Кровавый "Парк динозавров" (СИ) - Каминский Андрей Игоревич - Страница 12

— Понятно.

— Проект Хэммонда из той же серии, — продолжал Малкольм, — кажущаяся простой система — животные в среде зоопарка, — неизбежно поведет себя непредсказуемо. Живая природа еще сложнее любого рынка, она зависит от множества хаотических факторов, предсказать которые невозможно.

— Но, может, стоит сначала осмотреть остров, увидеть, что там сделано?

— Нет. В этом нет никакой необходимости. Детали несущественны. Теория говорит о том, что поведение острова скоро станет непредсказуемым.

— А вы уверены в вашей теории?

— Конечно, — сказал Малкольм. — Абсолютно уверен. — Он откинулся на спинку кресла. — С этим островом не все в порядке. Вас ждет катастрофа.

На этом разговор закончился, а раздавшееся вскоре негромкое сопение дало понять Гранту, что Малькольм отошел ко сну. Грант устроился поудобнее и тоже заснул.

Пробуждение ото сна оказалось достаточно приятным: сквозь сон Дженни почувствовала на своем теле осторожные ласки. Усмехнувшись про себя, журналистка сладко, до хруста суставов, потянулась и, не раскрывая глаз, слегка раздвинула ноги, облегчая доступ губам и пальцам ненасытной лесбиянки.

Чуть позже, расслабленная и довольная, Дженни лежала рядом с Сарой. Белоснежная, как у многих рыжих, кожа журналистки представляла волнующий контраст с загорелым почти до черноты мускулистым телом американки.

— Для уроженки Африки ты слишком бледная, — Хардинг провела ладонью по ее бедру, — но мне так даже больше нравится.

— Я не люблю солнца, — поморщилась Дженни, — что мне больше всего нравится в Англии — это ее туманы.

— Ну, тогда там, куда мы плывем, тебе тоже понравится, — усмехнулась Сара, — на аборигенном наречии Тангорак как раз и означает «Облачный остров».

— Кстати, Пенворд мне так и не сказал, — вспомнила Дженни, — почему мы отправились такимкружным путем. Почему не поехали с остальной группой?

— Во-первых, не таким уж кружным, — пояснила Сара, — тебе из Англии, а мне из Африки — будет куда быстрее, чем если бы мы ехали через Америку, как остальные. Не говоря уже об островитянах — было бы совсем глупо отправлять их через США, когда от Сейшел или Маврикия буквально рукой подать. Во-вторых, сам Пенворд не хотел, чтобы мы ехали с Хэммондом — его люди опекали бы нас с момента появления на острове, позволив увидеть лишь то, что им нужно. Пенворд же хочет, чтобы мы сначала как можно больше увидели сами. Именно поэтому, кстати, мы и не отправились к западному причалу, где нас должны встретить сотрудники Хэммонда. Вместо этого мы сделаем крюк и оплывем остров с северо-востока — как раз вдоль той стороны, что остается почти бесхозной. Просто чтобы показать, что Хэммонд заботиться далеко не обо всем острове, как он собирается врать прессе. Обогнув весь остров, мы высадимся там же где и остальные, придумав что-нибудь убедительное по поводу опоздания.

— И долго нам плыть? — спросила Дженни.

— Откровенно говоря, мы уже приплыли, — с невинным видом сказала Сара, — как раз идем вдоль северного берега Тангорака.

— Что?! — Дженни вскинулась, возмущенно глядя на Сару, — и ты молчала!!!

— Хотела сделать тебе сюрприз, — усмехнулась Сара.

Быстро одевшись, Дженни перекусила найденными в каюте пресными галетами, запив их заваренным Сарой, скверным, но горячим кофе, после чего быстро выскочила на палубу. Утром здесь оказалось куда больше народу — не менее двадцати человек занимались разными делами, причем, похоже, на палубу вышли не все. Впрочем, Дженни почти не смотрела на них, жадно уставившись на простиравшийся примерно в полумиле от корабля берег, поросший густыми джунглями и затянутый туманной дымкой. До англичанки донесся отдаленный шум прибоя — там, где пенные валы с грохотом разбивались о прибрежные скалы. Дженни подошла к борту и, перегнувшись, увидела под кормой бурлящую воду, в которой мелькали остроконечные акульи плавники.

