Восстановительное сельское хозяйство. Реальная пермакультура для фермеров - Шепард Марк - Страница 9

Это начало несколько меняться, когда «внезапно» (по крайней мере, мне это показалось внезапным) стали нормировать бензин! В штате Массачусетс автомобилистам разрешалось покупать бензин только в дни, определяемые номерами на их номерных знаках. Номерным знакам, заканчивающимся четным числом, разрешалось заправляться в определенные дни недели, а в другие дни недели - нечетным. Это был первый этап нормирования. Поскольку нефтяное эмбарго затянулось, а поставки топлива ужесточились, были введены дополнительные ограничения, когда автомобилистам разрешалось покупать только десять галлонов(37 л) бензина за раз.

За очень короткий промежуток времени жизнь начала вращаться вокруг заправки автомобиля. Нам нужна была машина, чтобы поехать в магазин за продуктами, а моему отцу нужна была машина, чтобы добраться до работы. Вскоре просто получить газ стало большой проблемой. Поскольку все испытывали нехватку, очереди к насосу становились все длиннее и длиннее. Иногда требуется больше часа, чтобы пройти через линию, чтобы в конце концов получить немного бензина. Иногда водители сидели в очереди в течение часа только для того, чтобы прибыть к насосу и обнаружить, что станция закончилась, пока они ждали. Когда мальчик слишком долго сидел на заднем сиденье Volkswagen под палящим солнцем с двумя младшими братьями, вы можете себе представить, насколько это ограничивало мой стиль жизни, и теперь я начал обращать на это внимание.

Однажды во время ожидания в одной из самых длинных заправочных линий, которые мы когда-либо испытывали, в машине закончился бензин. Вот мы и застряли в пробке, которая легко растянулась на четверть мили, у нас закончилось топливо, и у нас не было никаких гарантий, что топливо будет доступно, когда мы дойдем до насоса. У меня было своего рода пробуждение, когда мама приказала мне выйти из машины, чтобы подтолкнуть ее. Нытьё не помогло. Отказ не был вариантом, и принудительный труд был возможностью, которую быстро применили бы, если бы я попытался отказаться. Мама должна была вести машину и заботиться о моем младшем брате, прикованном к автокреслу, который, по всей видимости, кидался Cheerios и кричал во все горло. Мне и моему другому брату, которому было восемь лет, пришлось толкать машину. Выхода не было!

У десятилетнего мальчика есть много времени, чтобы подумать о первопричине своей нынешней ситуации, когда он толкает машину на четверть мили(400 м) (с сомнительной помощью его младшего брата, который в любом случае никогда не тянул собственный вес). Плач моего младшего брата и серьезно измученной матери только добавили интенсивности переживания.

Критическая зависимость нашей культуры от ископаемого топлива в тот момент стала для меня невероятно реальной. Пока я ворчал и фыркал, потел и ругался, качался и толкался, мой разум боролся с проблемой ископаемого топлива очень реальным образом, как никогда раньше. Наша семья полностью зависела от ископаемого топлива.

Моему отцу нужно было водить машину, чтобы добраться до работы, где он будет зарабатывать деньги, необходимые для того, чтобы мы могли поехать в магазин за едой. Общество также полностью зависело от ископаемого топлива. Продуктовый магазин зависел от ископаемого топлива, которое использовалось для работы грузовиков, которые привозили нашу еду.

Фермы, на которых выращивалась еда, зависели от ископаемого топлива для работы тракторов, комбайнов и (неизвестных мне в то время) удобрений, фунгицидов, гербицидов и пестицидов. Не по нашей вине, моя семья находилась в экономическом и социальном стрессе, потому что наши стабильные и предсказуемые поставки топлива были ограничены. Как мы, как семья, можем уменьшить нашу уязвимость перед этим? И, в более широком смысле, как мы, как культура, можем ограничить нашу уязвимость к перебоям в поставках топлива? Я знал одно: чтобы избавиться от опасной зависимости от ископаемых видов топлива, нам придется использовать те же самые виды топлива, чтобы достичь того уровня, когда они нам больше не понадобятся.

