Македонский (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 30

— Открывай!

— Сам.

Я достал ключ, кинул его в руки Архона. Полководец осмотрел ящик со всех сторон, не решаясь открыть. Приподнял его, проверил на вес, подозрительно покосился на меня и потряс ящик, пытаясь понять, что лежит внутри. Наконец, он провернул ключ. Верхняя крышка сундука плавно поднялась вверх, Архон с недоумением уставился на его содержимое. За спиной его выросли другие полководцы, которым было невтерпеж посмотреть, что находится внутри заветной коробки. Однако любопытство на их лицах быстро сменялось разочарованием. Они возвращались на свои места. Архон сдался последним. Он запустил в сундучок, набитый рваными листками руку и, ничего там не найдя, перевернул сундук вверх дном, вытряхнув листки на пол. Сундук оказался пуст. Глаза Архона то ли от возмущения, то ли от удивления, округлились. Он зашарил рукой по дну, схватил сундук и запустил им в меня, я с трудом уклонился от броска. Сундук с грохотом ударился о стену.

— Что это значит? — взревел Архон, теряя контроль над собой.

— Ты просил показать сундук, — ответил я. — То что ты дурак и сам не знаешь, что хочешь — это к психиатру.

Глаза полководца налились кровью, на шее вздулись вены размером с палец, он со свистом дышал через нос и едва сдерживался, чтобы не броситься в драку. Вперед выступил Антипатр, старик положил руку Архону на плечо и попытался его успокоить. Однако, Архон тут же сбросил руку старого полководца и наподдал несколько листков кончиком своего сандалия. Листики разлетелись по полу, закружились в воздухе.

— Оставь! — рявкнул он.

Архон закрыл глаза, силясь вернуть самообладание. Разжал кулаки, костяшки пальцев побелели от напряжения, на ладонях остались кровоподтеки.

— Вот значит как… Ты дурил нам голову, искал повод начать поход на север лишь потому, что хотел уйти от проблем? — усмехнулся полководец и медленно открыл глаза. — Или не хотел делиться нажитым со своими верными людьми? Думаешь, я не знаю для чего строились верфи? Не зря я полагал, что ты хотел тайно переправить по морю часть нажитого за время походов, чтобы не делиться с остальными!

— И? — спросил я.

— Тебя ждет неприятный сюрприз, царь! — Архон резко нагнулся, схватил охапку разбросанных по полу листков и подбросил их в воздух. Листики разлетелись по покоям будто конфети. Он ухмыльнулся хищным оскалом. — Верфи сожжены! А твои три тысячи сорвиголов во главе с Селевком попали в преисподнюю!

— Предатель, — Пердикка смачно плюнул себе под ноги. — Грязная свинья!

Архон даже не удостоил Пердикку взглядом. Он смотрел на меня, деловито скрестив руки на груди.

— Когда-то я называл тебя царем, искренне верил, что это действительно так. Но ты заигрался и даже твое чудесное воскрешение совсем не убедило меня в обратном. Забыл, что тем, кем ты когда-то являлся сделали тебя мы? Ты же, ты просто тряпка… — его взгляд сделался жалостливым. — Знаешь, что делают с тряпкой? Сначала ей вытирают пол, затем выбрасывают. Но я хочу, чтобы мы запомнили тебя покорителем Греции и Персии, завоевателем Сирийских и Вавилонских королевств! Как тебе мое предложение, царь?

Архон закончил свой монолог и не собирался дожидаться ответа. Он повернулся спиной ко мне и остальным.

— Прикончите их. Первого, кто принесет мне голову Александра ждет награда!

***

Сразу после приказа Архона фракийские наемники бросились в атаку, когда как Архон и остальные полководцы-предатели растворились в проходе, не намереваясь вступать в бой. Я одной рукой держал ксифос, другой отодвинул Роксану, благо у девушки хватило смекалки сразу же спрятаться под кровать, дабы не попасть под раздачу. Солдаты караула заколебались, не зная, что делать и как правильно поступать, но все же выхватили мечи и вместе с наемниками набросились на моих телохранителей. Пердикка скомандовал брать меня в плотное кольцо, но я одернул телохранителя.

— Они окружат нас!

— Не сегодня, Александр! Ты не должен принимать бой!

