Пуговицы (СИ) - Мартин Ида - Страница 37

Лёша из инстаграма по-прежнему не отвечал, и она была не в духе, срываясь на всём подряд.

— А что, более уродских штанов у тебя не нашлось? — как только вошли в вагон, Лиза уставилась на ноги Липы.

— Это обычные. Я в них всегда в школе хожу.

— То школа, а тут в метро с тобой ехать, позориться.

— Ну, ты бы предупредила, — он поплевал на палец и потёр белое пятно на кармане, после чего вытер палец о куртку.

— Господи, зачем я тебя с нами позвала? — закатив глаза, Лиза отошла к другим дверям и достала телефон.

— А чего я такого сделал? — удивился Липа. — Можешь объяснить?

— У неё сегодня хмурое утро, — я подхватила его под руку. — Зато у меня хорошее.

После вчерашнего разговора с Лизой мне немного полегчало и скопившаяся за последние дни неразбериха не казалась такой ужасной, как прежде.

— Слушай, помнишь мы в последний раз говорили с тобой про растяжку? Типа ты не знал, где она спрятана.

— Угу, — Липа не сводил глаз с Лизы.

— Фил сказал, что засунул её в рукав твоей ветровки.

— Так это Фил? — Липа вспыхнул и отвлёкся от предмета своего обожания. — Можно было догадаться. Вот, придурок.

— И что ты с ней сделал потом?

— Ничего. Она сначала просто из рукава торчала, свёрнутая в трубочку. А потом исчезла.

— Как исчезла?

— Утром её уже не было.

— Ты ушёл домой без ветровки?

— Так вышло.

— Блин, Липатов, — я отвернула его от Лизы. — Можешь нормально всё рассказать? Просто из-за этой растяжки получается, что к смерти Нади имеет отношение кто-то из наших.

Липа нахмурился так, будто я обвинила его в этом.

— Я сначала в раздевалке сидел. Хотел Лизу подождать. А потом решил, что, когда физручка уйдёт, сам зайду к Тамаре Андреевне и расскажу ей, как она оскорбляла нас. Меня. Чтобы всё по-честному было. И запись покажу. Но они довольно громко ругались, и мне стало любопытно, что говорят. Подошёл к секретарской, а Надежда Эдуардовна в этот момент, как нарочно, дверь приоткрыла. Я испугался, что она запалит, как я подслушиваю, и заскочил в учительский туалет. Но она, похоже, всё же запалила.

Лизе наскучило стоять одной, и она направилась к нам. Липа замолчал.

— И…?

— И я убежал, — быстро закончил он. — Через окно.

— Через окно?

— Другого выхода не было. Если бы она меня поймала, точно убила бы.

— Что же ты такое услышал, что тебе пришлось сбегать от неё через окно?

— Да ничего такого. Я, наверное, просто больше испугался, потому что она очень жёстко на директрису наезжала… — он обрадованно повернулся к Лизе. — Вставай вот здесь в уголок, чтобы тебя не затолкали.

Липа аккуратно выпихнул меня и воткнул её между дверями и собой.

— Сеня, скажи, пожалуйста, что ты слышал? Я теперь от тебя не отстану.

— Не отстанет, — подтвердила Лиза, заинтересовавшись нашим разговором.

— Я точно не помню, но по смыслу — Надя обещала устроить ужасный скандал и пугала Тамару Андреевну, что это последние её дни в школе.

— Ничего себе! — подключилась Лиза. — Как всё интересно.

— Странно, — я обдумывала услышанное. — Женечка говорил, что это директриса отчитывала Надю за то, что она якобы не оправдала её доверия.

— Когда люди ругаются, у каждого своя правда, — с умным видом выдала Лиза.

Липа, конечно, мог всё это насочинять, но для чего? Гораздо проще было сказать, что он выбросил растяжку в контейнер или в кусты. Это не вызвало бы никаких дополнительных вопросов, и Сеня, пожелай он меня обмануть, озвучил бы именно такую версию. В отличие от Фила, Липатов сначала думал, а потом уже говорил.

После метро пересели на электричку, потом на автобус.

В рекламке «Пуговиц» было сказано, что они находятся в семи километрах от Москвы. На машине близко, а своим ходом хоть и не дольше часа, но муторно и дорого.

От остановки дошли до высоченной бетонной стены и вдоль неё пришли к пропускному пункту.

Маленькому симпатичному кирпичному домику.

О том, что придётся объясняться с охраной, никто не подумал.

