Дерзишь, темненькая моя? - Лунёва Мария - Страница 7

– Хватит так делать, – пробубнила я, прожевав кусочек картошки.

– Как? – мужчина поддался вперёд и вытянул перед собой руки.

– Так, словно вы мой папаша. Он всю жизнь только тем и занимался, что лекции по нравственности читал. И смотрел вот так вот, как сыч исподлобья, – проворчала я.

Этьер ухмыльнулся и схватил с моей тарелки большой кусок аппетитного мяса. Помахав им у меня перед носом, он отправил его в рот.

– Эй, – моему возмущению не было предела, – нельзя объедать сирот.

Прожевав, он демонстративно вынул небольшую косточку и культурно положил ее на салфетку. Ухмыльнувшись, схватил с края тарелки ещё один кусочек и нагло его съел.

– Эй, хватит залезать грязными руками в моё жаркое. Это неприлично, – моё возмущение достигло пика.

– Не делай так, – проворчал маг и нагло своровал картошину.

– Как? Ты… вы ведёте себя как свинтус!

– Не делай так, – повторил он и попробовал снова забраться в мою тарелку, но я была настороже и успела ткнуть в его руку вилкой.

– Как не делать? – прорычала я.

– Ты напоминаешь мне сейчас мою покойную матушку. Ворчишь и указываешь мне как себя вести за столом, – выдал Этьер и приподнял бровь, ожидая моего ответа.

– Я тебя не понимаю, – уже раздраженно пробурчала я. – И хватит нырять в мою тарелку, – я снова тыкнула несносного великовозрастного расхитителя чужих обедов вилкой. – Это, в конце-то концов, неприлично, – выпалила я, сама от себя таких слов не ожидая.

– Я же попросил, – обиженно пробурчал он, – не делай так. Моя маменька запрещала мне таскать еду и била за это по рукам. Вот как ты сейчас.

– Не надо сравнивать меня со своей матерью, я не такая, – отчеканила я на повышенных тонах, хотя сама не знала, какой была его мама. И какая это я не такая.

– Вот и ты не смей сравнивать меня со своим отцом, потому что я не такой, – выдернув из моей тарелки последний кусочек мяса, Этьер отправив его в рот, и соизволил удалиться из кухни.

– Вот гад такой, – проворчала я ему вслед.

– Он прав, Рояна, – Малика забрала моё жаркое и поставила передо мной тарелку с бутербродами. – Сравнивая его со своим папашей, ты раз за разом наносишь ему оскорбления. А Этьер весьма горд, я, вообще, поражаюсь, как он терпит всё это от тебя. Будь с ним мягче. В конце-то концов, он просто желает тебе счастья и заботится о тебе. Мне-то со стороны виднее.

Вздохнув, я откусила от бутербродика и пожала плечами. Этот мужчина вызывал у меня двоякие чувства: он мне очень нравился, и, наверное, именно поэтому я старалась слегка подпортить ему жизнь. Он для меня словно недосягаемый, любоваться можно сколько угодно, а вот получить его никак.

– Запивай, не ешь всухомятку, – Малика поставила передо мной кружку травяного чая. – Что-то они задумали, но Жеан не желает, ни в чём признаваться. Но думаю, неспроста они затеяли эту поездку именно сейчас. Не люблю, когда что-то происходит без моего ведома, – пожаловалась рыжая ведьма.

– Ага, – согласилась я, – это так раздражает.

Съев бутерброды с тарелки, и запив все это чаем, я по-тихому улизнула из кухни, чтобы меня не пристроили к миске с луком, который нужно перечистить на луковый пирог. Похоже, Малика собралась испечь в дорогу столько всего, сколько мы за месяц съедаем. Подруга вовсю готовилась к путешествию, а у меня не было никакого желания торчать у печи и изображать из себя хозяюшку. Готовить я, конечно, умела, но не любила страшно.

К тому же у меня еще дела!

Где-то там, в темной ведьминской душе, шевельнулась давно позабытая совесть и сварливо проворчала, что живу я за счет Малики и Жеана, ем за их столом, сплю под их крышей и не мерзну холодными ночами, потому как хозяйственный ведун не скупится на растопке печи. Поэтому нужно бы мне помочь Малике хоть немного по хозяйству. Не натерла бы на белых ручках мозоли. Но услышав попытки совести призвать меня к порядку, я просто наступила на нее каблуком. Раз не гонят, значит, их все устраивает, чего лезть со своей помощью, раз ее не просят.

