Змеиный культ (СИ) - Таран Михаил - Страница 81

Войдя в свою келью, Персивальд окинул её быстрым взглядом, словно прощаясь со своей обителью, служившей ему пристанищем многие годы.

Маленькая тесная пещера с аскетичным убранством. На старом деревянном столике, роняя восковые слёзы, тусклым светом мерцают несколько свечей. Там же расположилась тарелка с остатками пищи и угловатый металлический кубок с недопитым вином. Шероховатые, вечно осыпающиеся песком и пылью, стены были чрезвычайно холодными и влажными. На одной из этих стен висела голова зверя, сражённого Архистратигом во времена Вечной Войны. Огромная, уродливая голова с чёрной косматой гривой, раззявленной пастью, усыпанной острыми клыками и торчащими изо лба внушительных размеров бараньими рогами. Глаз у монструозной головы не было, так как прицельный огонь «разящих» в своё время лишил ее их.

Эта голова некогда принадлежала Азазелю. Падшему ангелу, безрассудно поглотившему томящиеся в «конвертере» души. В тот день погиб Караэль, отчасти по вине самого Персивальда.

Но тогда в сердце командующего места сомнениям не было. Однако спустя годы отшельничества эти сомнения появились. Появились и терзали его чувством вины за ошибки прошлого.

Подойдя к жуткого вида кровати, Персивальд остановил свой взгляд на небольшой прикроватной тумбочке. На ней лежала внушительных размеров книга, переплёт которой был украшен золотом. Книга эта была закрыта на небольшой замочек, ключ от которого всегда висел на шее Епископа.

Это летопись Тариэля. В этой книге собраны детальные сведения о Вечной Войне и событиях ей предшествующих. Пожалуй, это всё, что осталось от присутствия ангелов в Эдеме, и Персивальд невероятно дорожил этой книгой. Он перечитывал её великое множество раз, вдумчиво анализируя каждое событие, описанное там.

Осторожно взяв увесистую книгу, Персивальд направился к выходу из кельи, встретив на своём пути почерневшее от времени зеркало.

Отражение, что взирало на него в этот миг, казалось каким-то чужим и совершенно незнакомым.

Серебряная маска, заменившая ему лицо, с каждым десятилетием всё сильнее искажала и без того повреждённую психику. Персивальд задумался о том, когда в последний раз он снимал эту злосчастную маску. Он пытался вспомнить. Пытался, но не мог. Даже во время трапезы, он никогда полностью не снимал её. Панические страхи своего уродства, сделали его единым с этой злосчастной маской.

Да, насколько сильно он ненавидел этот серебряный лик, настолько же сильно он его и любил.

— Неужели я столь жалок, что не смогу взглянуть на своё истинное лицо? Неужели я столь труслив? Нет! Это не так! — стиснув зубы, шептал Персивальд, снимая с головы капюшон своей робы, под которым прятались чёрные, засаленные волосы.

Несколько секунд помедлив, словно собираясь духом, он принялся возиться с креплениями своей маски. Расстегнув ремешки, он избавился от серебряного лица.

То, что он увидел, заставило его сердце бешено стучать. Уродливое, изувеченное войной лицо взирало на него из мутного зазеркалья. От темени до подбородка тянулись безобразные шрамы, полученные при встрече с инфернальной саранчой Аввадона. Левого глаза и скуловой кости нет на месте, ровно, как и немалого куска верхней губы. Пожелтевшие и прогнившие из-за недостатка ухода зубы скалились в безумной гримасе гнева. Единственный уцелевший глаз часто моргал, разглядывая отвратительное отражение.

Конечно, многие бы и не предавали значения таким увечьям, а некоторые даже гордились бы ими. И уж точно никому бы не пришло в голову их прятать под маской. Но Персивальд был не из числа тех людей. Поначалу он надел маску лишь из-за эстетических соображений и в любой момент мог её снять. Но затем, спустя годы, в его голове что-то поменялось и именно тогда начал зарождаться панический страх. Страх, что его могут увидеть без маски. Этот страх крепчал с каждым годом, становился всё навязчивее и безумнее. Сейчас же он достиг своего пика. Персивальд обрёл единение с маской, и снять её для него было равносильно тому, как снять собственное лицо.

