Тюрьма (СИ) - Литов Михаил - Страница 61

И как он восторжествует, схватив подлеца! Как будет наслаждаться, попирая этого гадкого человека, бахвалящегося своим мнимым могуществом и господством! Да, нужно обернуться хитрецом и, раз уж вышла этакая чудовищная комбинация, играть с ловкостью и коварством книжного матерого шпиона. Дать согласие, не имея в виду соглашаться по-настоящему, от чистого сердца. И нельзя, между прочим, не учитывать каверзы и подвохи — их нынче хоть отбавляй, они на каждом шагу. Ты рассчитываешь на мощные заключительные аккорды, на окончательную и решающую схватку с силами зла, а дело оборачивается фарсом. Ты подминаешь противника под себя, сдавливаешь горло этому исчадию ада и ждешь заслуженных аплодисментов, а аплодируют твоему врагу. Кто знает, не увернется ли Виталий Павлович? Сейчас его время, фортуна улыбается ему, эпоха стелится ему под ноги. История торопливо оправдывает и обеляет подобных ему новоиспеченных господ. Держать на крючке Виталия Павловича — этому не учили в академии, об этом ничего не говорят в министерстве. Провожая в Смирновск, не напутствовали, ты, мол, возьми там за жабры местного туза, возьми-ка его с поличным.

Немного приободрившись, подполковник Крыпаев сказал:

— Единственное, на мой взгляд, что может помочь вашему брату… это… с учетом, что Вася, смердящий тут беспардонно, будет все-таки убран…

— Это лирика, — возразил Дугин, — и смердит Вася, между прочим, по моему приказу, а не когда ему вздумается, так что…

— Но он начал с того, что вздумал…

— Переходите к резонам.

— Ну, я думаю, сгодится опять же вариант с заложником, а то и с двумя, с тремя…

Произнесено это было более или менее уверенно. Дугин просветлел, тихо радуясь, что подполковник перешел на его сторону — остепенился, как мог бы охарактеризовать он, — и тотчас же взял деловой тон:

— Как было вчера?

— Нет, буквальное повторение вчерашнего невозможно. Майор Сидоров теперь настороже и будет бдительнее.

— У вас есть конкретное предложение?

— Пожалуй, есть, — задумчиво проговорил Крыпаев. — Намечаются переговоры с заключенными, ну, с целью не допустить бойни… Ваш брат является, заходит, сидит какое-то время, выжидает, слушает… и вдруг… хлоп!.. — кулаком ударил подполковник в раскрытую ладонь, — берет заложника, парочку заложников, кого-нибудь из высших чинов… да хотя бы и меня… Вот тогда его шансы вырваться будут не такими уж мизерными.

Дугин-старший оживился.

— Брату я передам оружие, — сказал он, — для него самого и для тех, кто пойдет с ним.

Подполковник покачал головой.

— Этого мало. Я, например, пойду на эту встречу без оружия. Формально мы все будем без оружия. И тем не менее с нами будет вооруженный оперативник. Я не сомневаюсь в смелости вашего брата и его друзей. — Едва уловимая усмешка скользнула по тонким губам офицера. — Но оперативник перестреляет их прежде, чем они успеют объявить меня заложником. Тут вам необходим профессионал.

— Профессионала я найду. Но как его провести на встречу? Под каким предлогом?

Помолчав немного, офицер вздохнул и затем высказал догадку такого рода:

— Крутятся здесь общественные деятели, болтуны, демагоги…

— Всех мастей, да, полковник? — захохотал Дугин.

— Подполковник, — устало поправил Федор Сергеевич. — Про масти не мне судить, а пусть хоть и всех… Естественно, они эти переговоры не упустят. Если вам удастся подменить кого-нибудь из них, скажем, этого толстяка, Причудова, своим человеком, я не думаю, что это бросится в глаза и вызовет подозрения. Для майора Сидорова они все на одно лицо. Но, конечно, самого Филиппова, их директора, вам лучше не трогать. Причудов — вот подходящая кандидатура. Майор его отлично знает, но все равно, он для майора смеху подобен, как папуас какой-нибудь, значит, и вам сгодится. Но провернуть дело следует тонко. Подмена должна произойти как бы с согласия Причудова, по его просьбе, чтобы Филиппов ничего не заподозрил. И еще учтите, вашему человеку будет совсем не просто пронести оружие.