В это время мой папа, всегда бывший домашним садовником, серьезно занялся садоводством. Мое детство в лесу, собирая дрова и работая в саду, приобрело серьезный характер, который стал основой моего мышления, моего выбора карьеры и, фактически, всей моей жизни.

Выращивание собственной еды - невероятно мощный способ для человека изменить мир шаг за шагом. Невозможно получить продукты более свежие, чем те, которые собраны в саду и немедленно съедены. Свежесобранные продукты имеют самые яркие цвета и пиковый вкус. Витамины и минералы еще не окислились, и они производят самые питательные вещества, которые когда-либо были. Ничто из магазина не может сравниться со свежими огородными продуктами. Бодрый хруст хрустящей свежей садовой моркови никогда не бывает лучше. Сок помидора никогда не будет таким прохладным и вкусным на вашем языке или стекать по локтю, как если бы он был только что собран августовским днем.

При должном внимании к плодородию почвы и минеральному балансу можно вырастить значительную часть наиболее питательных фруктов и овощей, которые может съесть человек. После нефтяного эмбарго на нашем пригородном дворе вскоре выросли три яблони, две груши, дюжина(12) или около того кустов черники(высокорослой голубики), а также почти пол-акра(20 соток) посевов на двойных вырытых грядках. Мы научились делать компост из газонной травы, сорняков, осенних листьев и кухонных отходов. И долгие годы мы держали несколько пчелиных ульев. Старый, упавший курятник даже обрел новую жизнь и снова наполнился кудахтаньем и кукареканьем.

В то время наши пригородные соседи считали моих родителей довольно странными. Хиппи и вернувшиеся на землю жители 1960-х все еще пользовались некоторым пренебрежением в «приличных» пригородах Новой Англии. Для меня, когда я учился в средней школе, это было большим затруднением, но то, что делали мои родители, теперь имеет для меня так много смысла! Наша семья смогла практически свести к нулю нашу зависимость от дорогостоящего и труднодоступного топлива для отопления. Нам удалось сократить количество поездок в продуктовый магазин, что снизило вероятность того, что мне придется толкать машину на заправочную станцию.

Однако в моем опыте были большие диссонансы. Несмотря на то, что у нас был сад размером почти в пол-акра(20 соток), нам все равно приходилось ездить в продуктовый магазин. Вещи, которые мы покупали в продуктовом магазине, снова и снова повторялись - основные продукты питания и мясо. (Мой отец в конце концов перестал есть говядину, и на какое-то время я стал вегетарианцем.) В список покупок обычно входили рис, бобы, мука, овсянка, кукурузная мука, семечки, хлеб (если Мама на той неделе не пекла) и макароны. Здесь мы, следуя советам гуру садоводства того времени, выращивали больше продуктов, чем все, кого я знал в то время, и мы все еще не выращивали достаточно основных продуктов питания для удовлетворения наших потребностей. Это меня беспокоило. Почему мы не смогли вырастить всю нашу еду, когда нам сказали, что это возможно?

Если это было невозможно, то почему авторы наших книг и журналов не признали этого? Почему Скотт и Хелен Ниринги, герои того времени, которые утверждали, что они самодостаточны, рассказали о том, как они ели сырые овсяные хлопья, семена подсолнечника, гречку и булгур, но проигнорировали тот факт, что они не были самодостаточными, что они не выращивали эти культуры и что на самом деле их выживание критически зависело от механизированных промышленных ферм? В десятилетнем возрасте у меня не хватило смелости указать на это лицемерие. Но теперь я знаю. Другой диссонанс в моем опыте был особенно очевиден для меня, когда я добывал дрова.

Когда я работал в саду, это была именно та библейская работа в поте лица! Почву нужно было обрабатывать либо культиватором, либо лопатой, граблями и мотыгой. Рассаду нужно было вырастить в помещении и баловать при свете ламп. Нужно было строить по слоям компостные кучи, переворачивать и вносить в сад, а затем мульчировать. И, конечно, всегда нужно было вырывать сорняки.