Спорить времнеи не было, вместо ответа я перехватил ксифос и ринулся на врага прежде, чем телохранители успели сомкнуть кольцо. Силы были не равны, на каждого из нас приходилось несколько бойцов со стороны предателей. Меня окружили четверо солдат и то лишь потому, что телохранители стянулис на себя остальных.

Фракиец-Пельтаст.

Хорошо обученный воин из племен северной Фракии.

Знает не по наслышке как обращаться с мечом.

Принимает участие в любых войнах и самых жарких сражениях за щедрое вознаграждение.

За разъяснение, конечно спасибо. Я отступал, с трудом уворачиваясь от разящих ударов. Нападавшие не испытывали трепета перед тем, что сражались с самим царем, действовали уверено, атаковали ожесточено. Один из ударов просвистел у моего горла. Мысль о награде Архона сверх привычного жалованья вселяла в фракийцев уверенность. Отступая, я перевернул стол, бросил в нападавших тумбу, сорвал со стены одну из шкур. Это замедляло бойцов, а брошенная шкура на время вывела из строя одного из пельтастов, но подгадать ответный удар не вышло. Я запрыгнул на кровать, под которой пряталась Роксана и чуть не потерял равновесие — меч одного из головорезов чиркнул по моей переносице. Видя, что я потерял опору, один из головорезов сменил тактику. Вместо размашистого рубящего удара, он выбросил прямой колющий удар, метя в живот. Я с трудом увернулся, лезвие скользнуло по ребрам, по касательной. Обожгло бок, кровью окрасился хитон. Самого фракийца бросило вслед за ударом на кровать. Я споткнулся, полетел через изголовье, рухнул на пол по ту сторону кровати, замедлился, что и требовалось таким опытным бойцам. Наемник, тот самый, который заводил в покои Роксану, потянул меня за хламис. Слетела застежка и хламис остался в руках фракийца, а я крутанулся и рубанул через плечо, не целясь, по сути, отмахиваясь, но удар пришелся точно в цель. Лезвие ксифоса, словно нож масло разрезало руку пельтаста, державшего хламис и остановилось только коснувшись кости. Послышался отвратительный хруст, сменившийся диким воплем. Пельтаст отпустил плащ, выронил кинжал, попятился и уставился на свою наполовину отрубленную руку, повисшую будто на ниточках.

Мое предплечье оказалось вывернуто ко всем чертям. Боль была чудовищной, с губ сорвалось шипение. Я перехватил меч, снял распущенный хитон и накинул его на замешкавшихся фракийцев. Ткань пропитанная кровью, сделалась тяжелей и упала на головы наемникам, будто сеть. Головорезы с криками и матом завалились на пол, размахивая мечами и ничего не видя перед собой.

Не отставал Пердикка и другие телохранители. Пердикка не сделал ни единого шагу назад. Что вытворял телохранитель! Первым же ударом, он вырвал горло у одного из караульных. Из руки мертвеца выпал ксифос. Пердикка на лету подхватил оброненный меч, оттолкнул труп и встал в боевую стойку. Теперь в руках телохранителя блестели два острозаточенных клинка. Против него остались четверо фракийцев. Головорезы было впали в ступор, но подбадривая себя воплями ринулись в атаку, полагаясь разве что на удачу и свой численный перевес. Пердикка крутанул двумя клинками сразу и двинулся навстречу фракийцам, крепко держа ксифосы в руках. В его глазах читалась твердая решимость, лицо исказила ярость и в первой же атаке он с легкостью выбил меч из рук наемника, а вторым ударом проткнул его будто свинью. Однако, фракийцы не были мальчиками для битья. Пренебрегая обороной, Пердикка пропустил коварный удар. Кровью окрасилось плечо телохранителя, на пол упал меч, но не успел головорез развить успех и нанести второй удар, как ксифос Пердикки мастерски вспорол пельтасту брюхо от солнечного сплетения до мошонки. Не помог никакой панцирь, одетый на наемника. Удар, прилетевший сверху вниз, Пердикка блокировал рукой, одетой в наручи. Доспех разлетелся на куски, а растерявшийся боец упал навзничь с перерезанным горлом. Из пятерки, которая намеревалась отправить телохранителя на тот свет, в живых остался один фракиец. Наемник ожидал не спешил первым атаковать и пятился.