О дивный новый мир - Хаксли Олдос - Страница 11

• Предыдущая
• 11/48
• Следующая

– Ты хочешь с Бернардом? – вскинулась Фанни.

– А что? Бернард ведь альфа-плюсовик. К тому же он приглашает меня слетать с ним в дикарский заповедник – в индейскую резервацию. А я всегда хотела побывать у дикарей.

– Но у Бернарда дурная репутация!

– А мне что за дело до его репутации?

– Говорят, он гольфа не любит.

– Говорят, говорят, – передразнила Ленайна.

– И потом он большую часть времени проводит нелюдимо, один, – с сильнейшим отвращением сказала Фанни.

– Ну, со мной-то он не будет один. И вообще, отчего все к нему так по-свински относятся? По-моему, он милый. – Она улыбнулась, вспомнив, как до смешного робок он был в разговоре. Почти испуган, как будто она Главноуправитель мира, а он дельта-минусовик из машинной обслуги.

– Поройтесь-ка в памяти, – сказал Мустафа Монд. – Наталкивались ли вы хоть раз на непреодолимые препятствия?

Студенты ответили молчанием, означавшим, что нет, не наталкивались.

– А приходилось ли кому-нибудь из вас долгое время пребывать в этом промежутке между позывом и его удовлетворением?

– У меня… – начал один из юнцов и замялся.

– Говорите же, – сказал Директор. – Его Фордейшество ждет.

– Мне однажды пришлось чуть не месяц ожидать, пока девушка согласилась.

– И, соответственно, желание усилилось?

– До невыносимости!

– Вот именно, до невыносимости, – сказал Главноуправитель. – Наши предки были так глупы и близоруки, что когда явились первые преобразователи и указали путь избавления от этих невыносимых эмоций, то их не желали слушать.

«Точно речь о бараньей котлете, – скрипнул зубами Бернард. – Не отведал, отведаю. Как будто она кусок мяса. Низводят ее до уровня бифштекса… Она сказала мне, что подумает, что даст до пятницы ответ. О господи Форде. Подойти бы да в физиономию им со всего размаха, да еще раз, да еще».

– Я тебе настоятельно ее рекомендую, – говорил между тем Генри Фостер приятелю.

– Взять хоть эктогенез. Пфицнер и Кавагучи разработали весь этот внетелесный метод размножения. Но правительства и во внимание его не приняли. Мешало нечто, именовавшееся христианством. Женщин и дальше заставляли быть живородящими.

– Он же страшненький! – сказала Фанни.

– А мне нравится, как он выглядит.

– И такого маленького роста, – поморщилась Фанни. (Низкорослость – типичный мерзкий признак низших каст.)

– А по моему, он милый, – сказала Ленайна – Его так и хочется погладить. Ну, как котеночка. Фанни брезгливо сказала:

– Говорят, когда он еще был в бутыли, кто-то ошибся, подумал, он гамма, и влил ему спирту в кровезаменитель. Оттого он и щуплый вышел.

– Вздор какой! – возмутилась Ленайна.

– В Англии запретили даже обучение во сне. Было тогда нечто, именовавшееся либерализмом. Парламент (известно ли вам это старинное понятие?) принял закон против гипнопедии. Сохранились архивы парламентских актов. Записи речей о свободе британского подданного. О праве быть неудачником и горемыкой. Неприкаянным, неприспособленным к жизни.

– Да что ты, дружище, я буду только рад. Милости прошу. – Генри Фостер похлопал друга по плечу – Ведь каждый принадлежит всем остальным.

«По сотне повторений три раза в неделю в течение четырех лет, – презрительно подумал Бернард; он был специалист-гипнопед. – Шестьдесят две тысячи четыреста повторений – и готова истина. Идиоты!»

– Или взять систему каст. Постоянно предлагалась, и постоянно отвергалась. Мешало нечто, именовавшееся демократией. Как будто равенство людей заходит дальше физико-химического равенства.

– А я все равно полечу с ним, – сказала Ленайна.

«Ненавижу, ненавижу, – кипел внутренне Бернард. – Но их двое, они рослые, они сильные».

– Девятилетняя война началась в 141-м году эры Форда.

– Все равно, даже если бы ему и правда влили тогда спирту в кровезаменитель.

– Фосген, хлорпикрин, йодуксусный этил, дифенилцианарсин, слезоточивый газ, иприт. Не говоря уже о синильной кислоте.

– А никто не подливал, неправда, и не верю.

– Вообразите гул четырнадцати тысяч самолетов, налетающих широким фронтом. Сами же разрывы бомб, начиненных сибирской язвой, звучали на Курфюрстендамм и в восьмом парижском округе не громче бумажной хлопушки.

– А потому что хочу побывать в диком заповеднике.

– СН3С6Н2(NO2)3 + Н(СО)2, и что же в сумме? Большая воронка, груда щебня, куски мяса, комки слизи, нога в солдатском башмаке летит по воздуху и – шлеп! – приземляется среди ярко красных гераней, так пышно цветших в то лето.

– Ты неисправима, Ленайна, – остается лишь махнуть рукой.

– Русский способ заражать водоснабжение был особенно остроумен.

Повернувшись друг к дружке спиной, Фанни и Ленайна продолжали одеваться уже молча.

– Девятилетняя война, Великий экономический крах. Выбор был лишь между всемирной властью и полным разрушением. Между стабильностью и…

– Фанни Краун тоже девушка приятная, – сказал помощник Предопределителя.

В Питомнике уже отдолбили основы кастового самосознания, голоса теперь готовили будущего потребителя промышленных товаров. «Я так люблю летать, – шептали голоса, – я так люблю летать, так люблю носить все новое, так люблю…»

– Конечно, сибирская язва покончила с либерализмом, но все же нельзя было строить общество на принуждении.

– Но Ленайна гораздо пневматичней. Гораздо, гораздо.

– А старая одежда – бяка, – продолжалось неутомимое нашептывание. – Старье мы выбрасываем. Овчинки не стоят починки. Чем старое чинить, лучше новое купить; чем старое чинить, лучше…

– Править надо умом, а не кнутом. Не кулаками действовать, а на мозги воздействовать. Чтоб заднице не больно, а привольно. Есть у нас опыт: потребление уже однажды обращали в повинность.

– Вот я и готова, – сказала Ленайна, но Фанни по-прежнему молчала, не глядела. – Ну, Фанни, милая, давай помиримся.

Каждого мужчину, женщину, ребенка обязали ежегодно потреблять столько-то. Для процветания промышленности. А вызвали этим единственно лишь…

– Чем старое чинить, лучше новое купить. Прорехи зашивать – беднеть и горевать; прорехи зашивать – беднеть и…

– Не сегодня-завтра, – раздельно и мрачно произнесла Фанни, – твое поведение доведет тебя до беды.

– …гражданское неповиновение в широчайшем масштабе. Движение за отказ от потребления. За возврат и природе…

– Я так люблю летать, я так люблю летать.

– За возврат к культуре. Даже к культуре, да-да. Ведь сидя за книгой, много не потребишь.

– Ну, как я выгляжу? – спросила Ленайна. На ней был ацетатный жакет бутылочного цвета, с зеленой вискозной опушкой на воротнике и рукавах.

– Уложили восемьсот сторонников простой жизни на Голдерс-Грин, скосили пулеметами.

• Предыдущая
• 11/48
• Следующая