Не мой, не твоя (СИ) - Шолохова Елена - Страница 29

Игорь оглянулся на шум. Лицо его мгновенно исказилось от ужаса. Он высоко подпрыгнул на месте и рванул в сторону. Неловко замахал руками, пытаясь удержать равновесие, и всё же упал, прямо в бурую жижу растаявшего снега.

Тимур же остановился как вкопанный прямо перед ним. Только тогда я выдохнула и перевела на Тимура ошарашенный взгляд. Господи, он вообще нормальный? Он ведь его чуть не сбил!

Тимур вышел из машины, сгреб за грудки Игоря, который едва успел подняться с колен. Что он ему говорил, я не слышала, но видела, как менялось выражение Игоря, пока его трепал Тимур. Впрочем, все это длилось не дольше минуты. Потом Тимур снова его толкнул и снова в лужу, а сам вернулся в машину.

— Запоминай: поселок Светлый, улица Кедровая, дом шесть.

— Это там Оля? — всполошилась я, сразу забыв про чуть не погибшего под колесами Игоря. — Это он сказал? А если он соврал?

— Не думаю, — невозмутимо отозвался Тимур, разворачивая джип. — Он же понимает, что я тогда вернусь.

До Светлого мы ехали почти час. Тимур постоянно поглядывал на часы и всё больше мрачнел.

— Ну вот куда эта сука забрался, а? — выругнулся он тихо. — Ну точно опоздаю сейчас из-за него.

Потом еще и нужный дом нашли не сразу. Но там хотя бы ворота оказались открыты. Хотя, глядя на Тимура сейчас, я бы не удивилась, если б он их протаранил.

Тимур шел впереди, а я торопливо семенила следом в каком-то полупаническом состоянии. Сердце скакало в груди и, казалось, вот-вот не выдержит, разорвется. Господи, неужели Оленька там? Неужели я сейчас увижу мою девочку?

Дом был большой, в три этажа, но ещё, видно, не достроенный до конца. С торца к стене прилегали леса. С крыши свисала сетка.

Тимур в два шага взлетел по ступеням и затарабанил в дверь. Я вдруг вцепилась в его руку, потому что перед глазами всё поплыло.

Потом лязгнул замок, дверь приоткрылась, и я узнала бывшую свекровь. Увидев нас, Галина Алексеевна испугалась и хотела закрыть дверь, но Тимур грубо ее оттолкнул и ворвался в дом.

— Как вы смеете?! Я сейчас вызову полицию! — заголосила она.

Тут же на её крики выскочил и сам свекор.

— Где ребенок? — пошел на него Тимур.

— Суд оставил ребенка нам до следующего заседания, — пятясь, выкрикнул Юрий Иванович. — А за незаконное вторжение вы ещё у меня ответите. Галя, звони в полицию!

— Ничего, поживет до заседания с матерью. А ты, старый хрен, поменьше выступал бы. Чтоб ты знал, у меня в кабинете и в приемной стоят видеокамеры. Хочешь, через час все узнают, как ты, министр хренов, взятку мне предлагал? Связями своими тряс? Как тебя потом охрана вышвырнула? Как думаешь, долго после этого ты министром пробудешь? И вообще на свободе? Вот и я думаю, что недолго. Зато станешь звездой экрана.

— Галя, подожди. Сбрось вызов.

Тиханович нервничал, злился и… боялся. Уголок рта у него дергался, пальцы суетливо теребили вырез блейзера.

— Но Оля сейчас спит.

— Ничего. Мы ее разбудим нежно, да, Марин?

— Но нельзя же вот так сразу. Мы подготовимся, соберем…

— Где она?

Юрий Иванович молчал, потом без слов показал на одну из комнат.

Тимур обернулся ко мне, кивнул, мол, давай, скорее иди за дочерью. Я торопливо разулась, сняла пальто, сунула его Тимуру. Но тут дверь медленно приотворилась, и в холл вышла моя Оленька…

Протяжно, со стоном выдохнув, я кинулась к ней, опустилась на колени, прижала её к себе, теплую, заспанную. Потом отстранилась, чтобы наглядеться на родное маленькое личико.

— Доченька моя… — прошептала я и задохнулась. Горло перехватило спазмом. Я целовала её щечки, крохотные пальчики, прижимала к губам ладошку, и уливалась слезами, бормоча: — Птенчик мой маленький… солнышко моё…

Тимур

— Куда вас? — спросил я Марину, когда мы выехали из поселка и поползли в сторону города. Больше уже не гнал, чтоб не пугать ребенка. Да и встречу с поставщиками я все равно уже похерил. Отзвонился только отцовскому заму, чтобы сам выкручивался и, если что, звонил мне, я на связи.