— Течение очень сильное, — послышался сзеди незнакомый голос, со странным гортанным акцентом, — никто и не пытался обустроить тут нормальный причал. Так что эти берега почти не освоены — а значит и заметить нас некому.

Дженни обернулась — за ее спиной стояла Сара, а подле нее — чернокожий мужчина, столь поразительного облика, что Дженни чуть не решила, что Сара прихватила с собой из Африки одну из горилл. Сходство усиливалось на редкость грубыми чертами лица, делавшими незнакомца еще более похожим на обезьяну — пусть даже у обезьяны сложно представить такую роскошную бороду, завитую черными кудряшками. Но не борода поразила Дженни в этом человеке, а рост: по меньшей мере восемь футов. На широченные плечи и мощную грудную клетку спадали длинные вьющиеся волосы. А по центру груди красовалась татуировка, по сей день являвшаяся Дженни в ночных кошмарах: череп, вписанный в четырехконечную звезду, с необычайно удлиненным северо-восточным лучом. От правого соска и почти до пупка татуировку наискось пересекал большой шрам.

Внезапная догадка озарила Дженни сопоставившую этот рисунок с виденными ею ранее картами острова. Ей стали понятны и странно знакомые лица моряков, без сомнения, принадлежавших к тому же народу, что и этот великан. Дженни вспомнила как год назад пресса, освещавшая свержение заирского диктатора Мобуту, взахлеб писала об одном из командиров повстанческой коалиции, прославившегося высоким ростом и невероятной жестокостью. Иные писаки даже окрестили его «Королем Конго». Припомнились ей и слухи о связях Сары с африканскими «борцами за свободу».

Должно быть, мысли Дженни тут же отразились и на ее лице, потому что Сара с искренней тревогой спросила.

— Что-то не так?

— Этот зверь, — сдавленным от ненависти голосом произнесла Дженни, — эта тварь была в банде, что вырезала мою семью! Этот шрам оставила ему моя мать!

На лице Сары появилась крайняя степень недоумения, тогда как на роже боевика появилось сначала понимание, а потом — садистское удовлетворение.

— Ты та самая девка, — густым басом сказал черный великан, — что тогда удрала от нас. Тебя спасли Скауты — они перебили почти весь наш отряд: я сам едва оторвался от них. Что же, самое время вернуть должок.

Ни Сара, ни Дженни не успели ничего предпринять: с быстротой, неожиданной для такого гиганта, черный великан метнулся к девушке. Огромная лапа стиснула горло Дженни, журналистка почувствовала, как невероятная сила подбрасывает ее в воздух, а в следующий миг над головой девушки сомкнулись морские волны.

В Гонолулу они взяли на борт еще одного пассажира по имени Деннис Недри. Толстый и неопрятный, он жевал шоколад, из-за чего пальцы у него были липкими, а к цветастой гавайской рубахе пристали клочки обертки. Недри пробормотал, что он работает с компьютерами, и ни с кем не поздоровавшись за руку, сел в свободное место, прильнув к иллюминатору. Впрочем, перед этим он успел украдкой мазнуть сальным взглядом по ногам Элли и этот вороватый взгляд вызвал у Гранта куда большее раздражение, чем откровенный флирт Малькольма.

Из-за поджимавших сроков Гавайев они толком и не увидели — также как и Сингапура, где самолет еще раз заправился. После того, как позади осталась Суматра, внизу простерлась бескрайняя гладь Индийского океана. А спустя некоторое время появился и сам остров. Первое, что увидел Грант в иллюминаторе, была исполинская гора, словно выраставшая из моря. Над ее склонами клубился туман, придававший острову таинственный и зловещий вид.

— Вот она, Гора-Череп, — сказал Хэммонд. Присмотревшись, Грант понял, почему горе дали такое название — в верхней части массива виднелось два исполинских углубления, при известной доле фантазии и впрямь схожих с огромными глазницами. Чуть ниже курились небольшие дымки.

— Остров имеет вулканическое происхождение, свидетельство чего можно увидеть повсюду, — сказал Хэммонд. — Возле гор множество мест выхода подземных испарений. Из-за этого, а также из-за множества течений на острове очень туманно. В этом тумане возникают разные оптические иллюзии — вблизи гора выглядит не так страшно.