Мир узлов (СИ) - "Грильяж" - Страница 6

Братец начал кочевряжиться:

— Не хочу! Не вкусно! Хочу сладости!

Забавно, только последние два слова он произнёс на языке, понятном окружающим. Остальное для матушки было примерно понятно, но придумано мной и братом, когда мы были меньше. И было больше похоже на крики или всхлипы.

Я же спокойно кушал. После «вкуса смерти», осознания перерождения, «радостных» догонялок с братцем и прекрасного сна я был голоден. А еда была великолепна. Чувствую, что я могу пойти в папу фигурой на таких харчах.

Упомянув родителя, я взглянул на то, что кушал он. Голова какого-то животного, фаршированная крупой. Бадейка соуса. И цель Рифа — пирог с ягодами. Мне же хватит и творожного варианта выпечки.

При этом кушал папа с аппетитом, а на него восторженным взглядом смотрела матушка.

И всё сопровождала музыка «грустная песнь Рифа о жадности взрослых и вкусном ароматном пироге».

Покушал и заметил, что на улице потемнело. Я попытался выйти из дома и посмотреть на небо.

Но меня схватила здоровенная рука конюха, который как раз входил в дом.

— Э нет, парнишка. Риф тебе мало того, как досталось за конюшню?

— Да, было больно, отпустите меня, я одумался! — на всякий случай не стал поправлять мужчину, и быстро вернулся за стол. Максимально притворяясь, что я тут уже давно и клюю носом в стол.

Риф же, не зная подставы, и какое-то время, сидя обиженно под столом, стал крайним.

— Горн, твой мелкий пытался выйти из дома.

— Опять Лай? И чего ему так хочется выползти в ночь? Или Риф с его любознательностью? — отец попытался уточнить.

— Лай был за столом, вон он уже спит давно, любимый, — подала голос матушка.

Риф выскочил из-под нашего более низкого стола и закричал:

— Это Лай. Это он!

Я попытался максимально сонно оторваться от стола:

— Что я?

— Это был ты! — закричал Риф.

Я картинно зевнул и дальше продолжил «спать».

— Риф, как тебе не стыдно? Неделя без сладкого!

— Неееет! Это нечестно! — Начал кричать он мне на нашем языке.

Подстава удалась…

— Да нет, похоже, ночной беглец, всё-таки Лай, — отец улыбнулся, — его бала пропадала из помещения, а присутствие Рифа оставалось здесь. Неделя без сладкого за попытку выйти в ночь. И две недели за попытку подставить брата!

— Ладно, — я зевнул. Ну, не очень получилось. Не очень-то и хотелось. Подумаешь! Сладкое не очень-то и нужно.

Секунду! Новые вводные слова!

— Отец, а что такое бала?

— Ты, правда, думаешь, что я буду об это объяснять нашкодившему младенцу столь сложные вещи? И что за «отец», — он улыбнулся, — утю-тю-тюшенька ты моя. «Папа» я. Твой «папа».

Всё было бы хорошо, если бы он не держал вскрытый череп быкоподобного существа за рог в одной руке, а ложку, похожую на половник, в другой. Интересно, чем он привлёк матушку?

— Ладно, папа. Что такое бала.

— Я же сказал, что ещё рано. Тем более, не надо говорить во время трапезы. Будет время позже. Лет этак в пять, может семь. Поживём, посмотрим. А теперь, мелкие дети должны спать! — в это время повар вынес кувшин с весьма специфичным ароматом браги. Когда мы с братцем в сопровождении служанки уходили, наш стол отодвинули, и вместо него конюх и повар сели есть и бражничать с отцом.

Дойдя до кровати, как только служанка заперла решётку, то я тут же уснул. Брат же что-то там бормотал злорадно по поводу сладкого.

На следующее утро у меня возникло несколько вопросов, понятных из контекста разговоров взрослых.

Первый: почему среди зданий оказалась баня?

Второй: с кем мыться детям, с мамой и служанками или с папой и остальными мужчинами?

Собственно вопрос о том, как будут мыться дети, возник неожиданно.

Местная умывальня была в другом месте. Точнее, надо сказать исток речушки, которая питала ров, после спуска с вершины холма.

Баня же возникла неожиданно.

