Сокрушитель (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 11

- Много интересного с вами случалось. А как вы войну встретили?

Вопрос меня удивил, время уже подходило к окончанию, но видимо разрешили.

- Войну я встретил на территории Брестской крепости. Очнулся от болей в голове и разрывов снарядов на стенах нашей казармы. Оказывается, крупный кусок кирпича мне спящему в голову попал, так что основное я пропустил. Не везёт мне с головой, постоянно страдает. Парни из взвода меня наспех проверили и решили, что я погиб, как другие, их там с десяток под завалами коек осталось. Пока я оружейку откапывал, чтобы свою винтовку найти, остальные ушли из казармы, бросили меня, ну и я, найдя винтовку, за ними, успел до того, как крепость окончательно блокировали. Потом от пленных офицеров узнавал, наши в крепости и тогда бились, а шёл восьмой день сначала войны. Самый большой шок я испытал, когда узнал, что в начале июля они схватили раненого командира, тот был в грязной рванной форме майора РККА, настоящий скелет обтянутый кожей. Его принесли в госпиталь, и там наш врач пытался накормить майора, но у него не было сил даже жевать, настолько обессилил. Это был мой командир полка, Сорок Четвёртого стрелкового, майор Гаврилов. Его пришлось кормить внутривенно. Гитлеровцы, что его принесли, не верили, что тот обессилен, всего час назад майор в одиночку вёл с ними бой, бросал гранату и отстреливался из пистолета в катакомбах крепости, убив двоих солдат и ранив четверых. Вот такие дела. Вовремя я тогда крепость покинул, иначе тоже бы переживал эту трагедию. А в городе спас семью красного командира, к ним трое молодчиков ворвались, из поляков, хотели совершить насилие. Девочке всего лет двенадцать было, еле успел, на штык их насадил по очереди. Помог загрузить вещи в машину, там соседку вывозили, и те уехали. Потом застрелил местного, он из окна из карабина убивал всех в нашей форме, командира нашего убил, я чудом успел заметить движение и упал на брусчатку, пуля выше прошла. Подбежал и гранату в окно кинул. Я же не знал, что у него там жена и двое маленьких детей. Всех наповал. А стрелок был в форме польской армии, ноги у него не было, инвалид. Командира убитого проверил, а тот не наш оказался, я потом документы его показал сотруднику госбезопасности, тот подтвердил, диверсант немецкий. Документы-липа. Потом меня окликнули из окна, тоже семья командира, посоветовал им покинуть город, могу с собой взять. Рассчитывал на двух-трёх, а там толпа в тридцать человек набежала, с чемоданами и детьми, вот и повёл их, а стрельба со всех сторон в городе шла. Перестреливаясь с бандитами, те с диверсантами в форме НКВД блокировали наших в здании управления НКВД, а у меня ручной пулемёт и гранат с два десятка, с тыла подкрался, уничтожил из пулемёта тыловое охранение, подобрался к окнам, и закидал гранатами помещения, где диверсанты засели, деблокировал наших, их там семнадцать человек с ранеными оказалось. Вот так мы все с местными и вырвались из города. Там расстались, добравшись до наших, я свою дивизию нашёл, и парней из роты, что меня бросили. Всё ночь шли в сторону Кобрина и под утро приказ, готовить позиции у дороги. Немцев будет сдерживать, чтобы наши отошли и оборону получше настроили. Утром дозор немецкий на мотоциклах, мы их расстреляли, а я ещё зажигательными пулями в баки сжёг мотоциклы. Большее в бою участия не принимал. Услышал свист мины, немцы ими садить начли, хорошо ротными, хлопушки, и темнота. Очнулся ночью, так я первую контузию и получил, миной накрыло. Шум в ушах, но идти мог, откопался, меня завалило, почва песчаная, винтовку откопал, остальное снаряжение, и направился к дороге. Там костры, немцы на ночёвке, техника стоит, я с шумом в ушах прокрался к ним, смог тихо, и найдя ящики с ручными гранатами в одной из машин, нашёл где стояли грузовики с бочками бензина, стал готовить гранаты и потом раскидывать в разные стороны, а потом дёру, угнав мотоцикл. Полыхало там за спиной здорово. Немцы час в разные стороны стреляли, думали нападение. Ну а дальше своих нагонял, трофеи добывал. Долго рассказывать. Взял немецкого полковника в плен, к тому моменту за семь дней в тылу противника я заматерел, обнаглел, ну и вышел к своим. В принципе всё, остальное время тратил на госпитали, всё контузия та. Раньше бы выпустили, но усугубил тот бой в танке, дольше полежать пришлось, пока медкомиссию не прошёл.

