Шаманы гаражных массивов (СИ) - Ахметшин Дмитрий - Страница 3

   - Зажимаю между пальцев, - сказал Витька, подняв ногу и пошевелив пальцами. Тут я увидел, что штырьки вилки и правда зажаты между пальцами его левой ноги.

   Он несколькими ловкими движениями вывернул лампочку из патрона. Она, против ожидания, не потухла, а осталась гореть у него в пальцах.

   - Как ты это делаешь?

   Витька меньше всего в моих глазах смахивал на дешёвого фокусника. Впрочем, я уже понял, что здесь нечто большее, чем просто фокусы. Пожатие плечами, которым он ответил, напомнило мне реакцию отца, когда я спрашивал у него, доедет ли облако, которое он назвал "африканским экспрессом" (экспрессом - из-за схожести с паровозом, а африканским - из-за куцей трубы, которую, как сказал отец, "растерзали грифы и обглодали гиены") до пункта назначения.

   Из зарослей, похожих на спутанные волосы, вдруг появилась тень и метнулась к нам. Я вскрикнул: едва коснувшись круга света, она растворилась в чаще. Тяжёлое, человеческое дыхание мерещилось там, во тьме. Пока мы с Витькой разговаривали, наступила подлинная ночь.

   - Что это?

   - Похоже, собака.

   Витька насторожился. Нижняя губа его как будто наливалась свинцом, сползала вниз, обнажая зубы.

   - Что, просто бродячая собака?

   В свете последних событий, слово "просто" звучало в моих устах так же неестественно, как: "Мама, тараканы по ночам собираются на нашей кухне в группы и устраивают музыкальное состязание".

   - Не обычная. Это одна из ЕГО собак.

   На моём лице так живо читался вопрос, что Витька не мог не снизойти до короткого разъяснения. Кажется, он даже испугался, что у меня сейчас хлынет носом кровь.

   - Маньяк. Сопляк!..

   - Маньяк-сопляк?

   Он разозлился, пошёл на меня, размахивая руками.

   - ОН - маньяк! А ты - сопляк! Из-за тебя я забыл про ритуал... Знаешь, к чему это привело? ОН смог подослать разведчиков! А ещё может натворить делов где-нибудь у нас под носом. О, не удивляйся, если вернёшься и обнаружишь, что твой дом рухнул! Не удивляйся, если всю следующую неделю будет лить дождь с градом или если кто-то из твоих друзей вдруг найдёт на себе клеща, заражённого смертельной болезнью. Просто знай, что всё из-за тебя. Ты всё испортил. Иди домой, там, наверное, тебя уже под всеми диванами ищут. Во всех шкафах.

   - Я не могу, - проскулил я как побитая собачонка. - Предки, наверное, даже не хватились.

   - Почему это?

   Витька остановился, приперев меня к стволу коренастого дуба.

   - Мама и папа ссорятся. Когда они ссорятся, они ничего не видят. Роняют со стола всё, что под руку попадёт. Один раз папа уронил меня, с тех пор я стараюсь держаться от них подальше в такие моменты.

   Вторую причину - что мне до чёртиков страшно идти впотьмах через лес - я благоразумно умолчал.

   Витька сплюнул, едва не пробив в земле кратер. Рявкнул:

   - Тогда сядь и сиди. Смотри, как я буду всё исправлять.

   Приготовления были лихорадочны, движения дёрганы. Он взял в руки игральные кости, сложил вместе ладони и долго тряс, позволяя костям грохотать там, внутри. Под получившийся ритм, казалось, начинала танцевать земля - так может выплясывать дядечка при костюме и с портмоне, не сняв очков, не дрогнув ни единим мускулом на серьёзном лице. Я чувствовал себя будто на качелях, которые с верхней точки готовы ринуться вниз. Чтобы обрести хоть какую-то устойчивость, я протянул руку, имея целью ухватиться за ствол молодой берёзы. И, отпрянув, едва не свалился навзничь: кора была горяча, будто высохшая на пустынном солнце запястье заблудившегося там бедолаги.

   Позволяя рукам делать свою работу, Витька выпустил на волю язык.

   - Каждую ночь я выхожу сюда, чтобы отправить зов духам. Я вызываю их, чтобы потолковать с каждым по очереди и убедить их хранить мой двор от злого человека. Убедить их войти в меня - он похлопал себя по животу, - чтобы я мог охранять. И остальной Круг, выходит, хотя от него мало толку.

   - Что ещё за Круг? - спросил я шёпотом. От всего этого веяло древними тайнами... хотя, что общего с древними тайнами может быть у двенадцатилетнего пацана из городской черты (если, конечно, он не герой детских детективных новелл), не представлял.

   - Дилетанты, - поморщился Витька. - Думают, что спасают мир, хотя речь идёт лишь об одном дворе. Надутые, как павлины.

   Это слово меня доконало. Дилетанты, надо же! Я чуть не взвыл в голос.

   - В тебе тоже это есть, - вдруг сказал он.

   - Что есть? - не понял я.

   - Бездна. Я чувствую её. Вроде дыры в асфальте, куда может угодить колесо твоего велосипеда. В этой дыре может расти трава - настоящая живая трава. Для плохих людей она выше самого высокого забора. Если возвести этот забор в нужном месте, он может здорово помешать их планам.

   - Что это всё значит?

   - Что ты тоже можешь разговаривать с духами. Попробуй. Скажи что-нибудь!

   - Привет! - пискнул я.

   Витька нахмурил брови, так, будто обсасывал косточку от винограда. Где-то наверху закричала сойка, и этот звук, резкий, как скрип ногтей по стеклу, будто убедил в чём-то мальчишку. Удивительно, но он смотрелся естественнее бардака у меня на столе - а это, знаете ли, много значит! Клянусь, в тот момент я хотел бы находиться с Витькой на одном уровне, пусть он и выглядит как затасканный бог умирающего городского парка и окрестных подворотен.

   - Ты ещё не готов, - буркнул он, утратив ко мне интерес. - Приходи сюда один, ночью, с источником света. Садись и жди. Только так ты сможешь с ними познакомиться. Они сами захотят завязать с тобой дружбу. Ты не чувствуешь шаманскую болезнь? У тебя не сводит судорогой конечности? Не болит голова?