Аленкин Астероид - Дымов Феликс Яковлевич - Страница 9
- Предыдущая
- 9/20
- Следующая
— Слушай Исмаил здравствуй девочка Чикояни врачи на три дня с полетов сняли не можешь послезавтра заменить?
— Привет, Тобол. На стартовой?
— Где согласишься. Могу в резерве.
— Нет уж. Ты же знаешь мою программу: если работать, то на максимум. Что с Валерой?
— Нервы. Говорит, с Линой рассорился. Ей его домашние шашлыки надоели. ж — Узнаю Валеру. Лишь это и может вывести его из себя.
— Так я побежал. На дежурстве встретимся. Договорились?
И, не дожидаясь ответа, исчез. Дядя Исмаил задумчиво поскреб подбородок:
— Эх, служба! Хотел, как все люди, старт по видео наблюдать. Так надо ж, не вышло!
— А почему не отказались?
— Что ты! Я уверен, он и так ко мне не к первому заглянул.
— Почему?
— Накануне дежурства мы в дубль-резерв поступаем.
Резерв резерва. Значит, никого не нашел.
Я расстроилась, что у нас выходной поломается. А он утешает:
— Не волнуйся. Ночным рейсом подамся.
— Ваш Тобол ещё больше любит командовать, чем даже мама, правда? — заметила я, чтобы только не молчать.
— Правда. И у него к этому талант. Кто бы его иначе назначил командиром разведчиков?
— Он же ещё не очень старый? Года двадцать два ему?
Или больше?
— Угадала, двадцать три. Но разведчику голова нужна.
А не борода.
— Да, а вы на целых шесть лет старше!
— Тихо! — Дядя Исмаил зажал мне рот. — Хочешь, чтобы меня с работы шуганули, как переростка?
Мне не понравилось, что он снова все в шутку обернул.
И я ехидно поинтересовалась:
— А у вас к чему талант? Дразнить электронных нянь?
— И к этому тоже. Если Тобол Сударов выставит меня из разведки, пойду в испытатели воспитателей.
— Представляю, какая жизнь начнется у роботов! — Я фыркнула. — Защекочете!
Тут опять зачирикал его браслет.
— Не дадут отдохнуть! — возмутился дядя Исмаил. — Что за мода — проводить совещания в выходной день?
Включил экран, и я прямо остолбенела, увидев Виктора Горбачева. Мне на ум сразу пришли слова, которые выдумали журналисты специально для своих репортажей: «Взгляд далеких, пронзительных, припорошенных звездами глаз…» Хотя глаза у него и впрямь необыкновенные. В один день такая удача — сначала командир разведчиков, теперь сам капитан трансфокалыюго корабля «Гало»…
Горбачев кивнул мне и больше не замечал.
— Май, я обещал до последней минуты держать для тебя место Эта минута истекает. Сейчас списки уйдут на окончательное предполетное утверждение.
Такое сокращение от имени Исмаил мне очень понравилось: Май… Впрочем, в Викторе Горбачеве мне все понравилось. Дядя Исмаил не торопился с ответом. Он прошелся пальцами по приборному щитку, извлекая массу ненужных сигналов. Пощелкал набором адресника, и я уловила, как напрягается «Стрекоза» в ожидании приказов. Нагнал в кабину запах свежеразрезанного арбуза. Лишь после этого посмотрел на экран:
— Мне нечего добавить к тому, что я сказал раньше, Витя.
Сегодня я ещё раз все продумал…
— Немногим хватило бы мужества отказаться от участия в первом ТФ-переходе.
— Но если бы все улетали к звездам, кто бы делал Землю Землей! У тебя тысячи добровольцев. Уступи одному из них.
— Мне будет не хватать именно тебя, Май, твоего чутья опасности. Я привык к твоей безмятежности: коли ты безмятежен, значит, на борту все спокойно…
Дядя Исмаил повернулся в профиль к экрану и гордо задрал подбородок сначала над одним плечом, потом над другим:
— С детства не слыхал комплиментов. С трудом вспоминаю, насколько это приятно. Ты завидуешь, что я не такой бука, как вы, межзвездники?
Виктор Горбачев неожиданно рассмеялся:
— Посмотрим, кто кому будет завидовать через пяток лет.
После нашего возвращения.
— Слушай, Витище. У нас с тобой ещё найдется для беседы полчаса перед стартом. А вот в Дом Чудес мы с Аленой можем не поспеть.
— Ну ладно. Хороших вам приключений.
— К черту, к черту. Заскочи утречком в кубрик. Есть несколько свежих мыслей о векторах информации…
— Хорошо. До утра.
