Пятеро из Рубежного Легиона (СИ) - Аверков Дмитрий - Страница 2

До тех пор каждый сам по себе, каждый сам за себя. У наемников на Омегах так заведено.

В блиндаже можно просидеть не один месяц — запасов провизии и воды достаточно, но добровольно надолго замуровать себя под землей и находиться в полном неведении о том, что происходит на поверхности — терпения не напасешься.

Вначале, конечно, сердце лихорадочно колотилось: «Жив! Жив! Жив!», радость переполняла каждую клеточку организма, потом на смену ей пришли разморенные облегчение и успокоение — угроза, если и была где-то рядом, то ее присутствие со временем перестало ощущаться. Страх постепенно уходит. Он тоже требует сил и терпения. От страха устаешь.

В укрытии спокойно. В укрытии безопасно.

Но вслед за покоем приходит — раздражение. У крыс в одной железной бочке — сценарий прост. Все чаще в зрачках легионеров металась ярость загнанных зверей, все чаще их глаза сверкали так же, как и в бою.

Пора было действовать, пока атмосфера в блиндаже не перекалилась. Пока не взорвалась.

На разведку Субботин взял с собой первого откликнувшегося, надев бронежилеты и шлемы, они еще раз проверили оружие, и капитан осторожно приподнял люк. Груды камней, которыми предусмотрительно обложили вход, неплохо его маскировали. Стараясь не создавать шума, он выбрался из убежища, воткнул бинокль в щель меж валунов и внимательно осмотрел левый сектор, затем переместился в сторону и проверил правый. Чисто. Потихоньку приподнялся, чтобы оглядеться полностью — порядок.

Он подал сигнал легионеру, и тот выскользнул наружу. Они обследовали территорию поста — ни одной живой души. Нет и никаких следов зловещего тумана. Ущелье невдалеке делало крюк, так что нужно было проверить дорогу, ведущую к колонии, — вдруг молочная стена на всех парах мчится к центральной базе?

Хотя предупредить о нападении, конечно, не удастся — связь так и не восстановилась, а световые сигналы вряд ли кто заметит на таком расстоянии. Да и некому их замечать — в колонии каждый занят своим делом. Охрана полностью лежит на плечах легионеров, а бойцы пока есть лишь на рубежных постах.

Правда, теперь уже только на одном — Северном.

Тем не менее выяснить следует: если знаешь, где находится противник, то шансы на победу возрастают. Правда, в случае с враждебным месивом, честнее будет сказать, шансы на выживание увеличиваются.

Решили рискнуть и проскочить на вездеходе, но он будто испарился — не было его ни на территории поста, ни на равнине перед ущельем. Отправились пешком, держались поближе к бокам скалистого коридора, а миновав ближайший зигзаг, капитан озадаченно присвистнул, холодок пробежал по его спине — пути к колонии с юга больше не существовало, склоны обрушились и погребли дорогу под непроходимыми многотонными завалами.

«Как же так? — подумал он. — Такой грохот мы должны были услышать, даже почувствовать мощные земные колебания. Вероятно, странная субстанция способна на разные трюки. Может быть, она там, за завалами? Но сейчас нам этого не узнать. Единственное, что точно ясно — у колонии отныне нет надобности в Южном рубежном посту. Так бесславно и закончилась его двухдневная история».

Новость легионеров не обрадовала. Конечно, можно отсиживаться тут, пока есть пища. Уже можно выходить из укрытия, дышать станет легче, терпимее. Но что дальше? Если связь так и не восстановится, то, вероятно, из колонии к ним когда-нибудь направят вездеход… по ущелью. А выяснив, что южное направление непроходимо, он повернет обратно. Нет прохода, нет проблем. Это Омега. Тут каждый за акции корпорации, тут каждый за себя.

В самом деле, не станут же за ними присылать грузовой звездолет, у него задачи поважнее, а легкие корабли наземной разведки на Омеге-13 появятся нескоро — в защищенной горами долине, где расположилась колония, месторождений — в избытке.

Пост спишут со счетов и забудут. На Омегах — форс-мажор на форс-мажоре, а пушечного мяса корпорация еще раздобудет.

Так что же: сидеть, дожидаясь неизвестно чего, или идти в обход бесконечных горных массивов к Северному посту?