Да и не баня это! Так, обустроенные резервуары с тёплой водой и камином. Но весьма крупные. Хотя я успел увидеть далеко не всё, пока меня не отловили.

Я, ведомый стремлением к познанию информации о бале, пытался попасть в мужскую компанию.

Брат стремился примкнуть к женской группе.

— Мама! Мама! Папа меня там задавит! Не хочу!

— Папа! Папа! Что такое бала? Давай я с вами!

А похмельно-хмурое лицо отца тем временем весьма смуро смотрела на две кровинки, источающие пронзительные звуки поутру.

Я осознал свою ошибку и притворился ветошью в уголке. Братец же продолжил доводить родителя, пока я не подошёл и не попытался его заткнуть ладошкой. Но итогом всё равно оказалась ссылка в женскую компанию.

Пока же, после завтрака, я был занят тем, чтобы понять физические возможности своего детского тела.

Роста с братом мы были примерно одинакового. Точно сказать сложно без какой-то системы сравнения, но мы явно ниже метра, если брать рост взрослых мужчин за метр восемьдесят. Сантиметров восемьдесят? Может слегка больше.

Я подкрался к брату со спины и поднял его. И это мне удалось, но фактически не дало какой-то полезной информации.

— Риф, теперь ты попробуй меня поднять.

— Ладно, — похоже, он принял это за игру. Подойдя сзади, он схватил меня так же, но поднять не сумел, сколько бы ни попробовал раз.

Моё предположение, что я по каким-то причинам сильнее и выносливее близнеца подтвердилось.

Хотя его выносливость всё равно не такая уж и маленькая для нашего возраста.

Интересно бы понять причину.

На первый мой завтрак в этом мире подали непонятный тёртый овощ чёрного цвета. Почему-то в моей памяти такого не было до этого.

Это было ужасное блюдо.

— Дорогая, ты снова пробовала готовить фергу? Ты же знаешь, что пока она не посветлеет, то её вкус слишком горький. Наш Риф от такого может растаять и превратиться в слезливый водопад, — отец, весело поедавший чью-то запеченную лапу, задал интересный вопрос матушке.

А та подошла, достала салфетку и вытерла бороду мужу, после чего заявила аргумент:

— Но она же полезная! Всё ради здоровья наших детей! — после этих слов Риф всё-таки попробовал маленькую ложечку того, что отец назвал «фергой».

— Уаааа! Неееет! — скорость, с которой он выплюнул ужасный овощ и попытался сбежать, была хороша. Но матушка в два шага его нагнала и за шкирку усадила назад.

— Если вы не съедите свои порции, то сладкого не получите на ужин! — угроза шокировала Рифа больше, чем вкус овоща. В принципе, на памяти «до включения» такие сценки уже были. Братца можно назвать сладкоежкой с зависимостью, а даже простая каша или супчик вводили его в ступор или истерику.

Для меня такая угроза была бесполезна. Я уже был наказан. Хотя прошлый «Лай» так же был любителем сладкого, как и большинство детей. Чего уж там, если это запретное будет доступно, я не отвернусь.

Но это не было поводом отказываться от пищи. Пусть она и была весьма горькой для детского языка, но для меня она напоминала ржаной хлеб с маслом. Точнее его верхнюю «загоревшую» корочку. Добавив немного соли это было уже «съедобно».

Так как вопрос к отцу про «балу» явно сдвинут на будущее, то можно сменить адресата вопроса. И моей целью на сегодня будет матушка. А для этого мишень должна быть в приподнятом настроении. А что может обрадовать кулинара больше, чем съеденное «клиентом» блюдо?

Кое-как я расправился со своей порцией и взял тарелку Рифа:

— Будешь должен.

— Сладостей не дам.

— Не сладкое. Три желания.

— Идёт. Хоть пять.

— Пять, так пять. Давай тарелку.

Раб того стоил. Порция, на самом деле, не такая уж и большая. А Риф пока наестся фруктов. Мелкая манипуляция осталось незамеченной. Отец — пуп внимания для матушки. А прислуга не входит, пока матушка не позовёт.

Если вчера был день отдыха, то сегодня папа вывел меня и брата во двор. И решил перед баней хорошенько испачкать.

— Лай. Вот тебе тоже деревянный меч. Сегодня вы вместе должны попытаться победить вон-то пугало. Оно злое.