Да, безумие и панические атаки, страх утраты Небес, потеря жизненного пути. Всё это превратило Персивальда в немыслимого социофоба, затворника с маниакальными замашками.

Несколько минут полюбовавшись своим обезображенным лицом, Епископ Персивальд вновь вернул маску на место. Защёлкнул крепления ремешков и нахлобучил на голову капюшон.

Поправив робу и бронекостюм, он словно ни в чём небывало направился к алтарю, где его ждали новые друзья.

Расторопно преодолев коридор, Персивальд принялся выискивать прячущийся среди камней рычаг. Повозившись в полумраке, он всё же его нашёл и рывком потянул за него. Откуда-то сверху посыпалась столетняя пыль. Потайная дверь со скрипом и треском пришла в движение.

Вернувшись к алтарю, Епископ понял, что опоздал. Огромный, железный великан держал беспомощного Караэля на вытянутой руке, внимательно разглядывая перепуганного мальчишку своими сияющими во мраке визорами. Трое гвардейцев и оборванец безучастно стояли с наручниками на запястьях, под прицелами дюжины «разящих».

— Уходим отсюда, нам тут больше нельзя находиться! — откуда-то раздался строгий женский голос.

Железный великан пришёл в движение и направился к коридору, унося седовласого ангела с собой.

«Нужно что-то предпринять. Но их больше. Выйти одному против всех, чистейшей воды самоубийство. Придётся вновь вернуться в келью за оружием», — напряжённо размышлял Епископ, прячась в тени.

Десятью минутами ранее.

— Это невероятно! Вы видели? Это и правда был Святой Персивальд? — восторженно кричал Карлос, размахивая руками.

— А кто это ещё мог быть? Лик Архистратига, форма гвардейского командующего… Кто, если не Персивальд? — несколько раздражённо ответил Фердинанд, недобро взглянув на подпрыгивающего в эйфории десятника.

— Возможно, это призрак склепа пытается нас запутать и отомстить за то, что мы сожрали его еду! — предположил Карл, тараща свои безумные глаза.

— Ой, да заткнись ты крысоед! Что за чушь ты несёшь? Очевидно же, что это был Епископ Персивальд! Какой ещё к чертям призрак? — ссутулившись, посвистывал Ганс.

— Это действительно был мой старый друг Персивальд! Наконец-то у нас появился шанс на победу! — переполненным гордостью голосом, заявил Караэль.

Лицо седовласого мальчишки расплывалось в улыбке.

— Это действительно так, но я не представляю, как жрецы отреагируют на возвращение Епископа. Если они хотели прикончить тебя то, что ждёт Святого Персивальда? — настороженно произнёс Фердинанд, осторожно беря с алтаря гроздь спелого винограда.

— Его ждёт признание! — мгновенно ответил Карлос.

— А по-моему нас всех ждут проблемы! — добавил Карл, поёжившись от холода.

— Хватит ныть, пёс! Тебя никто не звал, ты сам поплёлся за нами! — раздражённо прорычал Ганс, поправляя висящую на плече винтовку.

— Я поплёлся за вами, потому что вы разорили моих соседей и выставили меня в дурном свете! — закричал Карл, забавно шевеля своей длинной бородой.

— Подумаешь, какой сударь! Выставили его в дурном свете, понимаешь ли! — закатывая от возмущения глаза, гнусавил Ганс.

— Хватит орать, придурки! — злобно прошипел Фердинанд, скаля зубы.

— Нас ждёт победа! Какую бы цену не пришлось за неё заплатить, — спокойным, уверенным голосом сообщил Караэль.

— Да, это уж точно. С разменными монетами у тебя всё хорошо. За тобой дело не станет, — сплёвывая под ноги, бормотал оборванец.

— Что ты хочешь сказать? — ангел улыбался, разглядывая светящимися глазами бродягу.

— Только лишь то, что ты пожертвуешь каждым из нас, если этого потребует твоя священная миссия, — прошептал Карл, встретившись с мальчишкой взглядом.

— Самопожертвование, вот что требуется от каждого из нас! — вмешался Фердинанд, выплёвывая виноградные косточки.

— Самопожертвование? Не смеши! Тебя и так принесут в жертву, хочешь ты того или нет. Посмотри, этот ангел не такой-то уж и добряк, каким хочет казаться! Неужели только я вижу в нём нечто пугающее? — насмешливо ответил Карл.