Душа снаружи (СИ) - "Nelli Hissant" - Страница 38

Лишь два вопроса мучили меня. Один о прошлом, и один о будущем. Второй – просто в порядке интереса, ничего больше. А вот первый порой заставлял просыпаться ночью и думать, а имею ли я право жить и делать вид, что всего этого не было?

И вот в тот вечер, я решил, что пора задать эти вопросы. Я несколько раз косился на нашего проводника, который сегодня снова был с крыльями. Он вообще был ничего, Кэй. Иногда. Я привык и к его пространным рассказам, которые еще больше путали мозги, и к тому, что он постоянно орал и чему-то возмущался. Это была всего лишь его разновидность головных тараканов. Лучшее в нем было то, что он порой мог понимать без слов.

Когда мы засобирались назад, в родной мир, я намеренно мешкал. Все остальные уже давно шагнули в дверь.

Кэй нарисовался передо мной: завис в воздухе, скрестив руки на груди.

– Твой первый вопрос я знаю, Эстервия. «Достоин ли я, презренный убийца с руками по локоть в кровище топтать эту землю?»

А вот и худшее, что было в нем. Он всегда знал, что у тебя в голове. Еще и озвучит все так, как ты боишься произнести даже про себя.

− Откуда ты знаешь?

− Я много чего про тебя знаю, Эстервия. Смотри-ка, дважды я назвал тебя полным именем, а ты и не реагируешь. Значит, дело серьезное?

Я взорвался.

— А по-твоему, нет?! Ведь я…

Кэй опустился на землю. Его спокойствие раздражало.

— А еще тебя волнует, что никто из этой троицы не обладает твоими талантами. Никто не прибил сгоряча ни пьяного отморозка, ни старушку-учительницу…

− Замолчи!

— Ну, уж нет. Раз мы начали этот разговор, тогда давай уж его закончим! Итак, у меня встречный к тебе вопрос: ты намерен продолжить свое грязное дело? Ну а что, на свете ведь полно дрянных людей, без которых мир бы стал лучше?

— Нет, конечно же, нет!

— Это радует. Но ты и не сможешь. Когда тебя шарахнуло тогда в Ньютоме, ты полностью израсходовал запас сил. Пусть и ушло все впустую. Теперь сможешь на пару лет забыть об этом. На будущее: когда тебя вот так накроет в следующий раз, не пытайся больше это сдержать. А то можешь и не выжить.

— Когда накроет в следующий раз? То есть, это повторится?!

− Так, так, панику отставить! Я же сказал, как минимум на два года можешь забыть об этом. А если рассмотреть глобально — нравственно… Вот скажи мне, есть ли смысл злиться на молнию, за то, что она ударила в дерево? Есть ли смысл судить молнию за уничтожение дерева?

− Но я не молния!

− Конечно, нет. У молнии есть некая закономерность. Молнией можно управлять. Можно поставить громоотвод, и она ударит в него. А с тобой такого невозможно. Знаешь… Я ведь в курсе, что произошло с тобой, перед тем как… Так вот тебе мой совет, Эстервия. Через два года, да и раньше тоже постарайся не попадать в такие ситуации, когда тебя может накрыть. И уж, конечно, никогда не пытайся сам призвать эту силу. Потому что за ее использование есть своя цена. Но об этом, я думаю, ты и так знаешь, да?

Я кивнул, все еще неудовлетворенный.

− А еще ты, конечно, можешь пойти в полицию. И рассказать, как полгода назад перевернул на шоссе грузовик с двумя отморозками. Которых, к слову, уже давно разыскивали, ты был не первый, кто нарвался на них… Можешь рассказать и то, что в восемь лет вызвал инфаркт у престарелой садистки. Чтоб совесть не мучила. Если будешь сильно убедителен, тебя закроют под замок, правда, в несколько ином заведении. Так себе вариант, верно? Если тебе нужно чье-то одобрение и разрешение, то, пожалуйста, я разрешаю тебе забыть об этом и жить дальше… Ох, опять эти глаза… Ну что не так-то?!

