Герой анархист против всех. Том 1 (СИ) - "Хмурый писака" - Страница 14

В убеждениях Густава были свои резоны. Чаще всего покупали всякие настойки от болей и жара или зелья заживления ран. Местный народ всегда был убежден, что если ходишь — жить будешь. А потому большинство товаров были рассчитаны на то, чтобы на эти самые ноги поднять. Дорогие зелья покупали очень редко, а потому Густав договорился с другими такими же молодыми учениками алхимиков города, что те будут продавать ему за копейку малую свои зелья, которые те варить учились в самую первую очередь.

И бизнес пошел! Сделав ставку на массовый продукт в ущерб качественной эксклюзивности дела лавки пошли в гору. Одно огорчало Густава, дядя очень сильно опечалится, если его единственный ученик пойдет по пути купца, а не мастера лекарственной алхимии, и все приобретенные знания, которые дядя собирал всю свою жизнь, уйдут вместе с ним.

В помещение вошел молодой человек в рабочей одежде. Ничего выдающегося, очень практичный наряд, который не жалко будет испачкать или как-то повредить. Рабочие местных мануфактур — частые посетители подобных аптек.

— Чего желаете? — задал дежурный вопрос управляющий лавки, совмещающий работу продавца.

— Настойку от похмелья, пожалуйста, в расчете на орка. Сколько стоит?

— Пять медных монет, так же рекомендую взять укрепляющее зелье за один серебряный. Вмиг поставит на ноги даже огра, не то что орка, каким бы могучим он не был.

— А раствор зелья есть?

— Почему нет, есть конечно. Вот, восьмидесяти процентный раствор — девяносто медных монет.

Клиент почесал затылок и изрек:

— Дорого, есть что подешевле?

Густав незаметно для посетителя выдохнул медленно воздух и продолжил:

— Вот на выбор: сорок процентов, двадцать и десять. Пятьдесят, тридцать и пятнадцать медяшек.

— А вы случайно тару пустую не принимаете?

— Почему же, принимаю. Малый флакон по одной медной, средний — пять, большой — пятнадцать медных монет. В среде алхимиков исторически сложилось, что малый флакон — одна мера, средний в пять раз больше малого, а большой в три раза больше среднего. — Густав решил объяснить откуда растет ценовая политика на стеклотару.

— Ясно-ясно. А скажите, уважаемый, — посетитель замялся со своим вопросом, — как сказать то… А если у пациента иммунитет на всякие отравы, на него подействует лекарство?

— Интересный вопрос, молодой человек! — в аптеку спустился по крутой деревянной лестнице почтенный старец. — Абсолютного иммунитета нет даже у героев, что посылают в наш мир боги! Иначе, как бы мы, аптекари, их лечили… или травили?

— И на пиво это тоже распространяется?!

— Пиво! Уху-ху-ху! — засмеялся старец. — Эх молодость! Хе… Если пиво с особыми травами, да по алхимическим методикам сварено, то чего бы и не лечить душу бессмертного?!

— Спасибо, уважаемый мастер, — ответил посетитель. — Тогда я возьму малый антипохмелин и среднюю десятипроцентный укрепляющий раствор.

— С вас восемьдесят пять медных монет.

— С серебряного сдача будет?

— Вот ваша сдача и ваш заказ.

На прилавке стояли малый и средний флаконы с деревянным пробками опечатанные сургучом, а рядом с ними лежало пятнадцать медных монеток.

***

Юраю было плохо.

И больше всего ему было плохо от того, что, кажется, он нашел самый ценный источник информации из всех встреченных в его странствиях. Даже гоблин Илай не мог похвастаться такой находкой в своих странствиях.

Рассказы Серого о легендарном овоще «картофеле» на столько поглотили Юрая, что он решил во чтобы то не стало его найти. А так как товарищ называл всякие съестные продукты на свой манер лишь изредка прибегая к местным названиям, то нужно будет не выпускать из виду этого странного человека. Юрай станет легендарным кулинаром в истории!

Стук в дверь.