- Тут поступил вопрос от нашего радиослушателя, - это да, диктору принесли листок и тот зачитал с него вопрос. - А куда делся тот танк, что участвовал в защите города и госпиталя? Вы его передали кавалеристам?

- С чего бы это? Это мой трофей, я раздаривать их не собираюсь. Тем более кавалеристы всё равно не знают, что с ним делать, да и управлять и вести бой не умеют. Это на минутку тоже не простое дело, учиться нужно. Тому бойцу, что охранял мою технику и передал танк, а он отогнал его подальше в тыл. Будет время, навещу и приведу в порядок. А то после боя из боекомплекта осталось пять снарядов, из которых четыре бронебойных и один осколочный. Да и сам танк из новой машины, которая ни разу не была в бою, превратился в старую развалину всю в оспинах от рикошетов, да попаданий снарядов. Несколько болванок в броне застряли. Танк боевой. После войны куплю дом, сделаю постамент, табличку, что это геройская машина, и буду любоваться боевым другом, что спас тогда многих.

- А танкистом нашим передать?

- Вот что вы заладили, передать-передать? С какой это радости?! Эти горе-командиры бросая технику бегут от немцев, стирая галифе в речках, а тут отдай?! У немцев в тылу этих брошенных танков сотни, пусть отправляют команды и перегоняют к нам. Я смог, и они смогут. Только зачем им так напрягаться? Отобрать чужой трофей же легче.

- Но ведь танки советские? - в голосе диктора явно было слышно недоумение.

- Кстати да. В детстве я прочитал книгу про Древнюю Русь, о варягах, берсерках, очень интересная. И там всё что на щит взято, это право священного трофея. Я тогда принял догму древних воинов Руси как свою, и сейчас по ней живу. Да если какой староста деревни подойдёт и скажет такому воину: отдай свои трофеи, тот его просто зарубит мечом, и будет прав. Поэтому трофеи, это трофеи, свои загребущие руки от них прочь. Хочешь получить - плати и забирай, а за просто так только кошки родятся. Поэтому для нас, воинов, такие войны в радость. Да я уже заработал столько, что половину крымского побережья купить смогу. Хочу домик в Ялте. Стоит отметить, по трофеям довольно тонкий момент, которого я придерживаюсь. Например, убил я немца, всё с него - моё. Если увижу тело врага, убитого другим, не подойду, это настоящее мародёрство. Также и с техникой. Я не брал трофеями брошенную нашими на дорогах технику, включая танки. Нет, тут признаю, бывало целые прятал, как ту танкетку, но я передал её представителю Красной Армии у Слуцка, так что по моим внутренним правилам, всё честно. «Тридцатьчетвёрка», о которой мы говорим, была захвачена немцами с семью собратьями на железнодорожных платформах, на одной из станций, то есть, были взяты немцами в качестве трофеев. Я ножом снял часового, перерезал ему горло от уха до уха. То есть, отбил технику, с боя, пролив кровь противника. Потом платформы трактором утащил на запасную ветку, там специальной спуск был, но это не важно, все восемь танков у меня, это мои трофеи, взятых с бою. Также убивал часовых на пунктах сбора, и перегонял технику. Это тоже трофеи. Брошенная техника остаётся советской, пусть брошенная, пока немцы её под свою руку не возьмут, но прав я на неё до этого момента не имею, поэтому особо и не трогал.

- Но могут приказать.

- Да сколько угодно, пусть ищут. Хотя если вменяемые командиры, дадут нормальную цену, без проблем. Я вот у немцев целый эшелон утащил тягачом, с тяжёлыми танками «КВ-два», новенькие, двадцать штук. До сих пор не знаю, что с ними делать. Как не крути, а продать я могу только Красной Армии. Вермахту не предложишь, даже за золото, это подло, да и противник, и покупателей особо-то и нет, а продать надо. Танки эти сейчас современные и что-то стоят, через год уже будет морально устаревшее старьё, а я хорошо понимаю рынок, сейчас продавать надо.