Иов, или Осмеяние справедливости - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 14

• Предыдущая
• 14/93
• Следующая

Так-с, значит, я к тому же и глуп?

А разве ты полез бы сквозь пламя, если бы у тебя хватило соображения, что высовывать нос слишком далеко — вредно для здоровья?

А почему же ты меня не остановил?

Останавливать тебя? А когда это ты ко мне прислушивался? Нет уж, прекрати выкручиваться — какая у тебя была последняя оценка по термодинамике?

Ладно! Признаю, что сам вряд ли сумел бы…

Как благородно с твоей стороны признать это!

Отцепись, хорошо? Знание, что нечто подобное может быть сделано, — уже треть успеха. Я мог бы стать директором отдела научных исследований и руководить работой нескольких по-настоящему талантливых инженеров. Они вложили бы в дело свой интеллект, а я — уникальную память о том, как выглядят дирижабли и как они работают. О'кей?

Вот это правильное разделение труда — ты вкладываешь память, они — интеллект. Да, из этого может выйти толк. Но не скоро и не дешево. Как ты собираешься финансировать предприятие?

Гм… продавать акции?

А ты вспомни то лето, когда ты продавал пылесосы!

Ну… в конце концов, ведь есть же еще тот миллион долларов…

Стыдно, стыдно, дружище!

— Мистер Грэхем?

Я вынырнул из своих грандиозных замыслов и увидел девушку-клерка из офиса эконома, которая смотрела на меня.

— Да?

Она протянула мне конверт.

— От мистера Хендерсона, сэр. Он сказал, что, возможно, будет ответ.

— Благодарю вас.

Записка гласила: «Дорогой мистер Грэхем! Здесь, на судне, находятся три человека, которые хотят встретиться с вами. Мне не нравится ни их вид, ни манера разговаривать, да и вообще этот порт славится множеством темных личностей. Если вы их не ожидали или не хотите видеть, велите посланнице передать, что она не смогла вас найти. И тогда я скажу посетителям, что вы сошли на берег. А.П.Х.».

Несколько долгих и неприятных мгновений я колебался между любопытством и осторожностью. Они вовсе не собирались видеться со мной. Им нужен Грэхем… и что бы они ни надеялись получить от Грэхема, я все равно не смогу удовлетворить их желания.

Нет, ты знаешь, что им нужно!

Я подозреваю. Но даже если бы у них была расписка с подписью самого святого Петра, я не мог бы передать им — или кому-либо еще — этот дурацкий миллион. И тебе это прекрасно известно.

Разумеется, известно. Но мне хотелось узнать — известно ли это тебе самому? Ладно, раз обстоятельств, при которых ты мог бы передать трем неизвестным содержимое шкатулки Грэхема, не существует, зачем же видеться с ними?

Потому что я должен знать! А теперь заткнись! И я сказал девушке-клерку:

— Пожалуйста, передайте мистеру Хендерсону, что я сейчас спущусь. И благодарю вас за любезность.

— Для меня это было удовольствие, сэр. Э-э-э… мистер Грэхем, я видела, как вы шли через огонь. Вы были потрясающи!

— Просто нашло временное умопомрачение. Еще раз спасибо.

Я остановился на верхней площадке пассажирского трапа и попытался определить, что представляют собой эти трое мужчин, дожидавшихся меня. В общем они выглядели так, будто их специально создали для того, чтобы причинять неприятности ближним. Один был здоровенный громила, ростом шесть футов восемь дюймов, с руками, ногами, челюстями и ушами, которые, казалось, свидетельствовали о застарелом гигантизме; другой — этакий огрызок, ростом в четверть первого, а третий — ничтожество с мертвыми глазами. Мускулы, мозг и «пушка» — или это мое излишне живое воображение?

Ловкий человек ушел бы тихонько и забился в свою нору.

Но я не ловкач.

Я спустился по лестнице, не глядя на эту троицу, и отправился прямо к каюте, где находился офис эконома. Мистер Хендерсон был там и тихонько сказал, когда я подошел к барьеру:

— Те трое дожидаются вас. Вам они знакомы?

— Нет, я их не знаю. Интересно, что им надо? Но вы, пожалуйста, приглядывайте за нами, ладно?

