Мужская работа (СИ) - Казаков Дмитрий Львович - Страница 10

Я дернулся снова, хотел оттолкнуть ее, но проклятое тело ответило… десять дней у меня не было женщины!

— Ты уверена? — прохрипел я.

— О да, еще как… — она с шумом втянула воздух.

Прости меня, Юля…

И я вцепился в Крыску, точно утопающий в спасательный круг — грудь ее оказалась маленькой и твердой, а повыше ягодиц я нащупал крохотный хвостик, что растет у всех шавванов, и от прикосновения к этакой экзотике меня едва не заколотило. Она задышала чаще, скользнула вниз, обдав мою грудь горячим дыханием.

Штаны Крыска сдернула одним движением, за ними последовали трусы, и я ощутил ее язык, шершавый и мокрый.

— Ооо… — простонал я, закрывая глаза.

Она старалась на совесть, и судя по всему, у шавванов-мужиков все устроено так же, как у нас. И в этот момент я был очень рад, что в армию Гегемонии, по крайней мере в легкую пехоту, берут и женщин тоже.

Неприятный звук прошелся по моим ушам словно терка — легкие шаги.

Я открыл глаза как раз вовремя, чтобы обнаружить шагнувшую через порог Лиргану.

— Это еще что? — недоверчиво спросила она.

Крыска шарахнулась назад, шлепнулась на задницу, и мое возбужденное достоинство осталось болтаться в воздухе — центурион явилась в самый «подходящий» момент, чтобы ее черти в пекло взяли. Я сделал попытку прикрыться, но затем отвел руки в стороны и вздернул подбородок — если хочет, то пусть пялится, мне нечего скрывать.

— Он меня заставил! — пропищала Крыска, причмокивая и с шумом втягивая воздух. — Сказал, что изобьет!

От неожиданности я даже забыл, что стою со спущенными штанами перед командиром — вот тварь, сама меня сюда затащила, схватила за все места, раздела, а теперь врет, точно депутат госдумы!

— Да ты… я… — слова в голове смешались в кашу.

— Не воняй! — оборвала меня Лиргана. — Так, ты дуй в казарму, а с ним я разберусь. Напичканный дерьмом похотливый уродец…

Она даже не стала ждать, пока Крыска выскочит из молельни.

— Да она сама! — рявкнул я.

— Молчать, рядовой! — Лиргана шагнула ближе, рука ее конвульсивно дернулась, и я подумал — она ведь хочет схватить меня за причинное место, либо довести дело до конца, либо оторвать нахрен: в голубых глазах ее полыхала смесь ненависти и вожделения. — Штаны на место!

Я торопливо выполнил приказ.

— Итак, что у нас есть, — центурион, похоже, справилась с собственными эмоциями. — Попытка изнасилования, совершенная в месте поклонения Гегемону и Святым Предкам Его… Особо циничное преступление, и должно караться разрывом договора и возвращением аванса, — она цедила слова, а я с каждой фразой съеживался все сильнее.

— Нет, не надо… Я не могу! Пожалуйста… Она и правду сама! — забормотал я.

Разрыв договора означает смерть Сашки! И все из-за развратной воровки!

— Я могу в это поверить, — Лиргана оглядела меня с головы до ног. — Не воняй. Шавванская подстилка дает всем, кто может ей чем-то помочь, ты у нее не первый, не льсти себе.

«Вот тварь!» — подумал я второй раз.

— Но наказать я тебя обязана… — тут центурион сделала паузу, и у меня мелькнула мысль, что прямо тут она меня и «накажет», скинет шмотки, привяжет меня, вооружится кнутом, ножами… и здравствуй, БДСМ-порно. — Поэтому завтра наряд. В горячей зоне.

Я сглотнул, в горле пересохло, а в животе стало холодно — это же приговор.

«Горячая зона» вокруг двигателя линкора слыла местом жутким, наводить там порядок отправляли штрафников, и не все, судя по рассказам, возвращались, а иные возвращались без глаз, рук, ног или разума.

— И не спорь, это приказ, — добавила Лиргана, явно наслаждаясь моим испугом. — Если везучий, то выживешь.

Нас, штрафников, в тот день оказалось пятеро, и на инструктаж нас собрали в комнатехе с голыми стенами, где кроме этих стен, круглого люка, имелся только стеллаж с противогазами и синими баллонами разного размера.

