По дороге на Оюту. Наперегонки со временем - Лунёва Мария - Страница 9

Я уставилась на него. Насмешка судьбы, но это я была очень на него похожа. Внешне. Те же светлые волосы, голубые глаза, даже родинка над бровью. Только кожа у меня светлая, как у мамы – землянки. А Аника нутро переняла, та же гниль.

– Криста, не надо так, – прошептал он. И выражение лица как у побитой собаки, то же мне жертва.

– А как? Это правда, отец. Хоть что мне говори, а это правда. Мне всего девятнадцать, а я трясу задницей перед мужиками. Вижу их похотливые рожи, среди них и твои дружки. Как тебе нравится, что они ходят поглазеть на твою полуголую дочь. Если жизнь подожмёт ещё больше, мне, кроме борделя, податься будет некуда. Они меня ещё и иметь будут. Как тебе такое? Хотя дружки – это ведь святое. Им и дочери не жалко. А я уже готова выставлять своё тело, чтобы купить пожрать и оплатить по счетам. И виноват в этом ты. Ты мой отец! Ты обязан был думать в первую очередь не о своей проклятой репутации, а о своих детях. Что ты сделал для меня? Кроме как выделил сперматозоид. Что?

Меня откровенно несло. Всё, что накопилось за всю жизнь, я, наконец, выплеснула на него. Пусть живёт с этим. Может, хоть что-то в нём шевельнётся.

– Я виноват, – пробормотал он невнятно, – понимаю.

Эта его фраза и поникший виноватый голос меня окончательно взбесил.

– Что мне от твоего понимая?! – я рычала раненым зверем. – Мне нужны деньги на лечение твоей внучки. Мне нужна помощь здесь и сейчас. А к кому мне бежать? Всё! Я осталась одна, с больной Юлианной на руках. Она же мне, что дочь. Я её растила. Мне кажется, она даже не понимает, что родила её Аника. И это твоя внучка! Так что мне всё равно где ты возьмёшь денег. Для развлечений Аники они у тебя были. Вот и для меня хоть раз постараешься, или не смей больше называть меня дочерью. И главное, придуши этого урода. Я не хочу, чтобы он дышал. Если он вякнет о существовании Юлы, её отберут, и тогда я явлюсь на Палладу и придушу тебя. Ты понял. И я не шучу, с юмором у меня плохо, отец.

Он сглотнул. Видимо, не ожидал, что его младшая дочь выросла вот такой стервой. Только мне было плевать. У меня жизнь разлеталась на куски.

– Я услышал тебя, дочь. Всё, что смогу, сделаю. Но мне нужно время, – он потёр ладонью лицо. – Я буду звонить тебе. Помогать. Только не наделай глупостей. Успокойся, не повторяй моих ошибок.

– Да куда уж мне до тебя, – я выдохлась. Осталось только бессилие и какая-то обречённость. Это страшно остаться одной. Я осмотрелась. – Надеюсь, ты сможешь сделать так, чтобы нас не погнали из этого дома. Ведь Аники больше нет, а всё тут принадлежит тебе и ей.

– Я сейчас же свяжусь со знакомым и сделаю так, что этот дом не тронут. Никто вас не выкинет без моего ведома на улицу. Даже не думай об этом.

Ну, хоть здесь сюрпризов не будет.

– Может тебе лучше отдать девочку в официальный приют?

– Нет, – рявкнула я, – мой ребёнок останется со мной и точка. В отличие от вас я люблю свою семью. То, что от неё ещё осталось.

– Я только предложил, не психуй. Когда ты успела стать такой злой, Криста. Ты же была самой доброй и милой девочкой.

– Была, – я кивнула, – пока ты меня не предал. Но я не хочу обсуждать себя с кем-либо. Это не твоё дело, что с меня выросло. От тебя мне нужны только деньги. И то не для себя, а для твоей родной внучки.

– Я услышал тебя, дочь, и мне очень жаль.

– Мне твоя жалость до одного места…

«Время» – механический голос вклинился в наш разговор.

– Я перезвоню тебе, доченька.

Кивнув, я отключила связь, брезгливо откинув планшет.

Нет. Отец ошибался на мой счёт, я никогда не была хорошей девочкой. И только это долгие годы помогало мне выжить. Я была очень злой и пакостной. Зубами держалась за своё. Могла наступить пяткой на свою совесть, и даже гордость. На работе за глаза меня награждали такими эпитетами, но это мне даже нравилось. Таких, как я, боятся. Не любят, да, но и не лезут. Потому как прилетит ответка.