− Кэй, − я вздохнул. − Для тебя все так легко…

Он усмехнулся, и я вновь задался вопросом, сколько же ему лет. Из обрывков разговоров я уже уяснил, что проводники, строго говоря, не являются людьми. И жизнь у них бесконечно долгая, но все же, они не бессмертны. На первый взгляд, Кэйанг, так было его полное имя, выглядел довольно молодо, чуть старше нас. И говорил он так же. Но иногда, бывают такие минуты, когда смотришь на него и понимаешь, перед тобой древнее существо, которое видело многое, такое, о чем мы даже понятия малейшего не имеем. И наши проблемы для него – сущий пустяк, детская возня в песочнице.

− Да, для меня это легко. А если бы ты действительно нес угрозу, не я бы сейчас разбирался с тобой. Ты не опасен для окружающих. Только для самого себя. Любой на твоем месте бы старался защититься. Разница лишь в том, что у тебя была эта сила. Которой ты все равно не можешь управлять. Один раз тебе удалось ее затормозить, и я предупреждаю, не вздумай вновь это проворачивать. Ладно, невротик. Разрешаю тебе еще погрызть себя, ты без этого не можешь, я же знаю. Ну что, пора бы тебе вернуться?

− Подожди, − у меня все еще был второй вопрос. Сейчас он был уже не столь важен, но мне хотелось отвлечься.

На этот раз он не стал залезать ко мне в голову. Но пришлось формулировать самому, что было несколько затруднительно.

− Скажи, а зачем мы такие? Ну… странники, мироходцы, души снаружи?

Он засмеялся, и облик древнего, почти вечного существа вновь рассеялся.

− Чего, экзистенциализм одолел?

− Ну, правда. Ведь должен же быть в этом смысл, какая-то миссия, не знаю. А мы, мы… просто живем себе.

Кэй вновь стал серьезным.

− Все верно. Эсси, − со значением начал он. − Ты и твои друзья вы очень важны! Вы должны спасти мир! Ваше появление на свет было предрешено!

− Что? А какой именно, наш собственный или какой-то другой?

Но тут я понял, что меня разыгрывают. Мог бы догадаться. Нет, ну что за…

Я вылетел за дверь. Наткнулся на удивленные лица ребят. Мой разговор с «наставником» все же сильно затянулся. Им явно было очень интересно, о чем мы трепались, но они не хотели меня допрашивать.

После долгих раздумий я все же рассказал. Вторую половину разговора. И мы долго спорили, обсуждали замыслы и предназначения, пока до нас не дошло, что озвучиваем мы всего лишь собственные мечты. И что для каждой из них, быть странником необязательно.

Был бы я один, так бы и рефлексировал до утра. Но в этой компании философские вопросы, как и все другие разрешались быстро. Всего за пару тостов.

Ведь смысл, предназначение – по сути, понятия относительные. Можно искать их всю жизнь. Можно подцепить идею ложную и потратить всю жизнь на следование ей. Может быть, и нет никакого глубинного смысла в нашей общей особенности. Так, может и не требовать от нее большего, чем возможности увидеть другие миры? Разнообразить свой досуг?

Да и в конце концов. Разве не благодаря этой особенности мы нашли друг друга? Это ведь самое важное.

Бокалы подняты. За вечный закат. За музыку. За всех наших живших ранее и живущих ныне братьев и сестер. За дорогу и возвращение домой.

— Все это очень трогательно, − сказал Кэй, появившись в комнате. − Только я как сглазил, мир-то спасать вам все равно придется. Не сейчас, попозже. Может, через пару лет*.

Новость мы восприняли довольно спокойно. Два года – приличный срок. А пока мы будем просто жить.

Я подгреб к себе гитару и принялся перебирать струны, едва касаясь их. Потому что нашему задумчивому молчанию определенно требовался саундтрек.

«Он однажды всем станет так нужен, с душою своей, той, что снаружи» …

Очевидно, это про нас.

Недавно Улле прислала мне длинное письмо, приложив к нему концертные фото из «Судака». Зал битком. Бедную рыбу на входе уже не узнать, так одолели ее коллективным творчеством. У Шу − своя группа, это он стоит на сцене. Фигура Ржавого на полотнище позади сцены, кажется плывущей в космических просторах. Улле написала, что дело живет, даже процветает. И похоже, градоначальник Ньютома, тот самый, борец против субкультур, вскоре отправится в отставку. Это только слухи, но уже их наличие радовало.

— Или не спасать. Может, наоборот, — задумчиво произнес Кэй. — Порой, чтобы спасти мир, нужно все в нем снести и построить заново. Не буквально, конечно, но…