Марина теперь сидела сзади, устроив на коленях дочку. Целовала её и что-то приговаривала на ухо. Я поглядывал на них в зеркало и время от времени ловил себя на том, что улыбаюсь. Я её такой счастливой не видел с прошлой жизни.

Дочка её тоже забавная. Маленькая, глазастая. Сидела на коленях у Марины смирно, не капризничала, позволяла себя тискать, но при этом смотрела только на меня и смотрела неотрывно, хмуро, исподлобья. И за всю дорогу не произнесла ни звука, что, может, и странно, но вообще-то хорошо. Не люблю, когда тарахтят и капризничают.

Я только раз видел таких вот маленьких детей вблизи — в гостях у Пашки Грачева. Его пацаны стрекотали без умолку, так что я не выдержал и свалил, пока голова не взорвалась от их гвалта. А Маринина мелкая молчала, не сводя с меня напряженного изучающего взгляда, какого-то совсем не детского.

Зато сама Марина выглядела как пьяная, аж смешно, если честно.

Не сразу откликнувшись на мой вопрос, она наконец подняла лицо, посмотрела на меня в зеркало и переспросила со счастливой улыбкой:

— Что?

— Куда вас отвезти?

— А-а, — кивнула она и снова расплылась. — На Помяловского, дом я потом покажу.

Больше я её не дергал, любовался молча. Когда она улыбалась вот так, не из вежливости, а именно от счастья, становилась ещё красивее, глаз не оторвать. Только когда свернул с Лермонтова на Помяловского снова прервал её нежное лопотание.

— Марин, куда теперь?

— Прямо до ближайшего поворота и направо. Дом десять, средний подъезд.

Это оказалась обычная панельная пятиэтажка. Я остановился, обернулся к ним.

— Приехали.

Она с неохотой оторвалась от своей серьезной дочери, посмотрела в окно.

— Ой, точно. Оленька, мы приехали, теперь мы будем жить здесь, — проворковала она и показала пальцем на пятиэтажку.

Но девочку, видать, занимал сейчас только я. Она так и продолжала сверлить меня немигающим взглядом. Думала, наверное, что за дядька рядом с её мамой.

Я подхватил сумку, которую нам впопыхах собрали Тихановичи. Старпёр все норовил утянуть меня куда-то в сторону и поговорить. Но я вежливо его послал. Ну, ладно, не особо вежливо. Но всё равно он ещё легко отделался и то только потому, что старый и вел себя смирно.

Марина долго шарила одной рукой в сумке, искала ключи. Второй — держала дочку.

— Давай подержу ребенка? — предложил я, хотя сам от себя такого не ожидал.

Но её дочь сразу же вцепилась в Маринины плечи и демонстративно отвернулась от меня. Впрочем, Марина уже вытянула цепочку с ключами.

Подъезд был темный и вонючий. Но я не стал этот момент комментировать. На четвертом этаже мы остановились. Маринина мелкая, поняв, что я больше на нее не посягаю, снова меня разглядывала своими глазищами, пока сама Марина отпирала замок.

— Вот, значит, где ты живешь, — скинув туфли в тесной прихожей, прошел я в единственную комнату. Вообще, здесь было вполне сносно… для какого-нибудь студента-неформала, ну или для богемного отщепенца. Вместо нормальной кровати или дивана на полу посреди комнаты лежал футон. И стол тут был такой, что только с этого футона с него и можно есть, едва до колена мне доставал. Ну это ладно, это кому как удобно, но самая жуть — уродские деревянные маски, которые висели повсюду и таращились на нас пустыми глазницами. Маринина Оля аж захныкала.

— Интересный у тебя вкус, — пробормотал я.

— Не у меня. Я эту квартиру только вчера сняла, — пояснила она, пытаясь успокоить дочку, но та только набирала обороты. И через минуту ее хныканье перешло в громогласный плач.

— Ладно, Марин, обживайся. Я поехал. И сними этих чертей со стен, — кивнул я на маски.

Прижимая к себе ребенка, она вышла за мной в прихожую.

— Тимур, а как же работа? Я сейчас не смогу…

— Считай, что ты с сегодняшнего дня и до своего суда в отпуске. Ну а там разберемся.