— Я все учту и все сделаю как следует, — солидно кивнул Дугин. — Уже назначена эта встреча?

— Еще не назначена. Пожалуй, несколько дней у вас в запасе есть.

— Отлично!

— И прошу вас, — вдруг с некоторой жалобностью выкрикнул подполковник, — поменьше жертв! Вообще никаких жертв!

— Ну что вы, какие жертвы? Зачем? Все будет сработано чисто и без лишнего шума. А что до вашей личной безопасности, я вам ее гарантирую, как… Ну, как это объяснить?.. Да как свою собственную! Как если бы я возлюбил вас, как самого себя! Вас это устраивает, полковник?

Виталий Павлович засмеялся с неподдельной искренностью.

Глава восьмая

События идут своим чередом, мы, в свою очередь, их добросовестно описываем, а о смысле прочего, что тем или иным способом входит в нашу творческую задачу, как и о настроении, с каким мы эту задачу решаем, вправе сказать примерно следующее: это уж наше дело — прямым путем и Бог весть куда идти или вкривь и вкось строить, если что-то впрямь строится. Это уж как пожелаем! Разбавлять ли описание элементами античной, предпочтительно, разумеется, греческой, трагедии, моралью стоиков, философией Сантаяны, отпускать ли шуточки в духе Федора Михайловича и Антона Павловича, громоздить ли барочную лепнину, пугать ли заумью, как Крученых… Каркас задан самой жизнью, а обшивку творим и приспосабливаем как нам заблагорассудится, причем многое не то что делается, а и доделывается прямо на ходу, ведь кораблик наш давно уже в открытом море, и при этом что ни глава — все как будто начинается заново, что чревато определенными трудностями, этакими, с позволения сказать, творческими шероховатостями, но и радостями, конечно, тоже, разного рода приятными открытиями. Более или менее твердо обозначилась пока лишь главная тема повествования, а это суть побег Архипова и пущенная по горячим следам погоня, которую теперь, как по всему выходит, должен возглавить сам подполковник Крыпаев. В отношении следов возможно критическое замечание, что упоминание о них похоже больше на прекрасную фигуру речи, чем на определение действительного положения вещей, а впрочем, возможны и «теоретические» протесты со стороны ряда участников описываемых событий относительно главной темы: как каждый считает себя важнейшим в мире человеком, так всякий подхваченный некой темой персонаж мнит, что именно на его плечи ложатся главнейшие и труднейшие хлопоты по ее развитию. Но что нам эти замечания и возражения!

Именно о развитии сейчас гораздо интереснее поговорить, а может быть, и самое время. Отчетливо складывается своего рода треугольник: несчастный скукожившийся беглец Архипов, видный и гордый подполковник Крыпаев, разнузданный, подлый, без зазрения совести встающий на путь шантажа и доносительства бизнесмен-политик Дугин-старший. Нам отнюдь не приснился долгий и несколько, как бы это обрисовать, аляповатый, что ли, разговор между Федором Сергеевичем и Виталием Павловичем, мы списали его с действительности, причем не прежде, чем убедились, что эта последняя твердо и честно выразилась, а не вздумала представать в качестве непотребной видимости, и в сущности так, как если бы при нем, разговоре, по-настоящему присутствовали. Достигнутый результат дает нам то, что мы вполне готовы присоединиться к хору голосов, подтверждающих достоверность картины, изображающей нависание над беглецом подполковника, в данной версии уподобленного знаменитому в истории литературы дамоклову мечу. Подполковник навис мощно и грозно, какие в этом могут быть сомнения. Но кое-что смущает. Может быть, подполковника зовут вовсе не Федором Сергеевичем? Дугин-старший ведь не прочь, как мы видели, шаловливо увеличивать чины и звания, отводить себе в жизни и в разных занимательных обстоятельствах преувеличенно большую роль и т. п., так отчего бы не предположить у него и желание наградить человека Крыпаева (а за фамилию ручаемся) каким-нибудь выдуманным именем. Но, — говорим мы, отвергая это странное предположение не по существу, а просто за его ненадобностью, — в Крыпаеве главное не имя, а то, что он подполковник и с широчайшими полномочиями прибыл в Смирновск из, как он сам любит выражаться, одного важного ведомства, чуть ли не министерства. Что же в этом может смущать?