Грешные желания - Дэвис Мэгги - Страница 8
- Предыдущая
- 8/58
- Следующая
— Не доверяйся кубинцам. А половина домов по соседству пустуют. — Его лицо по-прежнему выражало тревогу. — Милая, я понимаю, что тебе не хочется во все это верить, временами я сам в это не верю, но пять лет назад, когда ты уезжала, Майами был совершенно иным. Тогда сюда еще не хлынула волна этого отребья.
Габи покачала головой.
— Ох, Додд, ты несправедлив.
— Несправедлив?! При чем здесь справедливость?! — с досадой воскликнул он. — Габи, эти латиносы превратили Майами в какую-то банановую республику. Еще десяток лет, и они вытеснят настоящих американцев.
— Что с тобой случилось? — удивилась она. — Никогда не слышала, чтобы ты так говорил!
— Что со мной случилось? — Он взволнованно мерил шагами кухню. — Жил эти годы в Майами, вот что со мной случилось. И в отличие от тебя, я осознаю всю серьезность проблемы.
— Но латиноамериканцы не единственное национальное меньшинство в Майами, — запротестовала Габи. — Ты не можешь сваливать все на них. Как насчет гаитян, переселенцев с Ямайки или…
Он резко повернулся к ней лицом.
— Габи, ты можешь обвинить меня в расизме и нетерпимости, но подумай только: на нас хлынула волна беженцев, достаточно большая, чтобы затопить город такой величины. Это катастрофа для процветающего прежде Майами — хуже нашествия саранчи!
— Додд…
— Среди них высокий процент бедных и больных, — упрямо продолжал он. — Они необразованны, невежественны, продажны и суеверны. Они даже исполняют какие-то мерзкие обряды вуду!
Наступила тишина, которую нарушила Габи:
— Ты все сказал?
Он пожал плечами.
— Я и не надеялся, что ты со мной согласишься. Тебя ведь здесь не было целых пять лет!
— Додд, я ходила в школу с кубинскими детьми. Все они были из семей профессионалов, докторов и юристов. И деньги у них тоже водились.
— Ты посещала, — напомнил ей Додд, — элитную частную школу в Рэнсом-Кантри и не могла встретить там других.
— Возможно. Но и сейчас я вижу, что латиноамериканцы здесь очень неплохо обустроились. Кстати, днем я была по заданию газеты на шоу мод в одном из самых престижных латиноамериканских районов…
И тут Габи неожиданно запнулась, вспомнив эпизод, который видела в тропическом саду поместья Санта-Маринов. Он фактически подтверждал все, о чем только что говорил Додд!
Додд не придал значения ее внезапной заминке.
— Да, латиноамериканцы отлично умеют зарабатывать деньги. Я каждый день имею с ними дело. Сколачивают немыслимые состояния, работая в южноамериканском банковском деле, на экспорте-импорте, на рынке недвижимости в Майами… — Он выдержал многозначительную паузу. — И в крупнейшей во всем мире империи наркобизнеса.
Габи потеряла дар речи. Ей показалось, что Додд вложил какой-то особый смысл в последнее слово.
— Послушай, Мышка, все, что ты слышала о Майами, правда. Местный размах торговли наркотиками просто пугает. В обороте находятся миллионы долларов от торговли кокаином. К старой проблеме, как контрабандой провести наркотики, прибавилась новая: что потом делать с деньгами от их продажи.
Габи вспомнила двух латиноамериканцев, заключавших сделку под пальмами. Дрожь пробежала по ее телу.
На этот раз от Додда не ускользнула ее реакция, и он быстро произнес:
— Боже, я виноват, милая. Ты и так устала, а тут еще я со своими разговорами. Мне меньше всего хотелось напугать тебя, но, если живешь в Майами, приходится быть осторожным.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Тишина влажной ночи окутала их под ярким светом лампы. Между ними было столько недосказанного, но никто не желал начинать разговор первым.
Наконец Додд вздохнул.
— Габи, в одном твоя мать права, — мягко сказал он. — Все было бы иначе, если бы ты вышла за меня замуж.
Это было не предложением, но обыкновенной констатацией факта. Как это похоже на Додда, подумала она, выходить из положения таким неуклюжим образом! Габи не была посвящена в детали женитьбы и развода Додда, но знала, что он расскажет, если она попросит. Все в нем теперь говорило о том, что он хочет и готов объясниться.
