Стреломант 3 (СИ) - Лекс Эл - Страница 31

Конечно же, природа не озаботилась тем, чтобы выложить пол пещеры ровными камнями, по которым удобно ходить. Очень даже наоборот — она оторвалась по полной, насыпав настоящие оборонительные сооружения из твердых булыжников, после чего прочно скрепила их в единый монолит. В итоге получились такие жуткие конструкции, что приходилось перед каждым шагом сначала искать место, куда вообще поставить ногу, и только потом — аккуратно ее туда ставить.

Местами свод пещеры снижался до такой степени, что приходилось сгибаться чуть ли не втрое, а в одном месте вообще понадобилось лечь на острые камни и аккуратно, чтобы не рассадить все ребра, проползти под потолком, царапающим лопатки.

Несколько раз мы, кажется, свернули, то в одну то в другую сторону — сказать точно было сложно, тут все выглядело одинаковым. Но главное — с каждым новым преодоленным десятком метров воздух явственно свежел, а значит, выход приближался.

И вот, спустя где-то полчаса, когда ноги уже начали ныть и просить отдыха, а значок батарейки на телефоне покраснел и стал показывать тридцать процентов, впереди забрезжил свет.

Сперва я не поверил в это и даже отключил фонарик, чтобы убедиться, что мне не померещилось и оказалось, что нет — не померещилось. Где-то вдалеке, очень-очень далеко действительно было видно сияющую песчинку света.

— Эй. — я позвал Амину, которая тяжело дышала рядом. — Гляди-ка.

— Ага. — тяжело ответила она. — Быть не может…

— Сам в шоке. — усмехнулся я. — Это было довольно нетрудно, не думаешь?

— Ну-ну. — фыркнула Амина. — Это не повод меня трогать.

— Не понял. — не понял я. — Я тебя не трогал.

— Ага, а кто это тогда? Пальцем по руке провел. Ты не в моем вкусе.

— Тс! — прошипел я, изо всех прислушиваясь.

Нет, мне не показалось.

Где-то сзади едва слышно по камням процокало множество острых костяных лапок.

Я медленно поднял телефон, снова включил фонарик и так же медленно обвел им вокруг себя.

Уже зная, что увижу.

Скопия.

Конечно же, это была скопия.

Огромная лоснящаяся в свете фонарика черно-красная многоножка стояла на камне, вертикально подняв половину тела и слегка покачивая ею из стороны в сторону — будто то ли принюхивалась к чему-то, то ли нащупать пыталась.

Я медленно повел телефоном в сторону, смещая луч света и выхватывая из темноты стены пещеры, про себя считая каждый раз, когда в нем мелькали черно-красные пятна.

Пять, шесть…

И седьмая, сидящая на стене практически вплотную к Амине в такой же позе, как и первая — вытянув половину тела перпендикулярно стене и шевеля членистыми усиками в нескольких сантиметрах от руки девушки.

— Очень медленно. Подойди. Ко мне. — вкрадчиво, отделяя слова весомыми точками, чтобы Амина даже не думала задавать лишних вопрос, или, тем более — не послушаться, сказал я.

Но она уже все увидела сама. Увидела — и вздрогнула, словно все ее тело скрутило секундной судорогой.

К счастью, в панику она не впала. Не завизжала, не отскочила, не понеслась прочь и не сделала никакой другой глупости. Послушавшись меня, она аккуратно подняла ногу и сделала медленный и осторожный шаг в мою сторону. Потом — еще один. И еще.

И, как назло, на последнем шаге у нее под ногой что-то с громким хрустом сломалось.

Не знаю, обладают ли скопии слухом, или ощущают вибрации органами осязания, но они отреагировали. В один момент, в одно мгновение, черно-красные молнии пронеслись по стенам и скрылись в невидимых глазу щелях.

Я не успел даже выстрелить, только вскинуть руки, в которых уже вспыхнул заряженный прановой стрелой лук. Так как в левой руке я все еще сжимал телефон, прана обволакивала и его тоже, и луч света фонарика будто бы бил из наконечника стрелы, как целеуказатель.

Я запоздало повернулся в сторону первой замеченной скопии — ее, конечно, тоже уже не было на месте.

Даже одна скопия может привести за собой целое море.

