Бледный Микаэль встал из-за стола и пройдя на дрожащих ногах к краю крыши, замер. Подошедший к нему Александр увидел, что парень украдкой вытирал слёзы, пытаясь их скрыть. Алекс молча притянул его к себе и обнял.

— Они ведь не убьют его? — прошептал Микаэль.

— Я не знаю… Но мы постараемся сделать всё, чтобы защитить его, — он погладил сына по спине, успокаивая.

Спустя время, когда Микаэль справился с эмоциями, он опустил глаза в пол и прошептал:

— Мы спим здесь. Им надо побыть вдвоём. Чтобы… чтобы завтра хватило сил…

Алекс снова притянул к себе парня и уткнулся в его макушку, пытаясь проглотить стоящий в горле ком.

========== Глава 6 ==========

Нил сидел за барной стойкой, положив руки перед собой и оперевшись на них подбородком, молча наблюдал за Эндрю. Тот уверенными, привычными движениями хозяйничал на кухне. Со стороны могло показаться сумасшествием то, чем он занимался в четыре часа утра. Миньярд пёк торт, свой «Фирменный любимый торт Джостена».

Нил уже привык к его спонтанным ночным готовкам. Не имело значения, злился Эндрю, хандрил или радовался, он нашёл свой личный способ релаксации, чтобы справиться с эмоциями и чувствами. Первые его кулинарные шедевры летели в помойку, и это было простым переводом продуктов. С годами его навыки совершенствовались, и Эндрю начал баловать Нила гастрономическими изысками. Но торт был вершиной кулинарного антистресса. И если Эндрю начинал его готовить, то это означало, что сейчас трогать Миньярда или переходить границы его личного пространства было чревато. И Нил хорошо это знал. Да и честно говоря, сил на это сейчас у него уже не было.

Всё, что происходило за дверями их спальни несколько часов назад его полностью морально вымотало. И дело было даже не в физической близости. За всё время, проведённое наедине, никто из них не произнёс ни слова, но бешеная энергетика, бушевавшая между ними, выплёскивалась через край. Слишком, сегодня всё было слишком. Каждое касание обжигало, заставляя сердца сгорать, каждый вздох, каждый поворот головы, каждый шаг, как шаг по раскалённой земле. Настолько слишком, что тишина была намного откровеннее и честнее, чем тысячи слов. Они просили прощение друг у друга и прощали, клялись в любви, давали надежду, убеждали друг друга и обещали, обещали, обещали…

Нил никогда до конца не понимал того, что было между ними. Знал, что это что-то настоящее, щемяще искреннее, преданное до безрассудства, невозможное, без малейшего шанса для предательства и лжи. И это чувство давно переросло их обоих, став чем-то необхватным и необъяснимым. Но то, что происходило между ними сегодня было чем-то большим. Все их невысказанные страхи, отчаянное желание защитить друг друга, злость, тревога и нежность взорвались таким фейерверком чувств, который каждый из них едва ли мог вынести. Пожалуй, что-то подобное было между ними тогда в Балтиморе. Тогда тоже было слишком… и всё понятно без слов. Слова были чем-то лишним, раздражающим своей серостью и безликостью на фоне того, как тогда горели их сердца только потому, что они наконец оказались рядом, от их касаний и взглядов.