Грешник. Вернуть бывшую (СИ) - Голд Лена - Страница 24

Это проклятые сообщения продолжались все то время, которые в столице находился. Но и волновало, почему не ушла, а вернулась в дом? Не знаю, но в висках звенело всего одно предложение: «Поговорить с ней!» Поговорить и понять, за что она так со мной. Но прежде, чем приехать домой, забрал результаты теста. Если внутри была какая-то надежда, что это подстава, то после того клочка бумаги даже сомнений не осталось. Я привык сомневаться во всех. Привык не верить никому, даже если это мой самый близкий человек.

Но тут все херово! Да, я начал сомневаться в Лере, потому что факты, доказательства ее измены были перед глазами. Плюс тест, который показывал, что я бесплоден.

И да, это была подстава. Подстава от моих же близких, родных мне людей, которым, оказывается, всегда было срать на наш с Лерой брак, хоть и вели себя как ангелы. Да только жаль, поздно очухался, когда сам же все собственными руками угробил. Ни единого шанса объясниться не дал!

А потом Лера ушла из моего дома окончательно, и вот тогда начали сомнения грызть изнутри. Сообщения прекратились. Лера сняла квартиру в каком-то старом районе. Как это?! Почему же Макс такое допустил? А потом я тупо следил за ней. То в компании проблемы разгребал до самого утра, то в Штаты к маме ехал, а как только находил свободное время, хотя бы час, сразу за Лерой мчался. Да только было поздно. Все было слишком поздно.

Мама то и дело повторяла: «Лера». Я знал, как она любит мою жену, но, черт подери, после того как мама перенесла инфаркт, я думал, что всему причиной младшая сестра, которая рассказала об измене Леры. Она как-то проболталась, что снимки нашла в нашей комнате и матери показала. Но я и тут ошибся. Да, она рассказала все и даже фотки показала, но эти фотки были у нее гораздо раньше, чем у меня.

Пора принять факт: я лоханулся. Почта до сих пор заполнена сообщениями, где то и дело вижу Макса с Лерой. Давно, до всех тех снимков, мозги мне выносили, но я не верил, пока собственными глазами распечатки не увидел. И их в обнимку на фотографии.

Да, этого было достаточно, чтобы я начал сомневаться в своей жене. Было достаточно, чтобы угробил счастливый брак. Достаточно, чтобы я поступил, как последний кретин, и послал к черту Леру, которую добивался с огромным трудом. Никогда меня близко не подпускала, не доверяла. Но в один день все изменилось, и с того самого дня я был самым счастливым мужчиной.

А сейчас я все потерял по своей же ошибке…

— Мой сын, Лера.

Так и хочется впиться в губы, почувствовать их вкус, по которому дико соскучился. Но она внезапно и в то же время ожидаемо дает мне пощечину.

— Отошел от меня! Я сказала, отошел, Рамиль! И не лапай ты мой живот! Пошел вон!

Я нехотя отстраняюсь, кладу цветок на тумбочку. Она любит белые розы. Помню, когда с огромными букетами приходил, Лера никогда не принимала их. Одну-единственную забирала, и все.

Да, знаю, что ей сейчас не до роз. Да и не горит желанием разговаривать со мной. Но я должен как-то начать… Сколько еще буду так следить за каждым ее шагом? Сколько буду рычать от злости, когда на нее будут пялиться другие? Не могу я смириться. Пусть бьет, обзывает. Пусть делает все, что сердце ее пожелает, но ради ребенка она будет вынуждена принять меня. Точнее, просто подпустит ближе. Я имею точно такое же право на сына, как и Лера!

— Ты моего ребенка отродьем назвал! Забыл?! А меня продажной бабой! Какого черта теперь приперся и права тут мне качаешь? Кто ты такой? Ты сам от нас отказался!

Лера повышает голос. Никогда не чувствовал себя куском дерьма и такого обращения к себе не видел с ее стороны. А сейчас… Да, я понимаю, что сам виноват. Заслужил. Но… Черт, я тупо не знаю, что сказать, дабы она успокоилась.

— Не кричи, — поднимаю руки вверх, жестом показывая, мол, сдаюсь. — Успокойся. Все, я отхожу.

— Вон иди из моего дома, Рамиль! — она начинает дрожать, в глазах только гнев, ненависть.

Готова убить меня собственными руками. Ну что ж, Черный, заслужил. И еще раз заслужил! Идиот! А теперь на тебе — умоляй, на колени вставай. Но и это не поможет. Если много лет назад я еле уговорил ее дать мне шанс, то сейчас хрен мне.

Дважды идиот!

— Уйду. Но ты же понимаешь, что этого разговора тебе не избежать? — говорю осторожно и настолько тихо, что сам еле слышу.

