Шалая любовь моя - Дэвис Мэгги - Страница 42
- Предыдущая
- 42/56
- Следующая
Лейси только успела сунуть настольные часы-календарь в бумажный пакет, столь предусмотрительно выделенный Глорией Фарнхэм, кинув их на полупустую коробку крекеров, заменивших ей ленч, когда на рабочих местах неподалеку от лифтов началась какая-то суматоха. И тут же краем глаза она заметила высокого человека в сером шерстяном костюме, стремительными шагами приближающегося к ней.
– Нет! – воскликнула Лейси, хватая свою сумочку, диктофон, настольные часы-календарь и книжку департамента здравоохранения со статистическими данными, потом обернулась в сторону возвышающейся над ней стройной, могучей фигуры Майкла Эскевария и взвизгнула: – Прекрати!
– Лейси, – сдавленным голосом негромко проговорил он, – ты звонила, и моя секретарша только что сказала мне об этом. Я хочу поговорить с тобой. Почему ты не поднялась ко мне?
Лейси старалась не смотреть на него, но ничего не смогла с собой поделать. Он по-прежнему так сказочно красив, с горечью отметила она. Внешне он настолько бесподобен – непокорные черные кудри, укрощенные дорогостоящим парикмахером, холодные серые глаза и строго сжатые чувственные губы, – что Лейси пришлось собрать все свои силы, чтобы не поддаться его обаянию.
«Он всегда выглядит таким обезоруживающе красивым и доброжелательным, – подумала Лейси, с усилием отводя взгляд, – но в душе он холодный и безжалостный».
Вся редакция старательно делала вид, что ничего не происходит, что президент и председатель совета директоров конгломерата не примчался в художественную редакцию поговорить с Лейси Кингстоун, новым младшим обозревателем, чем подтвердил все сплетни, гуляющие по редакции уже не одну неделю. Собственно говоря, с тех самых пор, когда мисс Кингстоун, едва взглянув на него в конференц-зале, шлепнулась задом на пол. Главный редактор Глория Фарнхэм маячила в дверях своего кабинета, старательно прислушиваясь к их разговору.
– Ступай прочь! – простонала Лейси, открывая сумочку и пытаясь впихнуть туда настольные часы-календарь. – Исчезни. Проваливай отсюда и больше не появляйся. Я больше не растлеваю журнал «Каприз» своим присутствием. Я ухожу.
– Я не могу разговаривать с тобой здесь, – озираясь, торопливо вымолвил председатель совета директоров. – Черт возьми! Что ты здесь делаешь, посреди этой свалки? Почему ты не у себя в кабинете?
Встав перед общим столом, Лейси гордо выпрямилась.
– Ты не сможешь уволить меня, – крикнула она, срывая темные очки. – Я ухожу сама! Вам ясно, мистер президент? Я ухожу! У-хо-жу!
– Бог мой, – воскликнул он, увидев ее лицо, и быстро сделал шаг к ней навстречу, хрипло шепнув: – Лейси, что с тобой? Ты плакала. Ты плакала, так ведь?
– Ты слышал?! – не унималась она. – Я ухожу! Я ухожу!
– Не кричи. Лейси, мне надо с тобой поговорить, – проговорил он, беря ее за руку и пытаясь что-то вложить ей в ладонь. – Я хочу отдать тебе это. Драгоценности в банковском сейфе, записанном на твое имя.
– А-а-а! – завопила Лейси, швыряя ключ от сейфа в главу конгломерата. – Неужели тебе мало того, что было?! Ты же знаешь, что сейчас все смотрят на нас! Тебе доставляет удовольствие, не правда ли, когда я выгляжу…
– Ты не должна держать драгоценности в своей вестсайдской квартире, – произнес он, наклоняясь за ключом, – потому что страховка не покро…
– Ты только о деньгах и думаешь! – Лейси махнула сумочкой, угодив Майклу в висок. Часы выпали и ударили его по плечу, заставив поморщиться от боли. – Оставь свой хлам себе, Майкл Эскевария. Я все вернула тебе по почте! Ты когда-нибудь уяснишь, – кричала Лейси, – что я все делала, не думая о деньгах, бесплатно?!
Собравшиеся в отдалении сотрудники журнала «Каприз» единодушно охнули. Они уже начали понемногу расходиться, когда главный редактор Глория Фарнхэм вбежала в свой кабинет и схватилась за телефон.