Только вот точных топографических карт еще нет, да вообще никаких нет, а навскидку — полтысячи километров с лихвой по незнакомой местности на чужой непредсказуемой планете.

Местная враждебная среда пока проявилась лишь в виде жуткой молочной стены. Но в единственном ли она числе? Нет ли подобных ей на этой чертовой Омеге? Какие еще агрессивные виды и формы скрылись от скоротечного поверхностного сканирования орбитальной разведки?

Как ни крути — идти надо.

За блиндажный период Субботин успел украдкой понаблюдать за легионерами и сделал для себя кое-какие выводы. Определенно, никто из них не пожелает здесь остаться. Бездействие ни к чему хорошему не приведет. Все это понимают.

Одна загвоздка — единственное, что сейчас объединяет людей в блиндаже — желание выжить, а для этого лучше держаться вместе. Но скорее всего, не каждый из легионеров так считает. Кому-то проще и привычнее выбираться из таких передряг в одиночку.

— Путь предстоит — не подарок, — хмуро сказал капитан и окинул наемников взглядом, оценивая их реакции: кто-то, прищурившись, смотрел на него, кто-то, опустил голову, думая о своем. Субботин считал своим долгом вернуть их всех в колонию живыми, но как теперь с ними сладить? Как их подбодрить и объединить? Внезапно ему пришла подходящая идея, он улыбнулся и шутливым тоном предложил:

— Нас наверняка уже лишили личных номеров. Но это же не дело! Нужно придумать себе имена. Если мы сплотимся в боевой кулак, то каждый из нас станет пальцем — ведь нас как раз пятеро. А единым кулаком мы дорогу домой уж точно пробьем. Если, конечно, патронов хватит…

К удивлению, легионеры посмеялись, но поддержали. Включились в игру, выбирая свой палец. Отвлеклись, внутреннее напряжение спало, но споры в отстаивании за собой права называться тем или иным пальцем из потешной перепалки грозили перерасти в мордобой. Так всегда у наемников. Меры нет ни в чем.

— Спокойно! — вмешался Субботин заодно, проверяя, не утратил ли он уже влияние на бойцов. — Давайте рассуждать здраво. Вот есть среди нас снайпер, так кому как ни ему стать Указательным пальцем? А самый молодой — видать, романтик. Присмотритесь, он же вылитый Мизинец. Спец по минированию пусть будет Средним пальцем. И поскольку я был капитаном, то зовите меня Большим пальцем. Ну и понятно, дальше по остатку. Возражения есть? Обиды и недовольства?

Бывалые сразу согласились. Им все равно, они уже наигрались и выпустили пар. Лишь Мизинец совсем не по-доброму сверкнул глазами. «Явно романтик, — подумал Субботин. — У него, значит, с головой совершенно плохо. Кто же из нормальных будет искать романтику на поле битвы? Видимо, грезит стать Большим пальцем и поскорее. Надо будет за ним присматривать».

— Вот и ладно, что ж, попьем чайку на дорожку, — одобрительно сказал капитан. — Мизинец, сварганишь?

Молодой занялся приготовлением чая неторопливо и молча — внутри же у него все клокотало: с этого момента все изменилось в его жизни, над ним открыто насмехаются, унижают его достоинство, подумать только — Мизинец! Самый бесполезный палец! А все этот капитан!

— Неплохой чаек, — крякнул Субботин, прихлебывая из кружки. — Ты прямо умелец, приставим тебя к кухне. А секретом чайным не поделишься?

— Все дело в пузырях! — фальшиво хохотнул новобранец, скомкивая в себе злость, так и рвущуюся наружу.

— Да ты умник. И циник. Ну-ну, — нахмурился Субботин, понимая, что с парнем творится неладное. И подумал сокрушенно: «Да уж, пока неизвестно, чего ожидать от любого из легионеров в создавшейся ситуации, но этот желторотый с переизбытком юношеского максимализма, однозначно себя еще покажет, причем не с лучшей стороны. Надо держать с ним ухо востро. Если быть с ним полегче, то это вряд ли поможет. Лучше сбить с него эту спесь. Может, скорее образумится».

Собрав все необходимое и то, что могли еще унести, легионеры покинули Южный рубежный пост навсегда. Выйдя из ущелья на равнину, капитан, подбадривая бойцов, да и себя тоже, весело гаркнул: