Невеста в награду - Сапункова Наталья - Страница 10

Принять выбор Элины? Или, наоборот не принимать, если не понравится? Или это всё вообще не про Элину?

Тётя Милд никогда и никому раньше не морочила голову. Напротив – она объясняла. Учила. Когда-то она забрала в свой дом сироту Иларис, никому не нужную в холодном отцовском замке, и отец не возражал. Тётя Милд расчёсывала Иларис волосы и мыла их отваром ромашки, которой целое поле росло под её окнами, шила ей платья, и её учила шить, а также читать и писать, позволяла ей носиться с мальчишками по дворе и ездить с ними верхом. Отец женился, но молодой мачехе даже нравилось, что падчерица жила где-то у чужих. И когда родилась сестренка, Иларис тоже оказалась не нужна. Она тогда лишь съездила к отцу в гости, ненадолго – как чужая. Но почему-то мачеха была недовольна, когда король вспомнил про Иларис и постановил отдать её замуж в семью руатского герцога Бентенура. Король назначил половину приданого, вторая половина была от дяди, графа Несса – гордому и надменному грандлорду Сури нечего было дать за старшей дочерью. Впрочем, тёте Милд это всё тоже не нравилось, ведь жених у Иларис уже был, там, дома, и отец согласился, хотя считал, что его дочери больше подошёл бы кто-нибудь познатнее. Счастья это руатское замужество в конце концов никому не принесло. И забавно думать, кем она могла бы быть сейчас, если бы…

Нет, ни больно, ни горько не было – с тем, первым женихом они оба были совсем детьми, о любви речь не шла. Была дружба. Об этом приятно и тепло вспоминать.

Во время войны её бывший жених замахнулся на трон Кандрии и победил. Он женится будущей зимой, на принцессе из Руата. Ему давно пора и совершенно необходимо.

Король Рейнин Крансарт женится на будущее Новогодье.

Она быстро написала ещё несколько писем, сугубо деловых, и размышлять над ними не пришлось. Но, как назло, утихшая было головная боль началась снова и всё нарастала, стреляла в виски. Надо выпить лекарство и выспаться, завтрашний день тоже не будет легким.

Иларис сложила письма и убрала письменный прибор. Позвонила было служанке, и не удивилась, что та не пришла – она сама накануне отправила свою Клею к экономке, которой позарез нужны были лишние руки. Собственная настойка от головной боли у Иларис давно закончилась, и, вообще говоря, не очень-то была нужна, но сегодня…

Придется спуститься в кухню.

Она могла пройтись по замку и с завязанными глазами, поэтому даже лампу не взяла – что ей тёмные лестницы? В кухне работа продолжала кипеть, но по сравнению с тем, что творилось днем, это было затишье. Ставили хлеб, замачивали крупу на утро, снова мариновали мясо, поварёнок разбирал только что доставленные корзины с зеленью. Кое-где по кухне горели светильники, но всё равно было полутемно. Те слуги, что закончили работу, подсаживались к длинному столу – поужинать. Винья, экономка, сидела на своем обычном месте во главе этого стола. Впрочем, если в кухню вечером приходила Иларис, это место тут же уступали ей – обычай «вечерней чашки» тут соблюдался. Это когда хозяйка по вечерам приходила в кухню, садилась за стол с прислугой и выпивала чашку чая, заодно решая какие-то дела, разбирая жалобы и недоразумения. Здесь Винья делала это чаще.

– Винья! – Иларис тронула её за плечо, и онемела от изумления, когда женщина обернулась.

Не Винья, а леди Фари, неугомонная мать первого жениха.

– Что вы здесь делаете, леди Фари?

– Ах, это вы, милочка, – та, похоже, тоже растерялась.

А Иларис, надо сказать, теперь слегка разозлилась. С какой стати эти леди вторглась в кухню, где ей совсем не место? Она гостья. Почему её вообще пропустили сюда, если есть приказ не пускать посторонних в эту часть замка? И снисходительно называть её милочкой – это тоже как-то неправильно.

– Вы не заблудились, я надеюсь, леди Фари? – спросила она холодно. – Все гости в зале, пир продолжается, сейчас будут выступать другие музыканты, а ещё танцоры и фокусники.