– Лейси, перестань, – сказал Майкл, поймав ее за руки. – Дело не только в драгоценностях. Я здесь не за тем. Я хочу…
– Не прикасайся ко мне! – завизжала Лейси. Теперь они стояли вплотную, испепеляя друг друга взглядами. – Отпусти меня! Ты… меня принуждаешь!
Даже сквозь толстую одежду Лейси чувствовала жар его тела и должна была собрать всю силу воли, чтобы противостоять знакомой тяге. Майкл взглянул на нее с каким-то странным, поистине несчастным выражением. Широко раскрыв глаза, Лейси ужаснулась: похоже, еще мгновение – и Майкл заключит ее в свои нежные объятия, чтобы поцеловать!
– Принуждение к близости, – выдохнула Лейси, вспомнив, что сказал ей Алекс ван Ренсалер во время ее звонка час назад. – Принуждение к близости с использованием служебного положения, – повторила она окрепшим голосом. – Отпусти меня, распутник!
Тут из лифтов выбежала команда сотрудников охраны здания и поспешила к ним, пробираясь среди столов и кульманов.
– Мистер Эскевария, – крикнул передний охранник, – у вас все в порядке?
– Меня принуждали к близости! – завопила Лейси, сжигая за собой корабли. – Спасите! Помогите! Меня принуждали к близости, пользуясь служебным положением!
Так начал приводиться в исполнение только что выработанный ею план военных действий.
19
Осеннее солнце озаряло великолепие ресторана в Йельском клубе на Вандербильт-авеню. Здесь собрались преуспевающие выпускники этой славной альма-матер, одетые в шерстяные и твидовые деловые костюмы от Бергдорфа Гудмана; в эту гамму лишь кое-где вкраплялись вельветовые костюмы в стиле шестидесятых и клетчатые блузы из шотландки. Для Александра ван Ренсалера был зарезервирован столик у окна, из которого открывался чудесный вид на позолоченные купола Центрального вокзала и далекую Сорок вторую улицу. Метрдотель Фрэнк подвинул Лейси стул, взглянув на нее с явным одобрением, когда она разгладила свою слегка измявшуюся черную вельветовую юбку и грациозно опустилась на свое место.
– Не могу выразить, какое вы доставили мне счастье, моя дорогая, решив прийти ко мне со своей проблемой, касающейся главы такого весьма подозрительного предприятия, как «Эскевария энтерпрайсиз, инкорпорейтед», – провозгласил Александр ван Ренсалер, воспользовавшись удобным случаем, когда принесли аперитив, чтобы ласково накрыть ладонью руку Лейси. На привлекательном породистом лице адвоката читалось выражение, которое у представителя менее знатного рода недвусмысленно обозначало мстительное самодовольство. – Самое время вывести на чистую воду этого парвеню, выскочившего на свет из бел-монтовских беговых конюшен и бруклинских доков. Поверьте мне, дорогая Лейси, бросая вызов ему в лицо, вы несете знамя правосудия и справедливости!
Лейси тем временем старалась как можно тактичнее высвободить пальцы из его крепкой хватки. Алекс проявил невероятное сочувствие и поддержал ее; Лейси полагала, что находится перед ним в большом долгу за пояснение, что Майкл Эскевария нарушил какие-то важные федеральные акты, заставляя ее по пятницам являться на свидания под угрозой увольнения. Однако, глядя на утонченные аристократические черты лица адвоката, Лейси никак не могла справиться с очередным приступом отчаяния и неуверенности.
В ее распоряжении было целых два дня, чтобы еще раз прокрутить в уме инцидент с президентом и председателем совета директоров «Каприза», – и, как оказалось, она была от себя отнюдь не в восторге. Лейси не из тех, кто любит причинять другим серьезные неприятности. А результатом может стать приговор к тюремному заключению.
В довершение всех бед Лейси искренне скучала по работе. Интересно, скучают ли о ней в «Капризе»? Дописывает ли кто-нибудь ее статью о стандартизации размеров женского платья? Упомянули ли ее имя хоть раз, собираясь по утрам ради чашечки кофе с пирожным? Может, хоть теперь произносят его правильно – Лейси Кингстоун, а не Стейси Кингсли?
– Вы милая девушка, и когда на вашем очаровательном личике появляется подобное выражение, у меня прямо сердце кровью обливается, – бормотал Александр ван Ренсалер, тем временем под столом прижимая свою ногу к ноге Лейси. – Вам пришлось много пережить, не так ли? Вы вели себя с немалой отвагой и тактом в этой прискорбной интриге… э-э, ситуации.
- Предыдущая
- 42/56
- Следующая
