Высокое волшебство - Дуэйн Диана - Страница 40
- Предыдущая
- 40/52
- Следующая
А тем временем мозг ее наполнялся какими-то непонятными ей, но быстро растворяющимися в памяти понятиями и формулами, ее знания о мире увеличились в сотни, нет, в тысячи раз. И это новое знание перемешивалось с прежним, рождая какие-то пока еще смутные, но неожиданные мысли. И боль, разрывающая тело. И крик, ее крик, который как бы несся не из нее, а помимо горла и рта, вылетая прямо из груди…
И вдруг – тишина… Казалось, что все ее чувства, мысли, воспоминания аккуратно сложены в контейнер, опечатаны, распределены по полочкам. И этот контейнер и есть она, Дайрин. Вокруг нее застыли самые невероятные стеклянные фигурки. В центре этого круга, даже не просто в центре, а внутри его, внутри каждого их них была она, Дайрин. Ей было страшно, все пугало, но ведь она сама хотела этого, она их заставила, она уверяла их, что все будет о'кей. Так и будет! О'кей! Она уверена. Глаза ее были крепко зажмурены. Сердце колотилось как бешеное. Непоседа, этот комочек ужаса, дрожала в ее руках. Да, надо взять себя в руки!
Тишина. Вновь тишина. Наконец настоящая, успокаивающая тишина. Она осмелилась открыть .глаза и оглядеться вокруг. Непоседа застыла у нее на коленях. Сверкающие шеренги стеклянных существ медленно, словно бы освобождаясь ото сна, начинали шевелиться, распрямляться, вытягиваться, посверкивать глазами, сгибать-разгибать свои суставчатые конечности. И шорох пронесся по их рядам, легкий стеклянный перезвон, будто ветер перебирал стеклянные листочки в необыкновенном стеклянном лесу. Свет неба ослабевал, уплывал за горизонт скользящей пеленой, и прохладное свечение звезд освежило воздух. Солнце будто бы растворилось в ночи.
– Больно, – тихо вымолвила Непоседа. Она зашевелилась, сползая с коленей Дайрин. Девочка отпустила черепашку. "
– Больно, – повторила Непоседа.
– Но это стоило того, – сказал вдруг один из самых высоких и мощных, словно ломовая лошадка.
«Эти… мобили, – подумала Дайрин, – пришли в себя быстрее, чем я. Вот что значит искусственные создания».
Голоса мобилей, как их теперь называла про себя Дайрин, зазвучали сильнее. Движение волнами всколыхнуло толпу. Мобили уже не только глядели на нее, но поворачивались друг к другу и – вот так чудо! – разговаривали между собой. Но этот гул голосов был не однообразный, а звучал как музыка оркестра, в которой опытное ухо улавливает пение каждого инструмента. Так сладко было Дайрин слышать этот разноголосый шум. Тянущиеся от одного к другому ленты бинарных рядов, заменяющие им азбуку, звучали для Дайрин как песня, как поэма. Их движения, то резкие, то плавные, то медленные, то быстрые, то простые, то сложные, замысловатые, чуть ли не спиральные, казались ей каким-то необыкновенно изящным танцем, возникающим прямо сейчас, на ее глазах, как чудесная, просто гениальная импровизация. Балет движений, музыка голосов.
– Прекрасная работа – похвалила она компьютер.
– Спасибо, – растрогался «Эппл».
– Хорошо мы сделали, верно? – не унималась Дайрин.
– Неопределенно, – вдруг ошарашил ее компьютер. Дайрин на секунду задумалась, хотела переспросить, что он имеет в виду, но только пожала плечами и ринулась в самую гущу толпы, желая посмотреть на результат своей рискованной затеи. Мобили теснились вокруг нее, дотрагивались, дергали, гладили, вперивались своими хрустальными глазами, что-то говорили ей. Галдели они наперебой, будто хотели удостовериться, что теперь могут это делать запросто.
Эта какофония голосов не оглушила, а обрадовала ее. Особенно привели ее в восторг бесконечно повторяемые слова:
– Сохрани все это! Сохрани в нас, пожалуйста!
И они снова тянулись к ней. Каждый старался выделиться из толпы. Дайрин вдруг сообразила, что теперь можно каждому из них дать имя: они такие разные, что просто не смогут жить без своего имени.