– Ах, это всё для молодых, – махнула та рукой. – Меня хозяйство интересует больше. Я все осмотрела. Какие у вас тут печи для жарки крупной дичи! Вообще, я не ожидала, что Несс – такой большой замок. У вас, я вижу, много варят проса – это хорошо, дёшево и сытно! Но ваш маринад для мяса меня разочаровал. В него надо добавлять больше чеснока и розмарина.

– Потом я попрошу у вас рецепт, – пообещала Иларис и повернулась с подбежавшей старшей кухарке, – дай мне холодного сидра, Мона. И твоей настойки.

Оказывается, она совершенно не в силах была обсуждать с хозяйственной леди особенности маринада.

– Ах, вы нездоровы, дорогая! – догадалась леди Фари, вскочила и чуть ли не силой усадила Иларис на стул. – Вы просто устали, или женские недомогания? У меня есть чудесное лекарство. Будете спать, как младенец. Позвольте, я пошлю за ним служанку?

– Благодарю, всё со мной в порядке, – запротестовала Иларис, которая ни за что не стала бы брать у незнакомок непонятные снадобья. – Мне кажется, вам надо посмотреть фокусников. Вас проводят…

– Ах, мне так хотелось бы помочь, – вздохнула леди Фари и заулыбалась, – но если вы настаиваете… Я потом напишу для вас рецепт маринада, и пришлю укрепляющее лекарство. Оно чудодейственное! – она величественно кивнула и, придерживая юбки, засеменила к выходу.

Иларис знаком велела одной из служанок проводить леди. Тем временем ей принесли ледяной сидр в высоком стакане, а главная повариха подала разбавленную водой настойку. Настойку Иларис выпила сразу, а потом долго, мелкими глотками, цедила сидр. И даже захотелось уронить голову на чисто выскобленный кухонный стол и заснуть прямо тут…

Она встряхнулась, встала. Кивнула кухарке.

– Спасибо, Мона. Я предупрежу стражу ещё раз, и ты помни, что посторонним в кухне не место. Ни гостям, ни их челяди. Поняла?

– Так она назвалась матерью будущего лорда, миледи! – усмехнулась Мона. – По приказу короля. Сама не знаю, почему я растерялась и позволила. Но я тоже за порядок, и нечего всяким ни с того ни с сего вмешиваться в наши дела!

– Если вдруг войско короля займёт Несс… – Иларис посмотрела выразительно. – В любом ином случае королю нет дела до твоей кухни.

– Не пугайте так, миледи! – всплеснула руками кухарка, – войско короля возьмёт Несс, скажете тоже!

Пока что они понимали друг друга.

Поднимаясь по лестнице наверх, Иларис задержалась у окна и бросила взгляд вверх, на облака. Из-за них как раз выкатилась круглая спелая луна и вовсю светила теперь на замок Несс, на тёмный парк…

Та самая луна. Нечасто она бывает такой огромной и яркой, но сейчас была, та самая. Как тогда.

Иларис не без труда подавила холодную дрожь.

Ничего страшного. Просто неприятные воспоминания.

Они покинули временное убежище и ехали в неизвестность, а луна светила, то есть просто занималась своим делом. А чуть раньше была осада длиной в несколько месяцев. Продовольствия не осталось, и, самое ужасное – что-то случилось с колодцами, без воды стало совсем уж невыносимо. Старый герцог, стискивая зубы, сдался. Тогда гибель близких ещё стояла перед глазами, а отвратительный смрад погребальных костров ещё щекотал ноздри. Там, в замке, приходилось сжигать тела убитых…

Иларис казалось, что она умерла. Дышала, двигалась, делала множество дел, кого-то утешала, распоряжалась – но умерла. Вдова дважды – когда-то у неё не стало мужа, а недавно – любимого, погибшего при очередной попытке врагов штурмовать стены. Свекр согласился на их будущий брак, когда истечёт трехлетний траур по его сыну. И вот теперь всё, больше ничего не будет. Не получалось верить, не хотелось надеяться. А потом…

Чужие руки, больно стиснувшие её плечи, и насмешливое:

– Да на такие кости не бросятся даже мои собаки!

Ну да, её кости. Тогда она, должно быть, выглядела ужасно. И тот человек ничего не сделал, хотя мог всё. Он лишь оттолкнул её, отвернулся и лег спать. И хорошо – она его тоже не хотела. Он лишь раздул бы до неба пламя её ненависти, но она и так его возненавидела – и за те слова, и за прочее.