— Договорились.

Я повернулся и пошел, стараясь обойти сбоку эту прелестную тройку. Один из них, что выглядел поумнее, громко окликнул меня:

— Грэхем! Постойте! Куда это вы намылились?

Не замедляя шага, я рявкнул:

— Засохни, идиот! Ты что, хочешь все погубить?

Громила загородил мне дорогу и навис надо мной как небоскреб. «Пушка» занял позицию у меня за спиной. В наилучшем псевдотюремном стиле, цедя слова углом рта, я прохрипел:

— Перестань разыгрывать спектакль и убери с корабля своих горилл. Вот тогда мы с тобой поговорим.

— Разумеется, поговорим. Здесь. И сейчас же.

— Ты законченный болван, — ответил я спокойно, опасливо глядя по сторонам и на трап. — Ни в коем случае не здесь. «Жучки». Иди за мной. Но пусть эти Матт и Джефф[29] дожидаются нас на берегу.

— Нет.

— Господи, дай мне терпение! Слушай внимательно! — Я зашептал: — Сначала скажи этим скотам, чтобы духу их не было на судне; пусть ждут внизу у трапа. А мы отправимся на открытую прогулочную палубу, где можно разговаривать, не опасаясь, что нас подслушают. Иначе у нас с тобой ничего не выйдет, и я доложу номеру первому, что ты погубил сделку. Понятно? А теперь выбирай, и побыстрее — иначе ты тут же отправляешься обратно и докладываешь, что сделка не состоялась.

Он подумал, затем быстро произнес несколько фраз по-французски, из которых я ничего не понял, так как мой французский оставлял желать много лучшего. Громила, по-моему, колебался, но тот, что с пушкой, пожал плечами и пошел к трапу.

— Пошли, — сказал я тому, которого прозвал про себя «Бородавкой». — Не теряй времени. Судно вот-вот отойдет, — и направился к корме, даже не оглядываясь, следует он за мной или нет.

Я нарочно пошел быстро, чтоб он оказался перед выбором — или бежать вприпрыжку, или потерять меня из виду. Я был настолько же крупнее его, насколько Громила — больше меня; и, чтоб не отстать, ему пришлось припуститься бегом.

Я вышел на прогулочную палубу и прошел мимо бара и столиков прямо к плавательному бассейну.

Последний, как я и надеялся, оказался пуст: судно стояло в порту. Обычное в таких случаях объявление гласило: «ЗАКРЫТ НА ВРЕМЯ СТОЯНКИ». Бассейн был окружен хлипким ограждением в виде однорядного каната, воду в нем не спустили. Я остановился у самого каната, спиной к бассейну. Бородавка шел за мной. Я поднял руку:

— Стой где стоишь!

Он остановился.

— Теперь поговорим, — начал я. — Объясни, да поподробнее, какого дьявола ты надумал привлечь к себе внимание и притащил своего громилу на судно? Да еще датское! Мистер Б. на тебя очень, очень рассердится. Как тебя кличут?

— Не твое дело. Где пакет?

— Какой еще пакет?

Он начал орать и брызгать слюной, но я тут же оборвал его:

— Прекрати валять дурака! Меня этим не возьмешь! Корабль готов к отплытию — у тебя осталось лишь несколько минут, чтоб объяснить, что конкретно тебе надо, и убедить меня, что ты именно тот, кто должен это получить. Если не перестанешь надувать щеки, то окажешься в положении человека, которому предстоит вернуться к боссу и рассказать, что провалил дело. А потому выкладывай: что тебе надо?

— Пакет!

Я вздохнул:

— Мой старый и глуповатый друг, ты, видно, крепко зациклился. Все это мы с тобой уже проходили. Какой такой пакет? Что в нем?

Он помолчал.

— Монета.

— Любопытно. И какая?

На сей раз молчание длилось вдвое дольше, и мне снова пришлось заговорить:

— Если не скажешь, сколько там денег, я дам тебе пару франков на пиво и отправлю домой. Ты этого хочешь? Два франка?

Такому тощенькому человечишке не следует иметь столь высокое кровяное давление. Наконец ему удалось выдавить из себя:

— Американские доллары. Миллион.

• Предыдущая
• 14/93
• Следующая