Тихо вошли в домик и, не глядя в сторону сидящего поодаль охранника, в моём любимом стиле «Имею право», двинулись напрямик через вращающиеся турникеты, за которыми находилась стеклянная дверь и можно было разглядеть территорию.

Возможно, это бы даже прокатило. Охранник на нас тоже не смотрел до тех пор, пока Липа, беспокойно оборачиваясь на него, не зацепился за турникет.

— Эй, ребята, вы куда? — очнулся охранник.

— Бабушку навестить, — ответила я.

— Пропуск оформляли? — он направился к нам, но мы были уже с другой стороны.

Лиза быстро выскользнула за стеклянную дверь.

— Мы не знали, — я подтолкнула Липу к выходу.

— Как фамилия?

— Иванова.

Охранник немного растерянно остановился со своей стороны турникетов.

— Это честно. Маша Иванова. Так и запишите.

Я выскочила следом за ребятами, и мы торопливо зашагали по дорожке, ведущей к большому кирпичному зданию, широкой громадой раскинувшемуся среди голых берёз.

На территории пансионата гуляло много пожилых людей. Кто-то работал, сгребая сырую листву, кто-то прохаживался по дорожкам, некоторые сидели на скамеечках, другие проезжали мимо нас на инвалидных колясках.

Не доходя до пологой каменной лестницы со скруглёнными ступенями и двумя широкими пандусами по краям, Лиза остановилась.

— Я писать хочу.

— Нашла время.

— Скажи это моему организму.

— Мы сейчас внутрь зайдём и спросим, — заволновался Липа.

— Ребятки, вы к кому? — к нам подошла немолодая женщина в прямом коричневом пальто и бордовом берете, из-под которого выбивались тугие каштановые кудри. Помада у неё была такая тёмная, что казалось, будто губы нарисованы углём, им же были подведены и брови. — По понедельникам посещения после обеда.

— Нам бы с администратором поговорить, — сказала я. — Или кто у вас тут больными занимается?

— У нас не больные. У нас постояльцы или жильцы, как вам больше нравится.

— А насчёт жильцов можно с кем-то поговорить?

Женщина внимательно, но не строго оглядела нас, затем повела за собой. Вверх по лестнице к стеклянным раздвигающимся дверям.

Дедушка в инвалидном кресле у входа почему-то помахал нам рукой. Мы ответили.

В тёплом тамбуре прямо на проходе стояла маленькая сгорбленная старушка в пёстром халате и с рыжим котиком на руках. Когда мы проходили, она не сдвинулась с места, а женщина, которая нас вела, не сказала ей ни слова.

Мы попали в просторный холл с ковром, креслами и несколькими плазменными панелями на разных стенах, все они работали и показывали одну и ту же передачу, где толстые дядьки в деловых костюмах спорили о политике, но их никто не смотрел. Звука тоже не было.

За столиком по типу ресепшен сидела рыжеволосая женщина с высокой причёской. Справа от неё стоял огромный аквариум с голубой подсветкой и золотыми рыбками.

— Вот, Люд, ребята к тебе. Не знаю, что за вопрос, тайна, наверное, — сказала сопровождавшая нас женщина.

Администраторша подняла глаза, и мы увидели ярко-намалёванные зелёные стрелки и огромные накладные ресницы. В ушах её болтались жёлтые шарики-подвески, а на пышной груди красовался точно такой же, как у Нади, бейдж, только с именем «Людмила».

Она мельком взглянула на всех и остановилась на мне:

— Я тебя знаю?

— Не думаю.

— Знакомое какое-то лицо.

— Мы по поводу Нади Сорокиной, которая у вас работала, — сказала я то, что было заготовлено.

— Так? — Людмила наклонила голову набок. — Я тебя слушаю.

— Ну вы же знаете, что с ней? — произнесла я печальным голосом.

— Нет, — женщины переглянулись.

— Она умерла. Её убили.

— Ужас какой, — прошептала женщина в берете.

— Она работала у нас учительницей физкультуры, — подключилась Лиза. — И для всей школы — это огромная потеря.

Липа усиленно закивал.

— Дело в том, что мы все, включая нашего директора, считали, что Надежда Эдуардовна одинокая женщина. Школа даже похороны оплатила. Никто ничего не знал про её маму. А сейчас вдруг выяснилось, что она живёт у вас… И наша директор, Тамара Андреевна, поручила нам навестить её и узнать, как у неё дела, а при необходимости, возможно, даже помочь с финансированием. Ведь вы же не можете выкинуть человека на улицу?