Верь мне 1. (не) Верю (СИ) - Аверина Екатерина "Кара" - Страница 37

— Спасибо, — поблагодарил Аню за то, что приехала. — Для меня это очень много значит, — признаюсь ей.

— Мне пора, — ее волнение выдает лишь голос. Открытый взгляд, дернувшийся вверх уголок губ и она ушла. Моя гордая собой девочка села в машину к Артему.

«Ну что, Аслан Ленарович?» — смеюсь над собой. — «Завоюем ее?»

Следующей точкой назначения стал ресторан, где я встретился с представителем местной власти. Седой полноватый мужчина оставил у входа охрану, мои парни без пафоса растворяются среди гражданских и это гораздо эффективнее, но у него статус. У меня тоже, только понимание обеспечения собственной безопасности у нас разное.

— Расскажи мне, — прошу его, попивая холодный апельсиновый сок. После недельного запоя на алкоголь я пока смотреть не могу, не то, что пить. — процедуру покупки и оформление передачи здания детскому дому, — мужчина удивленно приподнял бровь. — Точнее Дому малютки, не суть. Мне нужно понимать процесс и сроки.

Он рассказал все нюансы, так же про спонсорскую помощь, как ее правильно проводить, что афишировать, а что лучше нет. Обещал со своей стороны посодействовать быстрому оформлению нужных бумаг, как только я найду то, что будет соответствовать всем установленным регламентам и санитарным нормам.

Пожав друг другу руки, мы разошлись. На сегодня осталось еще кое-что, что обязательно надо сделать.

Я приехал к дому, где сейчас Анюта снимает квартиру, поднялся на нужный этаж и тихонечко просунул в дверь сложенный пополам листок. Услышав легкие шаги с той стороны двери рванул вниз, как ребенок, позвонивший в соседский звонок ради забавы.

Пара щелчков. Ее стройная тень появилась в треугольнике падающего на лестничный пролет света. Прижался к стене этажом ниже, закрыл ладонями рот, чтобы не выдать себя дыханием.

— Я подумаю, — сказала в пустоту любимая девочка и захлопнула дверь.

Аслан.

«Подумаю»…

Еду домой и улыбаюсь. Думай, малыш, я буду ждать.

Уже подъезжая к дому руки сами выкрутили руль на другую дорогу.

Ночной тишиной встретило меня большое ухоженное кладбище. Сторож удивленно высунул голову, но увидев, что это не хулиганы или бомжи, устроился в своем пошарпанном кресле перед телеком.

Словно ведомый за руку, прошел по аккуратной аллее. Пару поворотов, снова прямо, направо и памятник из красного гранита с фотографией сурового Ленара Амирова оказался прямо передо мной. Я привез ее сюда через несколько месяцев после его похорон. Мать была недовольна, но я настоял и фото осталось.

Ухоженная могилка без оградки, свежие цветы в керамической коричневой вазе. Рядом скамейка, но я не стал садиться. Подошел ближе, провел пальцами по теплому камню. Сердце трепещет при взгляде на человека, которого я практически боготворил и боялся. Боялся разочаровать, а в итоге…

— Прости, отец, — не боясь испачкать штаны, опустился на колени, покорно склонил голову. — Я подвел тебя. Не справился. Карим… Брат предал меня ударив в самое больное место. Я наказал его. Не мог иначе, ты же знаешь. С мамой сложно. Ты ведь знаешь ее упрямый характер. А еще я просрал свою семью, — поднял голову, посмотрел на строго сдвинутые густые брови. — Запутался в собственных ошибках. Ты прав был тогда. Маленькая, неокрепшая девочка не готова была стать женой, а я так увлекся опекой, что не смог сделать из нее женщину. Ей так идет свобода, пап. У нее горят глаза, в ней появилась уверенность. Я даже смирился с тем, что кроме меня вокруг нее есть другие мужчины. Я восхищен тем, что Аня, несмотря на все, что я с нами сделал, стала сильнее, но осталась собой, — улыбаюсь. — Мне так нравится. А еще я не могу без нее. Меня ломает, что нет возможности прикоснуться. Хочется вдыхать ее запах и до конца жизни просить прощения. Я принял еще одно решение. Оно далось удивительно легко.

