Куклы для смерти (СИ) - Кабзистая Татьяна - Страница 4

Не решаясь войти, Алина крикнула в образовавшуюся щель:

— Глазунов! Имей совесть — у нас фейерверк сейчас по плану. Три минуты! Ау! Я вхожу.

Алина толкнула дверь, прошла в номер и замерла…

Все было перевернуто вверх дном. Ящики бюро раскиданы по полу, осколки парфюма блестели в высоком ворсе дорогого ковра. Варварски вскрытый портфель с кодовым замком валялся в груде деловых бумаг. Балконная дверь распахнута настежь. Белая полупрозрачная занавеска тихо шевелилась от легкого сквозняка.

Алина в ужасе оглянулась в сторону открытой двери спальни.

На пороге лежал Андрей лицом вниз, нелепо раскинув руки.

Из спины торчала рукоятка ножа, а белое ковровое покрытие алело залитой кровью.

Пронзительный женский крик прокатился по коридорам пансионата, вырвался в распахнутое окно лестничного пролета и растаял в грохоте первых залпов праздничного салюта…

В этот вечер начальник управления Протапов засиделся в кабинете допоздна — бился над отчетом для начальства. Начальство требовало выполнения плана по раскрываемости особо тяжких преступлений. Протапов снова и снова перелистывал документы, представленные сотрудниками, но, как ни крути, в реальности получалась нестыковка со спущенным сверху планом. Почти пятьдесят процентов дел оставались висяками.

Протапов матерился себе под нос в адрес начальства, которое интересует не факты, а цифры, а за этими цифрами — звездочки на погонах и прочие привилегии. Он прекрасно знал, как во многих отделениях приводят факты в соответствие с планом. Не могут поймать преступника, хватают на улице первого попавшегося, забирают в ментовку, и под пытками заставляют подписать признание в убийстве или грабеже, которое он не совершал. В отчете все выглядит гладко, сотрудники получают премии, а что парень остался калекой, и гниет в зоне — так это издержки профессии.

Еще на заре своей карьеры Протапов столкнулся воочию с подобным фактом — двое оперов в подвале избивали до полусмерти задержанного молодого мужчину, требуя признания в убийстве. Протапов, охваченный гневом, сам отметелил ретивых ментов, да так, что те и вякнуть не могли. А остыв, завел на них дело и отдал под суд. Молодого начальника отдела похвалили наверху за проявленную принципиальность, однако громкое скандальное дело постепенно замяли, и следующего повышения по службе Протапов ждал очень долго.

С тех пор Протапов, как и любой руководящий работник, научился идти на компромиссы, на многое закрывал глаза, но какие-то принципы для него остались незыблемыми. Он свято верил, что страж порядка и преступник — вещи несовместные. Что ж, придется завтра сказать сотрудникам, что премии не будет. А сотрудников своих он ценил, даже по-человечески любил. У него работали честные мужики, никогда не допускавшие ментовского беспредела, толковые бабы, четко выполняющие свои обязанности. Правда, за пять последних лет троих из его ребят не стало, двое ушли на инвалидность, а один три года назад чуть не спился. Протапов замер с зажатой ручкой в руке: как не спиться, когда любимая девушка гибнет на глазах…

— Ах, Денис, Денис…

На Протапова вдруг навалились воспоминания, он вздохнул, стал разминать в руке сигарету, хотя и бросил недавно курить.

Дежурный по управлению тем временем принимал срочные вызовы.

— Вызов принял оперативный дежурный Попов. До приезда опергруппы ничего в номерах не трогать, всем оставаться на местах. — Дежурный положил трубку и тут же снова раздался звонок.

Мимо прошла к выходу судмедэксперт Антонина, махнула рукой дежурному. Дежурный окликнул ее, не отрываясь от телефонной трубки.

— Тонь, задержись.

— Да я уже неделю ночью домой возвращаюсь! Петрович сегодня дежурит.

— Тонь, ну не может он разорваться.

— Ладно, — проворчала Антонина, развернулась и пошла обратно в отделение.

А Денис в это время разыгрывал с Тарасом шахматную партию. Сотрудники, дежурившие в эти сутки в управлении, окружили Дениса и Тараса, переживая за исход партии.

