Не скрыть (СИ) - "BornToRuin" - Страница 61

Ведьма помедлила, прежде чем продолжить. А Стеф нервно ожидал конца фразы, опасаясь того, что ему он совершенно не понравиться. Брюнет попытался дотронуться до холодной щеки своей возлюбленной, чтобы разбавить неловкое молчание нежностью; и та, малость дёрнувшись, позволила фалангам дотянуться до впалого низа скулы.

— Но? — немного поторопил колдунью парень. Ему чертовски сильно натерпелось узнать, к чему она клонит.

— Но… — Бэла всё так же задумчиво тянула с ответом. Складывалось ощущение, что ей было попросту тяжело заявить Стефану о чём-то важном, глубоком и это неимоверно сильно тревожило сразу двоих.

И тут беловолосая колдунья резко вздёрнула подбородок, довольно натянула уголок губ вверх, словно её голову посетила замечательная идея, и дотронулась до чёрного ажурного чокера, обвивающего её тонкую бледную шейку.

— Вот! — воскликнула блондинка, вытаскивая из центра короткого ожерелья красный стеклянный камушек. — Бери. Он всё скажет за меня.

Ведьма взяла руку молодого человека, кою ещё совсем недавно гладила кончиками пальчиков, развернула, раскрыла ладонь и вложила в неё ярко-алый рубин.

— Продай его Герцогу. Он дорогой. Твоему отцу столько лей хватит на восемь лет вперёд. — и своей кистью накрыла его, спрятав под ней драгоценный камень.

— Бэла, я…я не возьму это.

— Возьмёшь.

— Не могу. Он твой.

— Именно. Мой. И я отдаю его тебе, чтобы закончил то, что мы начали три дня назад.

— Не надо. Забери. Я уже говорил, что ты мне ничем не обязана и…

Бэла стремительно подскочила, запрыгнула на мужские колени, подогнув свои под себя, и схватила парня за подбородок, смотря на него сверху вниз.

— Если ты сейчас же не возьмёшь рубин — я засуну его тебе туда, откуда без посторонней помощи этот камушек достать не получиться.

И тогда брюнет понял что значит для девушки и чего она этим хочет сказать. Ведьма готова была расстаться со своей фамильной драгоценностью, дабы помочь его единственному родителю, тем самым давая понять, что он совершенно ей не безразличен. Просто по-другому выражаться не умела, да и не приходилось. И, пусть даже после дерзкой угрозы, его сердце, лишь от одной мысли о чувствах колдуньи, переполнялось радостью, теплом и каким-то детским восторгом. Неизмеримо сильно хотелось поцеловать её. В губы, щёки, покрыть нежностью шею, оставить влажные следы на теле, желалось расцеловать все места, с которых начиналась, заканчивалась она. И плевать на мертвецкий холод, исходящий от неё, плевать на истинную отвратительную сущность, состоящую из роя плотоядных мух; после всего, что было — это казалось не такой уж и проблемой. А может он просто был полностью околдован её феромонами, потому что настолько хорошо ему не было ещё никогда. Но стоило брюнету только свернуть уста в трубочку и потянуться к девушке, как Бэла оградительным жестом выставила ладонь.

— Не здесь, — сухо сказала она. — Не то место. Нас могут увидеть.

— И почему же ты выбрала именно Оперную Комнату для разговора, если нас могут в ней увидеть?

Беловолосая ведьма пожала плечами и многозначительно ухмыльнулась.

— Потому что в ней нас не услышат. — колдунья выпустила из хватки подбородок молодого человека и приспустила немного задранный подол платья. — Слова иногда нуждаются в музыке, но музыка не нуждается ни в чем. Оперная Комната — то место, где о чувствах говорит мелодия.

И малость оттолкнувшись от плеч брюнета, Бэла разлетелась по помещению чёрной густой тучкой мух. Стеф немного вздрогнул: как бы он не думал о их пугающем существе — всё же успел отвыкнуть от самого процесса обращения в рой насекомых. По крайней мере блондинка делала это не так часто. Его глаза быстро забегали по большой комнате в поисках беловолосой ведьмы, но в оперной было пусто; даже назойливое жужжание и трепыхание крыльев нигде не раздавалось. Молодой человек поднялся со своего удобного зелёного седалища и сделал пару шагов вперёд; и из непонятно с какой стороны зала зазвучала плавная чарующая мелодия, вызывая непонятные, волнующие ощущения, проникающие в глубину души. Стефан растеряно оглянулся, в попытках найти источник приятного звука, как вдруг позади послышалось гудение мушек, вынудив парня запнуться и чуть ли не потерять равновесие. Выглядел он сейчас довольно неуклюже, подобно младенцу, что только начал ходить, посему вызвал у юной хозяйки замка бархатистый смех.