Неожиданно Габи засомневалась, желает ли она что-нибудь услышать от него. Это удивило ее. Впрочем, прошло пять лет, и теперь уже не имело особого значения, кто в кого был влюблен, а кто к кому равнодушен, тем более в восемнадцать лет.
— Думаю, — спокойно сказала она, — нам стоит пойти и выяснить, не пора ли маме отправляться в постель.
Полчаса спустя они стояли у «Порше» Додда. Пока он садился в машину, буря, собиравшаяся весь вечер, наконец возвестила о своем появлении дикими порывами ветра, от которых перехватывало дух.
— Пожалуй, мне лучше остаться и помочь тебе закрыть дом. — Додду приходилось кричать, так как ветер с оглушительным воем промчался через кроны деревьев, срывая на землю ветви и пальмовые листья.
Габи придержала рукой разлетавшиеся волосы, отводя пряди с лица.
— Нет, я сама справлюсь. Мне только нужно подставить какую-нибудь посуду в тех местах, где протекает крыша.
— Черт, я и забыл о проклятой крыше! — Он смотрел на нее через опущенное стекло машины. — Позволь мне все же помочь.
Габи хотела лишь, чтобы он поскорее уехал. День тянулся бесконечно, и она была страшно измотана.
— Нет, я уже научилась сама справляться!
— Не забудь запереть двери, — крикнул Додд. — Помни, что я рассказывал о нападении грабителей.
Поддавшись импульсу, Габи наклонилась к опущенному стеклу автомобиля.
— Додд, ты знаешь кого-нибудь по имени Джеймс Санта-Марин?
— Кого? — Хлынул проливной дождь, практические заглушая их слова. — Знаю. — Додд скорчил гримасу. — А что?
Габи тут же пожалела о своем вопросе.
— Так, ничего. Просто кто-то упомянул сегодня это имя.
— Отменный сукин сын. Управляет импортом «Санта-Марин-Херманос». И банком… — Часть его фразы потонула в раскате грома. До Габи долетело лишь: — и держись от него подальше!
Габи стояла некоторое время, глядя на красные точки задних огней «Порше», пока Додд притормаживал у контроля на въездных воротах Палм-Айленда, а затем повернул на мост, ведущий к дамбе Мак-Артура. В этот момент небо вспорола ослепительная вспышка молнии, так что стали видны гигантские белые лайнеры в порту Майами, затем вновь все потонуло во мраке.
Габи повернулась к дому. Подъездная дорожка уже была устлана сорванными листьями. Габи осторожно выбирала путь, ветер беспощадно трепал ее одежду. В помещении над гаражом, где жили Эскудеро, свет был погашен. Она не заметила даже сине-белого свечения телевизионного экрана. Ангел и его мать скорее всего уже спали.
У передней двери Габи встретил Юпитер. Старый Лабрадор боялся громовых раскатов и прижимался к хозяйке, жалобно поскуливая.
Габи толкнула пса.
— Юпитер, успокойся! — Во время гроз убежищем собаке служил старый сарай для инструментов рядом с лодочным причалом. — Через минуту я выпущу тебя.
Пока пес путался у нее под ногами, Габи зашла на кухню, собрала стопку кастрюль и понесла их в холл.
Крыша протекала уже много лет. Габи пристроила под падающими каплями несколько кастрюль и направилась в похожую на пещеру старинную гостиную. Здесь капли падали с внушительной высоты; потолок находился более чем в тридцати футах над пыльным кафельным полом.
В Майами человек при всем своем желании не мог жить далеко от воды. На Палм-Айленде, находившемся посреди Бискайнского залива, воздух всегда был насыщен влагой. Теперь, перед надвигавшейся бурей, нижний этаж дома напоминал парную. Габи установила последнюю кастрюлю и стала приводить в порядок растрепавшиеся на ветру волосы. На ней была все та же блузка и юбка, что она надела утром, отправляясь на работу, — одежда, в которой Габи провела весь этот знойный, изнурительный, бесконечный день. Распустив волосы и позволив им свободно ниспадать на плечи, Габи с облегчением вздохнула.
Неожиданно разряд молнии, голубовато-белый и ослепительный, ударил совсем близко. Лампа в гостиной мигнула и погасла.
- Предыдущая
- 8/58
- Следующая
