Македонский (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 43

Удовлетворенный сделкой Саид направился к Роксане, а Ашад гораздо менее довольный, поплелся забирать коня у бактрийки. Коня Пердикки все также держал один из головорезов. Остальные трое охранников стояли чуть поодаль, удерживая жеребцов наемников. Я проследил взглядом за Саидом твердо намереваясь атаковать, когда главарь коснется бактрийки хотя бы пальцем. Однако стоило охранникам разойтись к лошадям, а Саиду приблизиться к ни о чем не подозревающей Роксане, стоило тем троим головорезам, кто остался стеречь лошадей убрать руки с рукоятей клинков, как Пердикка все это время стоявший с невинным видом в стороне, резко бросился к Ашаду. Он вытащил у охранника махайру, полоснул изогнутым клинком по животу Ашада, который удивленно уставился на выпавшие внутренности. Вот что задумал этот лис! Но господи, почему он не сказал сразу!

Я мигом бросился ко второму бедуину и прежде, чем охранник опомнился, схватил его за плечи, подсек ноги, сделал бросок и добил точным ударом ребра ладони по кадыку. Головорез закашлялся, схватился за горло, но воздух уже не попадал в легкие. Я ловко высвободил меч и направился к Саиду, все еще стоявшему ко мне спиной. Троица наемников охранявших коней быстро смекнула, что происходит. Бедуины бросили жеребцов Ашада, Саида и третьего охранника, вскочили на коней, собираясь скорее убраться к каравану, где их ждало подкрепление. Однако Пердикка подхватил лук Ашада и практически в упор сделал три выстрела, особо не целясь, но все до одной стрелы попали точно в цель. Четвертая стрела пробила главарю глаз. Саид вздрогнул, завалился, из горла вырвалось предсмертное шипение. Заверещала Роксана. Я смачно выругался, а как хотелось собственными руками кончить одного из этих мерзавцев. Пердикка, видя, что я исхожусь на гавно, усмехнулся и показал на дорогу.

— У тебя еще будет такая возможность, повелитель.

От каравана к нам на всех порах скакали еще четверо бедуинов, когда как двое наемников остались охранять не на шутку перепугавшихся купцов. Пердикка тут же вскинул лук, прицелился, ожидая, когда станет возможным сделать точный выстрел. Он прикрыл один глаз и спустил тетиву. Стрела выбила со спины жеребца одного из нападавших. Трое оставшихся ответили одиночными выстрелами, но стрелы угодили в молоко. В отличии от Пердикки бедуины стреляли на ходу, когда как телохранитель стоял на ногах неподвижно и бил куда прицельно. Я тоже, чтобы не отставать от общего движа, схватил лук, достал стрелу из колчана Саида, прицелился. Стрела угодила в ногу скачущей во весь опор лошади, раненное животное заржало и перекувыркнулось, задавив своим весом наездника. Пердикка был точнее и после следующего выстрела еще один головорез рухнул наземь, стрела торчала из его груди. Последний оставшийся в живых бедуин попытался повернуть обратно к каравану, но я выстрелил ему в спину и угодил в копчик. Раненный закричал, схватился за спину, пытаясь ухватиться за стрелу. Лошадь с перепугу встала на дыбы и выбросила незадачливого наездника, наподдав бедуину задними копытами по незащищенной голове. Череп треснул надвое.

Охранники, что остались у обоза, бросили лошадей в галоп и ускакали, отнюдь не намереваясь драться. У повозок стояли перепуганные до смерти купцы. Мы оседлали коней и очень скоро подскакали к торговцам, готовым провалиться вместе с товаром сквозь землю. Один из них, по всей видимости владелец большей части повозок, упал на колени и сложил руки лодочкой на груди.

— Берите все, что посчитаете нужным, только оставьте меня в живых!

Ответом стал короткий удар Пердикки, после которого пожилой купец опрокинулся уже мертвым. Второй купец поднял руки, даже не пытаясь ничего говорить. Пердикка направил меч с лезвия которого стекали капли крови к его лицу.

— К тебе у меня есть разговор!

— Конечно… — купец, едва выдавив из себя эти слова, рухнул в обморок.

***

— Что это было? Может хотя бы сейчас объяснишь?

