Истинная (не) для президента (СИ) - Альшанская Снежана - Страница 10

Похоже, отвертеться не получится.

Подбежал один из тех парней, что вчера делал мне макияж.

- Нужно поработать над ней. Минут двадцать – полчаса, - сказал он. – Думаю, люди подождут…

- Не стоит. Люди любят естественность и не любят ждать, - ответил Голубоглазов.

Что же…

Я взяла его под руку, он повел меня по коридору внутрь.

- Мне нужно будет что-то говорить? – по коже бродил холодок.

- Надеюсь, что нет. Но если кто-то спросит что-то конкретно тебя – постарайся дать обтекающий ответ, без деталей. Это выступление должно было быть только на следующей неделе, но стадион тогда будет занят. Перенесли какие-то соревнования. Пришлось брать сейчас, когда есть возможность.

- И что будет…

Говорить больше не было смысла. Шум ударил в уши, гром толпы, казалось, звучит отовсюду одновременно. Никогда не слышала таких громких звуков раньше.

Через несколько секунд и увидела всех этих людей, пришедших поддержать Голубоглазова. Люди всех возможных возрастов, социальных слоев, профессий аплодировали, кричали лозунги, махали транспарантами и флагами. Больше всего хотелось развернуться и уйти прочь. Стать невидимкой, провалиться сквозь землю. От взглядов десятков тысяч людей аж колени подкашивались.

Совершенно внезапно оборотень схватил меня за талию, притянул к себе и поцеловал. За нашим поцелуем наблюдала вся страна. Шум вспыхнул с новой силой, превратился в непроницаемую звуковую стену.

***

Когда Голубоглазов закончил меня целовать, весь огромный стадион аплодировал, а я в то же время не знала, что и думать. Он это сделал ради публики и рейтингов или нет? А может, и для них, и для себя?

Почему мне не хотелось, чтобы поцелуй заканчивался? В какой-то миг я даже перестала слышать собравшуюся толпу и наслаждалась тем, как язык оборотня ласкает мой рот и находит в нем потаенные уголки.

Мне нужна пауза. Нужно все осмыслить. Понять, что делать дальше. Он же не думает, что я и правда полюблю его, особенно после того, что он сделал, когда я пришла к нему с телефоном, настроенным на запись?

Тем временем Голубоглазов подошел к микрофону, начал говорить. Он не был похож на политика, скорее на рок-музыканта.  Не произносил длинных заученных речей, не давал множество обещаний, а общался с народом. Внизу были люди с микрофонами, подходили к людям, те задавали вопросы, и оборотень где-то серьезно, а где-то шутя на них отвечал.

Мне хотелось побыстрее уйти отсюда. От шума разболелась голова, да и вообще не привыкла к такому. Еще и завтра мое фото рядом с ним появится в интернете и в газетах, к нему начнут придумывать смешные подписи, обсуждать на кухнях и лавочках у подъездов, дорисовывать рога, хвосты…

Если это закончится, и я останусь целой, то точно не захочу жить здесь, где едва ли не каждый ребенок будет тыкать в меня пальцем. Но не верилось, что выборы закончатся в пользу оборотня или нет, и я просто уйду. Или он не захочет меня отпускать…

…или я не захочу уходить.

От этой мысли я вздрагивала.

Как это, не захочу? Он ведь мой враг, и от него нужно бежать, как только появится такая возможность. Нельзя чтобы он оказался прав, и я захотела быть с ним! Это ненормально! Противоестественно!

Стоять перед кучей народа в окружении каких-то людей из партии Голубоглазова и охраны с каждой секундой надоедало все больше. С нетерпением ждала, когда все это закончится. Не выдержу такого постоянно.

Кто-то легонько ткнул меня в руку, вырывая из состояния полутранса.

- Что?

- Вы любите Виктора Голубоглазова? – прозвучал вопрос из толпы. Вопрос, от которого мне сразу же захотелось развернуться и уйти. Лучше бы спросили про экономику или армию, хоть ни в том, ни в другом я не разбиралась.

- Вы его любите? – кто-то там, в толпе, был очень настойчив.

Оборотень и сам смотрел на меня, всем своим видом показывая, что нужно ответить.

- Да, - закивала я. – Люблю.