А мы упустили семь.

Я опустил лук и посмотрел на Амину:

— Бежим.

Она злобно поджала губы, сощурилась и кивнула.

И мы побежали.

Чтобы не переломать ноги, я на первых же шагах перевел мощность фонарика на максимум — тут уже не до экономии батареи, тут бы живыми выбраться!

Фонарь ярко вспыхнул, выдергивая из темноты стены пещеры, до которых с ккаждой стороны было не больше метра…

И эти стены уже усеивали скопии!

Они покрывали стены сплошным шевелящимся ковром, наползая друг на друга, вылезая из невидимых трещин и щелей и скрываясь там снова. Они словно жили своей жизнью и даже не собирались преследовать нас, но почему-то постоянно находились наравне с нами.

И дальше дальше.

Я с каким-то абсолютным и критическим спокойствим смотрел на то, как прыгающий где-то далеко впереди кругляшок света спасительной поверхности потихоньку затягивается шевелящимся покровом скопий, уменьшается, пропадает…

Не дождетесь.

Мне нужна была остановка. На секунду, на мгновение, но — остановка. На ходу стрелять нельзя, вернее, можно, но это почти безрезультативно.

Поэтому вместо того, чтобы просто шагнуть в беге на правую ногу, я крутнулся на ней, одновременно посылая импульс праны в левую руку. Оборот вокруг своей оси, которым я погасил горизонтальную скорость, левая нога впечатывается в каменный пол, руки вскидывают натянутый лук, стела бьет ослепительным световым лучом в затягивающуюся мембрану из красно-черных тел…

Выстрел!

Прана набита в стрелу по-новому — исключительно в хвостовик, так что когда тетива с чудовищной силой толкается в него, отправляя стрелу в полет — хвостовик, не выдержав такого напора, разлетается на куски, на дробь, картечь, на прановую шрапнель, которая летит вперед!

А тетива, не останавливаясь, продолжает проходить сквозь почти не сдвинувшуюся в места стрелу, кроша ее в прановые ошметки, улетающие вперед по световому лучу — туда, куда шлет их моя воля!

Прямо в центр почти сомкнушегося барьера из скопий…

Десятки, сотни фрагментов испровизированной шрапнели ударили в красно-черное месиво, проверяя его на прочность, и — победили! С влажным хрустом полетели прочь оторванные лапки, головы, части хитиновых тел, цепляющиеся друг за друга скопии развалились, потеряв целостность, и в середине их сборища снова пробился спасительный свет!

Но прогал был еще слишком маленький. Даже если прыгнуть вперед, рыбкой, вытянув руки, и приняв в кувырок приземление — все равно нет гарантии, что пара-тройка тварей не вцепится в спину или грудь.

А времени на еще один выстрел нет — я буквально чувствую, как ближайшие скопии уже раскрывают свои челюсти, чтобы попробовать на вкус подошвы моих ботинок.

Помогла Амина. Увидев, что заслон впереди прорван, пусть я и сам не до конца понял, как именно это сделал, она ударила тоже. Ударила как умела, как могла — просто волной чистой праны. Такой же волной, какой чуть было не смела меня при нашем первом знакомстве.

Не успевших снова стянуться и закрыть разрыв скопий разметало по стенам коридора, швырнуло далеко вперед по пути нашего следования — как будто мощным порывом ветра! Отдельные особи остались живы, и даже отсюда было видно, как они принялись брыкаться и биться на камнях, пытаясь перевернуться со спин на ноги и снова броситься в нашу сторону… Но когда то еще будет!

Главное — путь снова был свободен!

Мы снова бежали. Бежали прямо по хрустящим черно-красным телам, если те не успевали убраться у нас из-под ног, скользили на желтых внутренностях многоножек, спотыкались о камни, старались не махать руками, чтобы в них не вцепились скопии на стенах, но — бежали. Если какая-то из многоножек прыгала, — они еще и прыгать умеют! — ее встречала прямо в воздухе либо моя стрела, либо тонкий, как спица, прановый импульс Амины, который она выпускала из пальца. Насаживая на него скопию как на шампур, Ратко с какой-то злорадной улыбкой сбрасывала ее под ноги и обязательно проходилась подошвой.