— Я позвала тебя поговорить, — продолжила та, соединяясь в облик молодой красивой девушки. — В такое время мало кто станет проходить сверху, но, если и будет — музыка, что разноситься по помещению только заглушит наши голоса.

Бэла, не торопясь, мелкими шагами, постукивая длинными каблуками по деревянному покрытию, приближалась к Стефану, отчего озадачивала всё сильнее.

— Пригласив я тебя в свои покои — наш разговор закончился бы тем, что мы оба лежали бы совершенно голые под белыми простынями, так и не дойдя до сути. Да и твоё пребывание в моей спальне вызвало бы вопросов намного больше. А здесь… — колдунья, наконец, подступила к молодому парню и обвила руками её шею. — Здесь спокойно. Пусть разговор вышел не таким, каким я его планировала, но…ты же меня понял? Да? Не молчи.

Брюнет утвердительно кивнул, спрятал в карман дорогостоящий рубин, что крепко сжимал всё время в кулаке, и робко положил свои руки на её стройную талию.

— Мне кажется, что действительно могу понять тебя без слов. — и, улыбнувшись, прислонился лбом к её переносице. Из-за высоченных каблуков на туфлях разница в росте прекрасно давала о себе знать, но роли это уже не играло никакой.

С некими сомнениями Бэла заглянула в голубые чистые глаза молодого человека, пристально прожигая каждую радужку. Было не до конца понятно, что значил этот выжидающий взгляд, но ведьма собиралась скинуть его ладони со своего пояса. Однако, не стала.

— Ты…умеешь танцевать? — внезапно спросила она, будто проигнорировав его последнюю фразу.

— Нет. — честно ответил он. Стефу уже приходилось отвечать на данный вопрос её младшей сестре, когда после бала та повела парня в свою опочивальню. И что тогда, что сейчас — вальсировать — да и просто двигаться в такт мелодии, — не умел. Но Даниэле было всё равно: она ни промолвила ни слова, обвила его шею руками, приказала взять её за талию; и она оба начали неловко покачиваться, словно комнату наполняла музыка, хотя на деле — в ней царила тишина, прерываемая лишь томным дыханием пары. Их “танец” подошёл к концу слишком быстро, видимо, рыжей успели поднадоесть эти неумелые движения: она толкнула Стефана на кровать и мотив несуществующей музыки сменился на более бодрый, громкий и прерывистый.

— Тогда смотри и учись.

И она положила свою руку поверх его, а второй скрестила их пальцы, отводя локоть в сторону.

— Правой поддерживай меня за лопатку.

— Вот так?

— Нет. Чуть ниже. Во-о-от. Выпрямись, приподними голову и поверни её влево.

— Зачем?

— Затем, чтобы поддерживать меня.

Молодой человек понимающе кивнул. Поза казалась чертовски неудобной, но возможность прикоснуться к её телу мгновенно затмевала всю неуютность, позволяя их бёдрам и животам прижиматься вплотную. Парень ненароком вспомнил, как ещё недавно, в этой самой комнате, её названная мать учила его игре на фортепиано таким же командным тоном, объясняя куда следует деть свои неуклюжие руки. И это — чего греха таить — приятное воспоминание не могло не озарить его лицо тёплой улыбкой. Но именно здесь, именно после приватных занятий, он узнал страшную правду, о которой не знает ни одна из дочерей Госпожи. Тайна, что по сей день не покидает мыслей, вынуждая страшиться и испытывать отвращение. Однако, временно, пока он один. От некого дежавю брюнет бросил беглый взгляд на журнальный столик, где в прошлый раз были накиданы стопки писем, бумажек, прячущих под своей кучей злополучный дневник. И какого было его удивление, когда заметил, что стол совершенно пуст. «Спрятала? Может, узнала, что кто-то трогал её заметки?» — Стеф судорожно сглотнул подступивший к горлу комок. «Или тогда, до того, как я пришёл, она просто перечитывала его? Либо заполняла…новыми сведениями». Впрочем, ни та, ни другая догадка абсолютно не обнадёживала.