— Рамиль! НЕ БУДЕТ. НИКАКОГО. РАЗГОВОРА! — проговаривает сквозь стиснутые зубы. — Уходи! — кричит. — Уходи, Рамиль! — чуть тише.

Насильно мил не будешь. Знаю я Леру — упертая и упрямая. Если чего-то не хочет, то хрен убедишь в обратном.

— Завтра утром буду здесь, Лер. В любом случае встретимся. И обсудим каждую мелочь.

— Черт бы тебя побрал! — и снова пощечина, следом еще одна. А потом кулаками бьет в грудь, но я хватаю ее за запястья и осторожно прижимаю к себе.

— Заслужил. Да. Всего лишь один разговор. Хочу объясниться.

— Отпусти меня, — шипит от злости. — Я тоже хотела объясниться. Но ты меня вышвырнул. Чего ты добивался? Даже животное не возвращается туда, откуда его выкинули. Думал, я буду умолять? Нахрен мне твои деньги, твоя квартира не сдались. Нахрен ты мне не сдался! Нет у тебя никакого ребенка! Нет! Он не твой, и точка! Пошел вон!

Медленно отпускаю и окончательно отстраняюсь. Нет смысла тут оставаться — ничего не добьюсь. Остынет, потом как-нибудь…

— Ухожу, — открываю дверь и покидаю квартиру. — Завтра, Лера. Завтра.

Открываю дверь внедорожника, сажусь за руль. Знаю Леру, не будет она со мной ни о чем разговаривать. Сегодня выгнала, завтра еще хуже сделает. Уж очень хорошо я ее знаю, но почему-то, как последний мудак, поступил с ней. Хоть и чувствовал, что она не из тех, кто способен мужу изменить. Нож в спину вонзить.

Зря я вообще в тот проклятый день о женитьбе заговорил. Ведь заметил боль в ее глазах. Заметил, как она побледнела, но все же нос выше подняла. Гордость. Никогда ни перед кем не унижалась. Даже тогда, когда абсолютно ни с чем мой дом покинула.

Возвращаясь из Москвы, радовался, что врага убрал наконец. Получил, сука, наказание за то, что мама моя инвалидом стала. Я ведь обещал ей отомстить. Сдержал обещание, но слово, данное Лере, верить ей и стоять за спиной, что бы там ни было, я не сдержал. И права она во всем. Не должна прощать такого идиота. Грешник я конченый. Чтоб меня!

Набираю номер друга, капитана Захарова, который по моей же просьбе в Питер приехал. Даже сестры мои расплатятся за угробленную семью, но сначала нужно самому расплатиться. Самый огромный виновник я сам.

— Ты где?

— У себя. Приедешь?

— Да, — проговариваю сквозь стиснутые зубы, завожу автомобиль и жму на газ.

— Окей. Жду.

Майор ведь говорил: когда дело доходит до себя, когда чувствуешь себя преданным любимой, тогда голова вообще не соображает. Сгоряча рубишь с плеча, а чтобы очухаться, уйму времени тратишь. Вот тогда я смеялся над ним, сейчас же сам понимаю: моя ошибка гораздо больше и хуже, чем его. Такое не прощают!

— Заходи, — капитан приглашает внутрь, жестом указывает в сторону гостиной. Сил нет. Сдохнуть хочется, но это слишком легкое наказание за мои грехи. — Не смог?

— Нет. Ожидаемо. Она не простит никогда.

— Ты это сто раз говорил, — бросает он, цокая языком. — Ты точно такой же идиот, как Тимофей. Сначала девчонок беременных на улицу швыряете, а потом на коленях готовы ползать, чтобы хоть минуту поговорить. Но хрен вам. Я бы на месте Леры даже дверь не открыл.

— Ты не умничай, Захаров. Еще не ясно, какие у тебя косяки будут.

— Моя родила и живет в моем доме, — подытоживает. — Я ее не выгонял. Ты голодный? — переводит тему моментально.

— Нет. Ты лучше сядь и скажи, что ты там разузнал.

— Не так быстро, — садится напротив, набирая чей-то номер. — Я Максу звоню. Приедет, и все вместе поговорим. Не нравится мне ваше положение. Напряг между вами. У вас общие враги. Сечешь, о чем я? Значит, разбираться тоже должны вместе.

Откидываюсь на спинку кресла, выдыхаю. Закрываю глаза, вспоминая теплую кожу Леры и… как малыш двигался внутри. Долго я об этом мечтал, но просрал все за считанные минуты. Не только верную жену, которую добивался почти год, так еще и ребенка, о котором много лет мечтал, потерял. Не жизнь, а сказка. Жестокая такая, несправедливая. А сделал эту сказку именно такой невыносимой я сам. Собственной персоной.