Вот как в лоб заявят, что я иждивенка и тунеядка, тогда и поговорим.

Подкравшись к гостиной, я замерла. Там находились Этьер и Жеан и явно ругались, что бывало между братьями редко. Обычно они умели уладить все, не повышая голос. Но явно не сегодня…

– Ты идиот, Этьер? – Жеан ревел, словно раненный медведь. – Ты никогда таким не был. Да что с тобой творится. Когда ты успел так резко отупеть?

– Я не знаю! Я не могу себя контролировать рядом с ней. Ну, как она не поймет. Полгода я намекаю… – маг явно был не в духе.

– А не нужно намекать, делать нужно, – перебил брата Жеан.

– Да, что? Что мне делать? Я не желаю быть тряпкой, которой заткнут брешь в законе. Ты слышал, что она говорит мне, – Этьер, пнул пуфик к стене, и тот с грохотом перевернулся. – Каждый раз, как я хочу с ней поговорить, случается какая-нибудь ерунда.

– Включай мозги, брат, – Жеан устало сел в кресло. – Ты опять натворил дел. Она с таким успехом просто возненавидит тебя. Этого хочешь?

– Нет, тебе прекрасно известно, что у меня на душе. Я готов в лепешку расшибиться, но не желаю стать первым удачно подвернувшимся. Не желаю, пойми это.

Этот разговор показался мне странным, тут явно шла речь о женщине. Мне так захотелось подслушать, но позади громко звякнул упавший казан. Спохватившись, я поняла, что все еще могу оказаться на кухне с тазиком овощей и ножом. Так что, «свернув уши», я предпочла удалиться.

Прошмыгнув наверх мимо гостиной, в которой ругались мужчины, я заскочила к себе. Жеан уже давно обустроил для меня одну из гостевых комнат. И теперь я была полноправной хозяйкой своих апартаментов. Поначалу мне было немного не по себе от такой заботы. Не то, чтобы стыдно.

Нет. Какой стыд у ведьмы-то!

Просто непривычно, даже дико немного. Я им не приношу ничего, кроме проблем, а они ко мне относятся с любовью и заботой. Странно немного. Я все время искала подвох и пыталась понять, в чем же она, выгода, от моего присутствия для ведуна.

Но со временем поняла, что муж подруги искренен в своих действиях и относится ко мне как к сестричке, младшей да непутёвой. Мне так понравилась такая опека, что теперь я нагло ею пользовалась, порою, немного перегибая палку. Но в ответ Малика и Жеан только улыбались и шли на поводу у моих капризов.

Только Этьер все никак не поддавался моим чарам. И наотрез отказывался падать, сраженный любовью, к моим ногам. Он даже в сторону этих самых ног, казалось, и не смотрел. Чем бесил меня неимоверно! А ножки у меня, между прочим, стройные, в модные туфельки обутые.

Видит Триединый, хоть самой перед Этьером тряпочкой падай.

В любви ему, что ли, признаться?! В угол загнать и, пока не опомнился, в храм затащить и брачными плетениями повязать. Эх, тяжелый красавец, не уволоку…

А Жеан не согласится на такую аферу, пожалеет брата. Может свекровь Малики к этому делу подключить?! Милава, женщина легкая на подъем, а уж женить приемного сына для нее, вообще, мечта голубая.

Надо будет обмозговать этот план.

Ну а пока… я распахнула дверки шкафа, из которого тут же вывалилась кипа шарфиков. Вот она обратная сторона моего неуемного желания бесконечных обнов! Мой гардероб был настолько переполнен. Для тех тряпок, что я притащила с собой сегодня, просто не было места.

Я уже кидала намеки Жеану по поводу того, что мне нужен еще один вместительный шкаф, и ведун казалось уже вот-вот пообещает его заказать, но тут в разговор вмешался вредина Этьер и все испортил одной фразой, что с таким успехом они меня скоро в комнате потеряют в куче барахла. И что это опасно – складировать такие горы шмотья, мол, захламленность дома – первая беда во время пожаров. А тут еще как назло соседний дом накануне полыхал: свечу на подоконнике оставили, так ночью шторы вспыхнули. В общем, удачный аргумент он нашел и Жеан велел разобрать свое шмотьё.

Легко сказать! Я скептически глянула на ворох платьев, нижних рубашек, блуз и юбок. Кошмар!