— Тарас, похоже, тебе кранты, — прокомментировал молодой опер Игорь Родченко.

— Не каркай, — огрызнулся Тарас.

— Шах, — сказал Денис, передвигая ферзя.

— Ладью выводи, — посоветовал Гоша.

— Не учи ученого, — Тарас почесал в затылке, и прикрылся ладьей.

Но тут неожиданно выпрыгнул сбоку черный конь Дениса.

— Мат, — сказал Денис.

— Не, погоди, Дэня, — расстроился Тарас. — У меня же есть еще ход.

— Мат, — повторил Денис.

— Сдавайся, Тарас, — усмехнулся Игорь Родченко. — Нет у тебя хода.

— Во, черт! Ну как же это… — сокрушался Тарас. — Третья партия. Давай последнюю, а, Денька?

В этот момент в комнату ворвался дежурный.

— Братва, быстро собирайтесь на выезд. Две группы.

— Ну все, не отыграться тебе сегодня, — Гоша сочувственно стукнул Тараса по плечу.

— Ниче, еще возьму реванш. Так куда едем? — обратился он к дежурному.

— Ты с Денисом — в пансионат Кострово, с Петровичем. Там убийство. А Родченко с группой — на взрыв в торговый центр.

Денис напрягся.

— Олег, давай наоборот. Игорь — ты не против?

— Да нет, мне без разницы.

— Не обсуждается, — строго произнес дежурный. — Собирайте группы. Машины готовы.

И вышел.

Руководитель центра психологической помощи «Здоровая душа» Марат Артурович Харитов тоже работал до позднего вечера. Сегодня у него был особый приемный день бесплатных консультаций для всех, нуждающихся в помощи. С каждым из посетителей он беседовал лично, и, в зависимости от вынесенного вердикта, назначал дальнейший курс лечения, который проводил сам, или же — направлял пациента к кому-то из своих сотрудников.

В свои шестьдесят Марат выглядел намного моложе своих лет. Жгучий брюнет с красивой проседью, проницательным взглядом черных глаз на чуть скуластом смуглом лице. Сын обрусевшего грека и крымской татарки, Марат унаследовал от родителей могучий темперамент, невероятную интуицию, красивую осанку и недюжинную физическую силу.

Юность Марата прошла в Крыму. Марат шел по жизни весело и почти бездумно. Все у него получалось, давалось легко — прыжки с высокой скалы в море, учеба в школе, дружба, любовь.

Будучи натурой страстной, увлекающейся, он пускался в буйные загулы с друзьями, пробовал курить гашиш, заводил бесчисленные романы с красивыми женщинами разных возрастов, занимался восточными единоборствами. И часто ввязывался в драки, в которых всегда одерживал победу. Он был уверен, что восстанавливает справедливость, доказывая кулаками свою правоту. Прирожденный лидер, непререкаемый авторитет среди окружающих.

Но однажды, когда восемнадцатилетний Марат гулял в ресторане с подругой, к ним подвалил какой-то подвыпивший мужик, обозвал подругу шлюхой. Марат в бешенстве бросился на обидчика. На Марата кинулись трое дружков мужика, но, не привыкший сдаваться, Марат раскидал парней. И в этот момент обидчик подруги выхватил нож. Дальше все произошло стремительно. Марат успел перехватить нож, и нанес обидчику удар, оказавшийся для того смертельным.

Подруга Марата склонилась над умирающим и прошептала.

— Это мой муж…

Марат был глубоко потрясен. Он впервые оказался перед лицом смерти, да еще произошедшей по его вине. С тех пор он не выносил вид крови, это стало его единственной слабостью.

На суде он держался достойно, а в тюрьме задумался о смысле жизни. Вскоре адвокат добился пересмотра дела. Марата освободили досрочно.

После тюрьмы Марат изменился, из гуляки, прожигателя жизни и искателя приключений он превратился в замкнутого, мрачного волка-одиночку, отбившегося от своей стаи, где был вожаком. Он стал сторониться женщин, порвал все дружеские связи. Но этот волк не был хищником, он затаился, и дал себе клятву, что никогда, ни при каких обстоятельствах, не пойдет на убийство, и не допустит, чтобы убивали другие.