Подойдя к плите, убрала крышку со старенькой керамической кастрюли. Пусто. Видимо, сестра дома всё же побывала. Возможно, со своим дружком. Выжрали всё и убрались. Да недалёко она не ушла.

Медленно, как старуха, я прошлась по небольшой двухкомнатной квартире. В моей комнате всё было в порядке, а вот у сестры царил хаос. Матрас с кровати скинут на пол, вещи разбросаны. Пройдя вперёд, наступила на простыню. Она была испачкана. Похоже, здесь предавались самому настоящему разврату.

Докатились.

Чего она его сюда притащила? Что у них там случилось?

Этого мне никогда не узнать. Но всё указывало на то, что этот мужчина был в нашем доме.

Взглянув на часы, поняла, что пора ехать в приют. Юла не любила оставаться там в числе последних уходящих. А я не хотела, чтобы моя девочка чувствовала себя плохо. Откатив ногой коробку на маленькую тесную кухню, хлебнула воды из кувшина и отправилась на выход.

Аника мертва, но мы нет.

Жизнь не должна останавливаться. О теле побеспокоятся госслужбы. Всё доки касательно похорон отправят единственному легальному родственнику – отцу. А я для сестры больше ничего не могла сделать.

Для неё нет, но ради её малышки я ещё поживу.

Выйдя на улицу, глянула в сторону толпы. Наверное, я вела себя как-то неправильно. Мне бы там, на асфальте, рядом с телом сестры в истерике биться. Но всё, что меня сейчас заботило – это как провести своего ребёнка домой, чтобы она не поняла, в чём дело.

Для своих пяти лет Юла была на редкость сообразительной малышкой. И это с её-то диагнозом.

Ещё и придумать для неё сказку правдоподобную о маме нужно.

Сказать, что улетела далеко-далеко, а её оставила со мной, потому что там, на краю Вселенной, очень опасно.

Дурость какая.

Но ребёнок, возможно, купится.

Как же всё сложно.

Активировав наушник, встроенный в мочку уха, я дважды щёлкнула по тачскрину, открывая любимый плей-лист.

Просто, нужно не думать. НИ О ЧЁМ!

Иначе я просто сойду с ума.

Музыка тихо звучала. Но словно пытаясь заглушить свои мысли, я врубила громкость на полную. Накинув на голову капюшон серой линялой толстовки, спрятала трясущиеся руки в карманы и шагнула на тротуар.

У меня есть ради чего жить и барахтаться.

Медленно бредя по местами вздыбленной дорожке, я, наверное, впервые за всю жизнь внимательно всматривалась в окружающий меня городской ландшафт и архитектуру. Какое же всё вокруг убогое. Ни растений, ни красок. Тусклый мир, лишённый цвета. А в голове звучала фраза напарницы, что нужно хватать дочь и валить отсюда.

Права она.

Но знать бы ещё куда бежать.

Я же тёмная. Меня, вообще, никогда не волновало ничего, что не касается работы, денег и счетов по ком услугам.

А Вселенная-то огромная. Может и существует место получше.

Там, где больницы и хорошие врачи. Где есть возможность легализовать своё существование.

Там, где нет этой убогой серости и нищеты. Мне бы хотелось созерцать вокруг себя зелень. Цветы. Не зависеть от качества фильтров в куполе, а видеть облака. Тучи. Дождь, наверное, это так здорово.

Разведать бы, где оно – это таинственное «там».

А я бы уж доползла туда как-нибудь.

Съездить в космопорт, что ли? Поковыряться в информационных терминалах.

Это нужно время. А у меня его нет.

В сеть забраться – это деньги, а у меня и их нет.

Да, что за гадство!

Свернув между домов, шагнула в небольшой проулок. Металлические стены привычно давили сверху. А под ногами противно хрустел гравий.

– Эй, малышка, а ты не заплутала? – из-за бочков выползло нечто напоминающее мужика.

Но мне сейчас было не до местных алкашей.

– Отвали, сморчок, а то в челюсть прилетит, – огрызнулась я.

– Что ты злая такая? Помоги дяденьке, дай на хлебушек.

– Дяденька, – горлонула я, поравнявшись с этим бомжом, – скажи спасибо, что у тебя, убогого, взять нечего. А то я бы сейчас помогла себе за твой счёт. Тебе бы не понравилось. А ну, сгинь в бочок и не вякай, мусор.