Замолчал. В горле ком и непривычная влага струится по щекам. Сломленный, уставший, опустошенный. Вся боль, отчаяние, страх, ненависть, злость на себя — все это выливается тихими слезами на могиле отца.

Я встретил рассвет в тишине рядом с родным для меня человеком. Ни алкоголь, ни нервные срывы не приносили мне облегчения. Я лишь сильнее ненавидел себя за всю боль, что причинил ей. Сегодня мне действительно стало легче. Молчаливая поддержка отца стала опорой, фундаментом для следующих шагов.

Мне никогда не стать идеальным. Таких людей просто нет. Я никогда не стану слишком добрым или мягким. Но ведь Аня полюбила меня таким, а я испугался. Выходит, испугался самого себя.

— Спасибо, отец, — коснулся губами его лба на фотографии, глубоко поклонился, еще раз коснулся пальцами красного гранита, на котором собрались капельки утренней росы. — Спасибо, — повторил одними губами и пошел к машине.

Надо поговорить с матерью.

Аслан.

Хлопнув дверью машины, сделал решительные шаги в дом своего отца. Утренняя тишина гостиной, тикающие на стене часы, цветы на небольшом журнальном столике. Вроде уютно, но пусто.

Открыл на всю плотные шторы, сделал себе чашку крепкого кофе, сел на диван в ожидании, когда семья проснется.

— Аслан, — мать взволнованно выдохнула мое имя. Она всегда рано встает, так что я ничуть не удивился ее появлению здесь в такое время.

— Поговорить приехал, — Валида Зауровна плавно присела в кресло напротив меня.

— Надеюсь, ты передумал насчет Карима? Он же твой брат, — так и знал, что начнет давить на жалость и совесть. Не шелохнулось ни то, ни другое.

— Не говори со мной о нем. Я запрещаю. Карим — предатель. Тема закрыта. Говорить я буду не о нем, а о себе, своей жене и нашем совместном будущем. Мы нарисуем новые границы, и всем их придется соблюдать, чтобы не потерять ту часть семьи, что еще осталась.

— Я тебя не понимаю, Аслан, — мама села удобнее, сложила на коленях руки.

— Ты и сестренки — моя семья. Как единственный мужчина, я буду продолжать о вас заботиться, обеспечивать, помогать всем, чем смогу. НО! И это очень важное «но», мама. У меня есть Аня. И это тоже моя семья. Мне не нужна вторая жена. Я хочу одну — свою маленькую Амирову. Быть только с ней, любить только ее, растить вместе детей. Это и есть граница, мама. Вы — это одна половина моего сердца, Аня — вторая. Вы не можете существовать друг без друга, ведь человек не может жить только с половиной сердца. Нужна лишь гармония, чтобы оно билось ровно, не задыхаясь от постоянных раздоров. Не надо постоянно упрекать ее. Ты должна уважать мой выбор и принять его. Не влезать в наши с ней отношения и нашу постель. Мы в состоянии разобраться сами. Я хочу приезжать в гости, собираться всем за одним столом и не быть громоотводом для двух дорогих мне женщин — матери и жены. Ты можешь научить ее мудрости без давления, упреков и обвинений, а Анюта внесет немного свежести в этот дом. Хочу привозить к тебе внука, а он у тебя обязательно будет и это тебе тоже нужно принять. И ты будешь баловать его, как и положено бабушке, но не пытаться учить нас, как воспитывать этого ребенка. Если мне нужен будет совет, я приду и спрошу. Хочу, чтобы Аня перестала бояться сюда приезжать и когда ей понадобится женский, материнский совет, могла приехать к тебе, и вы будете говорить. Пусть она жалуется на меня, если я не прав. Я прошу тебя принять ее и поддержать.

В просторной комнате повисла тишина. Мать нервно потирает ладони, сгибает, разгибает пальцы, сжимает губы в тонкую бледно-розовую полоску. Даю ей время все обдумать, разложить в голове. Просто пью кофе наслаждаясь теплыми лучами солнца, заглянувшими в гости через окно.

— Асик приехал! — обрадовалась младшая сестренка, сбежала со ступенек, обняла сзади за шею, чмокнула в щеку. — Мам? Все хорошо? Вы опять поругались? — щебечет Амина.

— Нет, — глажу ее по руке. — Все хорошо. — Покормишь старшего брата?