— Входите! Не заперто! — смог выдавить из себя орк человеческую речь. Всё-таки каким бы мощным не было тело, алхимическое пиво — это алхимическое пиво. Говорят оно и бессмертных пробирало, не то что простого и несчастного орка. Юрай сидел на полу, вытянув ноги и облокотившись спиной на кровать и пытался прийти в себя силой медитации.

В скромную, для габаритного бледного краснокожего орка, вошел человек и протянул нуждающемуся два пузырька.

— Это выпиваешь сейчас, потом через пару минут выпьешь вот этот. Это лекарство, купил по пути.

Орк опустошил малый флакончик с противопохмельным зельем.

— У Густава что-ли? Так он дерет безбожно! Он же перекуп богомерзкий!

— Я почему-то так и подумал, что меня где-то хотят надурить… А по чем стеклотару принимают?

— От трех медных.

— Вот прощелыга, а мне в три раза меньше сказал.

Разговор как-то сам собой стих до тех пор пока орк не выпил второй флакон в два мощных глотка. Почувствовав, что снова может жить, орк встал и спросил:

— Ну что там с твоим профсоюзом? Что делать будем?

— О! Тут много что нужно сделать. Во-первых, нужно будет собрать людей и объяснить им смысл профсоюзного объединения, чем больше людей будет — тем лучше. Во-вторых, нужен нормальный писарь, который будет красиво и быстро записывать. В-третьих, нужно будет продумать политику партии о том, как и чего мы хотим добиться. Уже ясно, что сейчас нужно продумать по минимальной оплате труда, распределении работ в порту, а так же продумать бюджет организации и цели, на которые этот бюджет будет тратиться. И все это только маленькая часть того, что правильный профсоюз должен рассматривать и регулировать. А да, еще на собрании должны будем выбрать председателя профсоюза и секретаря.

***

Пока я рассказывал товарищу о планах, мы вышли из его жилища и отправились в порт на работу в ожидании нового корабля на разгрузку. Большая часть трудового народа собиралась на так называемом «пяточке» — просторный уголок между пакгаузами оборудованный этими же работниками под себя: лавочки, столы, соломенные навесы. На пяточке люди ждали своей очереди работать. Порт не функционировал в темное время суток, а потому его закрывали поздно ночью и открывали рано утром до рассвета. Народ собирался на рассвете, когда бюрократы заканчивали свои дела и начиналась работа грузчиков.

Работу грузчиков никто не регулировал и по большей части это была абсолютно стихийная отрасль, но желающих поработать всегда было много, а потому сформировались негласные правила распределения на работы. Крупные бригады имели приоритет над одиночками. Мне очень повезло сразу прибиться к одной из таких бригад.

Благоразумно решили с бригадиром, что начнем с малого, а именно со своей бригады. Личности все свои, а потому объяснить замысел будет проще. Скоро пришел приказчик с наказом нанять как можно больше народу, прибыл большой торговый неф, работы предстояло очень много. Привезли зерно. За отгруженную сотню фунтов обещали по серебряному что среднем не плохо по палате.

Из толпы желающих заработать вышли бригадиры и началось обсуждение кто, как и сколько будет работать и получать. Когда договорились, начали формироваться коллективы на разгрузку. В приоритете были свои, но и залетных тоже набирали — кушать хотели все и все придерживались принципа «живи сам и давай жить другим», а потому ущемлений никаких не было, просто на ответственные места брали надежных людей.

Работа закипела, собрание решили отложить на конец смены. Сейчас работать нужно.

Когда начал работать грузчиком очень сильно удивился тому разнообразию мер и весов, что находилось у портовых приказчиков, один почтенный господин от нечего делать даже прочитал мне лекцию о том, как у них со всем этим обстоят дела. А там был полный кавардак. Стандартизации не было никакой, хотя пытались. Если в деревне грузы считали телегами, то в городе уже это пытались посчитать взвесить и измерить. Например, местный фунт грубой шерсти стоит примерно пять медных монет в розницу и три при закупке оптом. В телегу можно было погрузить до двух сотен местных фунтов и мог рассчитывать на заработок в плюс-минус семь серебряных монеток. Причем местная сотня тут не сто, а сто двадцать. Почти все меры веса тут кратны двенадцати. На кораблях например единицей измерения были ласты, не те которые склеивают, а те которые груз. Магический переводчик, чего с него взять то?!