— Значит, так, — сказал техник в черной форме, показывая нам один из баллонов— нечто вроде огнетушителя с ремнями, чтобы вешать за спину, трубка и раструб на конце. — Это растворитель. Ваша задача — обойти свой участок, найти на нем все наросты и полить из растворителя, чтобы они растворились. Понятно?

— А там правда опасно? — спросил стоявший рядом со мной круглолицый парень.

Техник посмотрел на него как на идиота:

— Прорывы ядовитого газа, шумовые выбросы, выхлопы, проседание конструкций там, где их проело наростами — этого мало тебе, что ли?

Круглолицый увял, да и у меня задрожали поджилки.

Я первым получил снаряжение, координаты отданного мне участка, и пролез в люк. Позади осталась запиравшая его крышка в метр толщиной, я оказался в тесном коридоре, стены которого состояли из множества натыканных под разными углами пластин вроде компьютерных плат, черно-серебристых и зелено-золотых, от взгляда на которые болели глаза.

Я спустился на свой уровень, и тут же обнаружил нарост — черный сталактит в метр высоты и метр толщиной у основания, торчащий из пола. Нажал на спуск растворителя, из раструба зашуршала струя фиолетового газа, и сталактит начал оседать — типа ускоренной съемки сугроба на теплом солнышке. Через пару минут осталась грязная лужа, и я даже через фильтры противогаза ощутил сладковатую вонь.

Сделал шаг дальше по коридору, и тут стена из микросхем справа впереди раскололась, из нее вырвался столб пара. Горячим ударило в лицо, обожгло руки, я отскочил, не удержался на ногах, громыхнул закрепленным на спине баллоном о пол.

Пока вставал, стена вновь стала монолитной, пар исчез.

— Дело швах, — пробормотал я, вставая.

Понятно, зачем сюда отправляют штрафников из свежих наемников — их не жалко, если чего.

Сердце лупило как бешеное, пот тек по спине и по лицу под противогазом, я шагал то медленно, то двигался перебежками — черт знает, откуда придет новая опасность. Поливал черные сталактиты, которые попадались время от времени, то и дело пугливо оглядывался. Новых выхлопов не было, зато пару раз слышал рев шумовых выбросов издалека — если попадешь под такой, то кровь из ушей и мозги превратятся в кашу.

Противогаз в этом случае как перочинный ножик против носорога.

В одном месте по стеночке обошел неровную дыру, из которой торчали провода и шел серый дым. А когда оказался на безопасном месте, из-под подошвы раздался писк, я заорал благим матом и подскочил едва не до потолка.

Из-за резиновой хрени на лице пришлось вытянуть шею, чтобы посмотреть вниз.

На полу сидел один из мелких зверьков, которых на линкоре считали паразитами. Напоминал он кота, только лап было не четыре, а шесть, сам цвета кофе с молоком, и настороженно блестели из густого меха черные глаза.

— Тихо, — сказал я. — Ты же не кусаешься?

Зверек пошевелил круглыми «антеннами» на стебельках, заменявшими ему уши, дернул хвостом, на конце которого красовалась присоска. Когда он открыл рот, то выяснилось — внутри множество игольно-острых зубов, черных, как местный сталактит.

Кусается, да еще как.

Негромко хрюкнув, зверек порскнул мне под ноги — собрался он туда, откуда я только что явился. Зацепился боком за мой ботинок, я от неожиданности дернулся, оперся рукой о колючую горячую стену.

Писк раздался снова, на этот раз истошный, полный боли.

Чтобы разглядеть, что творится, мне пришлось развернуться, а с баллоном на спине, да в узком проходе это не так просто. Зверек то ли не рассчитал, то ли столкновение со мной сбило его с курса, но он влетел прямо в дыру, и теперь висел на ее краю, уцепившись за него лапой, и дергался, силясь подтянуться; серый дым обтекал его, и от прикосновений этой дряни кофейный мех чернел, словно обугливался.

Наверняка это было не очень приятно, в глазах зверька стояло мучение.

Я бросился на помощь, не задумываясь, ударился коленом об пол и подхватил почти невесомое тельце. Серый дым обжег руку, будто кипяток, даже через перчатку, и я зашипел через сжатые зубы.