Я наблюдал за тем, как его телохранитель выворачивает повозки, ища среди драгоценностей и ковров одежду. Та, что была одета на наемниках и купцах теперь не годилась, так как испачкалась в крови. Утварь, драгоценности, ткани, появлявшиеся из груженных битком обозов, выбрасывались телохранителем на землю.

— Что хочет услышать мой повелитель? — отвлекся Пердикка, заметно вымотавшийся от рытья в тканях, драгоценностях и шкурах.

Я замялся развел руками.

— Ты этого хотел?

— Честно? Я хотел продать лошадей повелитель, а там как повезет, ну а получилось сам видишь как, сымровизировал.

— Серьезно, без плана?

Пердикка пожал плечами.

Лихо.

Один из купцов двинул коней, а другой от страха скорой расправы потерял сознание и неизвестно когда очухается. Рискованно, хотя риск оправдался от «а» до «я». Хотели отжать пару медяков, а отжали караван. С неба на нас свалилась шикарная возможность сменить своих усталых кляч на резвых коней. У купцов было полно провианта и воды, чего так не хватало в пути, а переодевшись в одежду больше привычную для этих мест, чем греческий наряд, мы теперь ничем не будем выделяться от аборигенов.

— В следующий раз делись планами, хорошо? — наконец, сказал я.

Пердикка наконец добрался до того, что искал. Из повозки появились точно такие же накидки, как на купцах и охранниках.

— Держи, повелитель, пора сменить свой наряд, — он вручил одну из накидок мне, а сам отложив одежду себе, вернулся к обозу и присвистнул. — Тут их столько, что можно разодеть войско!

Рядом с мужскими накидками хранились женские одеяния и я достал одно из них для Роксаны. Бактрийка не могла прийти в себя и сидела на земле, собрав колени к груди и обхватив их руками. Она положила на колени подбородок и смотрела на горизонт. Я поднял одну из накидок показывая ее Роксане.

— Это тебе.

Бактрийка молча кивнула, но так и продолжила смотреть в одну точку. Я понимал, что стоит дать Роксане собраться с мыслями. Пердикка успел переодеться и осматривал себя с ног до головы, поглаживая бахраму, которой было украшено новое одеяние и расплылся в довольной улыбке.

— Другое дело?

— Тебе не хватает бороды и баков.

Пердикка вздрогнул, провел ладонью по щетине.

— Сам знаешь, повелитель, у меня не было возможности побриться в пути, — то ли обиженно, то ли растерянно прошептал телохранитель.

Я только махнул рукой в ответ. Македонский требовал от своего окружения брить начисто лицо, а мне вот абсолютно плевать. Если на то пошло Пердикка может отпустить себе бороду хоть до колен, это его личное дело.

— А так? Лучше? — Пердикка опоясался клинком с изогнутым лезвием. — Или еще взять лук с топором?

— Пупок не развяжется?

— Было бы что тащить, а как это дело десятое, — заявил телохранитель, подбирая обоюдоострый топор.

Я ограничился компактной махайрой. Стрелять я не умею, а сейчас не самое подходящее время оттачивать навыки.

— Что делать с этим добром? — я окинул взглядом караван. — Не думал?

Пердикка пытался удобней разместить на поясе топор.

— Честно, повелитель? — протянул он задумчиво. — Поначалу я даже подумал, что будет неплохо повернуть обоз, повести его в оазисы самим. Купцов в этих местах любят и чтят. Я подумал, что теперь, когда у нас есть серебро, перед нами откроются любые городские двери. Не надо забивать голову обходными путями, пошли бы через оазисы по прямой, а у арабов даже не возникнет вопросов кто мы, откуда и зачем идем… — Пердикка сделал паузу. — Но увы теперь не знаю, что думать.

— Почему не сделать так как ты говоришь? — мне идея понравилась.

— Тогда нам следовало убить тех двоих бедуинов, мы же дали им уйти, — пояснил Пердикка. — Боюсь, скоро о нападении на купцов узнают в округе, караван придется оставить.

Прав телохранитель, во всем прав. Тех двух муфлонов мы упустили. С дургой стороны, захотят ли беглецы трепаться о том, что в бою показали спины? Я озвучил свою мысль.