Виктор чуть помедлил и отключился. Изображение таяло неравномерно. Дольше всего не исчезал его необыкновенный взгляд…
Мне стало стыдно. Я по глупости ругала дядю Исмаила, что его не берут в этот перелет, а он, оказывается, сам не хочет. Капитан за ним, понимаешь, по Солнечной системе рыщет, обойтись без него не может. А он — вот он, племянницу развлекает! Для Земли себя бережет. Да скажи мне кто — от всего бы на свете отказалась, лишь бы среди первых на ТФ-корабль вступить. Только кому я нужна? Кто меня когда-нибудь всерьез замечал?
Дядя Исмаил еле слышно вздохнул и перевел браслет в режим «Не беспокоить»:
— Надеюсь, не у каждого найдется причина для экстренного вызова?
Мы причалили на крыше Дома Чудес. Спустились на этаж мультфильмов.
— В какую серию пойдем? — спросил дядя Исмаил.
— В пятую. Там космики здорово Луну грызут.
Дядя Исмаил щелкнул пальцами, и к нам подлетел роботконтролер. Расшаркался в воздухе, так и сияет вниманием:
— Желаете программу средней трудности?
— Самую страшную! На двоих! — закричали мы, не сговариваясь.
Робот вздернул хвостик вопросительным знаком, покачал им, определяя нашу суммарную психологическую устойчивость.
И, приняв решение, повел нас в кабину 2-5у. То есть на двоих, пятая серия, усиленная ужасами. Сели мы в кресла, пристегнулись. Свет померк. Тряхнуло какой-то случайной перегрузкой…
Мы очутились за пультом разведочного корабля. Скафандры плотно облегали тела. Пахло резиной. В лобовой экран ломился Сатурн. Сзади, непривычно маленькое, нас провожало Солнце.
Внезапно из-за планеты высунулся могучий детина. Заржал, увидев нас. Поманил пальчиком. Сказал «Цып-цыпцып!» Наш «Муравей» по сравнению с ним величиной с голубя.
Или даже с воробья.
— Вляпались! — Дядя Исмаил нажал на тормоза.
Нас шарахнуло об экран. «Муравей» встрепенулся, попятился. А потом задал такого стрекача, что звезды растеклись по небу серебряными ниточками. Детина — это был гигантский космический вурдалак Гурий — ринулся вдогонку по Сатурновому кольцу, легко перескакивая с обломка на обломок.
Он несся так, что закрутил планету в обратную сторону, все быстрее и быстрее, пока не сорвался с орбиты, как камень из пращи. И одним скачком настиг бедного «Муравьишку».
Я дернула рычаг защиты. Обшивка корабля раскалилась докрасна. Гурий, цапнувший его с налета, зашипел от боли и обиделся:
— А-а-а, так вы кусаться?!
Натянул на ладони рукава, подцепил кораблик и принялся перекатывать его в руках, остужая и подкидывая, как горячую картофелину.
Мы с дядей не любим тряски. Поэтому надвинули шлемы и катапультировались. «Муравей» распустился словно бутон.
И наша капсула вывинтилась между пальцами Гурия к Юпитеру, подальше от космического хулигана. Гурий, забыв про нас, аккуратно разломил остывший кораблик пополам. И принялся сдавливать половинки, как дольки лимона, из которых выжимают сок. Потекли топливо и охладитель. Гурий, громко чавкая, обсасывал обломки, слизывал бегущие по рукам струйки — в общем, вел себя ужасно неряшливо. На самом-то деле он людям не опасен. И на большее, чем красть энергию, не способен. Зато другой такой жадины во всей Вселенной не сыщешь!
Капсула, точно плотик в космическом течении, жди, покуда она в ближайший порт отдрейфует… Хотели мы передать спасателям свои координаты, но эфир вымер, словно ею метлой подмели: ни одной радиоволны не осталось. Такая наступила тишина — даже дыхание показалось слишком шумным, не то что слова. Поэтому я вздрогнула, когда дядя Исмаил, нахмурившись, буркнул:
— Везет нам сегодня, как устрице на камбузе. Бездонная Точка!
Меня мороз продрал по коже. Я всяких ужасов про эту самую Точку наслышалась, но в её существование не верила.
А тут — нате вам, подстерегла. Бездонная Точка — это блуждающая черная дыра в Пространстве, все притягивает! Попадешь в её зону — не воротишься. А если и выберешься — родная мать не узнает: нагишом в космос выпустит. Впрочем, так ли, не так ли — поди проверь. Еще ни один, кто с ней столкнулся, об этом поведать не мог. Самые бывалые-разбывалые навек сгинули.
- Предыдущая
- 9/20
- Следующая