Вряд ли получилось искренне. Но что-то было в этих словах…

Что-то теплое, близкое.

- Вы планируете детей? – продолжал голос из толпы.

- Еще не знаем, - к счастью, оборотень взял инициативу на себя, не заставляя меня отвечать. – Думаю, хотим двоих. Но до этого еще долго. Дайте, пожалуйста, слово вон тому парню в красной бейсболке.

Парень в красной бейсболке спросил что-то про вступление в какую-то торговую ассоциацию, а я опять отошла назад и с нетерпением ждала. Когда все закончится. Тот вопрос, заданный кем-то из толпы, все не давал мне покоя. Самое страшное было то, что это могла быть правда. Пусть не сейчас, но…

Нет. Нафиг такие мысли. Аж захотелось дать самой себе пощечину.

Наконец-то, ответив на кучу вопросов о реформах, соглашениях, финансах, и даже о том, готова ли страна к прилету инопланетян, оборотень попрощался, взял меня за руку, и под оглушительный рев народа мы покинули сцену.

Тут же в глаза ударили вспышки фотокамер, со всех сторон раздались голоса.

- Отведи её к машине, - сказал Голубоглазов стоящему рядом с ним охраннику.

Тот взял меня за руку, провел сквозь толпу, а оборотень остался на растерзание журналистов. Через две минуты я уже сидела в машине. Водителя не было, наверное, отошел куда-то. Впрочем, охранник сказал, что сюда никого лишнего не пустят, и я могу спокойно дождаться «своего мужа».

Я расслабилась на сидении, стараясь немного отойти от шумного стадиона, даже слегка придремала, и тут же вскочила от громкого стука. Аж сердце в пятки ушло. Обернулась, и прямо за окном увидела надпись на листе бумаги, который кто-то стоявший за машиной держал в руках.

«Сделай то, о чем я тебя просил, как можно быстрее. Вольский»

- Кто вы? Кто там? – я попыталась рассмотреть его лицо, но он стоял так, что не выйдя из машины, я никак не могла его увидеть. Простояв секунд тридцать, он развернулся, сунул лист бумаги в карман и ушел. Кажется, мужчина, или крупная женщина в темной толстовке с капюшоном. Даже цвет волос не разглядеть.

Я хотела выйти, догнать незнакомца, но что, если вернется Голубоглазов? Что, если нас с этим типом поймают вместе? Ему-то вряд ли что будет, обычный человек, которому за это заплатили. А вот мне…

Вряд ли оборотень будет спокоен, если узнает, что я пошла на сговор с его врагом.

Внутренний голос изо всех сил рвался наружу и говорил, что нужно сделать то, что хочет Вольский.

Но если не получится? Если оборотень поймает меня на горячем? Если, если, если…

Если я и в самом деле…

Нет, точно нет.

Тут же вылез интерес. Что такого натворил Голубоглазов, за что его могут посадить? Он ведь кого угодно купит, если ему будет нужно.

Я чувствовала себя меж двух огней. К какому не ткнись – обожжешься, при чем больно. Но нужно что-то делать. Или сделать то, чего хочет Вольский, или выбросить ту треклятую флэшку при первом удобном случае и никогда не вспоминать о её существовании.

Глава 7

После стадиона мы поехали в штаб Голубоглазова. Вид здания вызывал у меня тревогу, какое-то подсознательное отвращение. Не соблазнись я тогда узнать, что за работу предлагает оборотень – может, и не было бы меня здесь, а его я бы видела исключительно по телевизору и на рекламных плакатах.

Может, благодаря Вольскому у меня еще есть шанс вернуть все как было?

Как только въехали на подземную парковку под штабом, оборотню кто-то позвонил.  О чем говорили, я не поняла, но после разговора он сказал водителю отвезти меня в дом, сам же он должен кое-что сделать и вернется к вечеру.

На прощание он поцеловал меня в щеку, и сказал, что все получилось хорошо. Сказал, если понадобится что из еды или чего-то другого – сказать кому-то из охранников. А потом водитель повез меня обратно в дом.

Еще один шанс побродить по обители оборотня, найти нужный Вольскому компьютер и…

Уж не знаю, смогу ли я.

В одну секунду казалось, что дай мне только шанс сбежать от оборотня, и я им непременно воспользуюсь, а в другую – что не могу его предать.