Но попробуй придумай имена для всей этой многотысячной оравы! Поначалу было просто – она давала им имена, как прозвища, по внешности. Вскоре появились Кубик, Быстрый Взгляд, Лимончик, Скок-Поскок, Глазастик, Ногастик, Ушастик, Носастик, Рукастик, Шлепка, Кнопка, Ползун, Весельчак, Хмурчик, Балаболка.
Но вскоре она иссякла и поняла, что прозвища давать не так-то просто: ведь каждое должно быть слишком индивидуально. Не станешь же двух существ называть Хмурчиками, например. Тогда пошли Томы, Дики, Гарри. Не были забыты и Джорджи, Роберты, Ричарды, Каролины и все-все имена, какие только она могла припомнить. Одна группа получила имена ее гимнастического класса. Другой она присвоила имена любимых учителей. Затем прошлась по героям комиксов, персонажей знаменитых мультфильмов, астронавтов, припомнила имена всех героев книги «Властелин Колец» и сериала «Звездные войны». Только имя Дарт Вейдер она никому не дала.
Потом Дайрин прошлась по названиям городов, фамилиям президентов и игроков бейсбольной команды, перечислила имена всех королей Англии, которые только могла припомнить. К тому времени, когда она окончательно выдохлась, все мобили получили свои имена. Жаль, что у нее не оказалось с собой телефонной книги. Можно было бы оставить ее здесь на будущее, для вновь рождающихся.
Она устала, проголодалась. Но ее утешала мысль, что где-то во Вселенной и через тысячу лет будет существовать мир, в котором живут Елизавета Первая и Люк Скайуокер.
Наконец она плюхнулась на «зеркальную» землю и принялась за сандвич. Пока она давала имена этой бесчисленной толпе, Непоседа топала за ней по пятам. Теперь она уселась сбоку, с любопытством разглядывая сандвич.
– Что это? – спросила она.
Дайрин откусила кусок и, прожевав, сказала:
– Еда. Это слово уже есть у тебя в памяти. Непоседа некоторое время сосредоточенно молчала, перебирая новые сведения, потом уверенно заявила:
– Еда – это то, из чего кто-то может извлекать энергию.
– Угу, – пробубнила Дайрин с набитым ртом, с сожалением глядя на последний ломтик ветчины.
Остальные мобили столпились вокруг нее, теснили друг друга, сгибались, вытягивали шеи, пытаясь разглядеть, что это такое она делает.
– Дай-рин, – спросила Непоседа, – почему ЭТО необходимо тебе?
Дайрин пожала плечами.
– Так устроены люди, – принялась она втолковывать черепашке, стараясь при этом, чтобы и все остальные услышали. – Мы устаем, становимся голодными… мы должны время от времени пополняться горючим. Вы, друзья, тоже это делаете, но только по-другому – через контакт с Материнской Планетой. Мой компьютер использует волшебную энергию. Все существующее подчиняется закону сохранения энергии. Пройдут годы, и у вас энергия иссякнет. Придется пополнять ее запас.
Она принялась с аппетитом доедать сандвич. Один высокий, длинноногий мобиль, похожий на аиста, по имени, как она помнила, Худышка, спросил:
– Почему у нас должна кончиться энергия? Она дожевала, проглотила последний кусочек сандвича, задумчиво глянула на него, соображая, как бы попонятнее втолковать этому малышу важную и сложную мысль. Другой мобиль, наоборот, низенький, коренастый, почти квадратный, которого она назвала Монитор, произнес задумчиво:
– Что-то не в порядке с энергией в этой Вселенной. dS = dQ/T , – сказал третий, по имени Лого.
Дайрин стало не по себе: это было уравнение энтропии, обозначавшее тенденцию любой системы терять энергию, распылять ее в пустоту…
– С энергией во Вселенной все в порядке, – сказала девочка как можно увереннее. – Просто так устроено.
– Плохой проект, – сказал Худышка недовольно.
– Ну-у, – протянула Дайрин, не находя что ответить.
Ничего на ум не приходило, ни один мало-мальски умный ответ, и она бухнула:
– Слишком поздно что-то менять.
– Правда? – доверчиво спросила Непоседа.
Дайрин промолчала на всякий случай: с ними, этими маленькими умниками, ухо нужно держать востро!
– Вещи не должны истощаться, – сказал Монитор. – С этим нужно что-то делать. '
– А что будет, если когда-нибудь иссякнешь ты? – с любопытством спросил Худышка.
– Увы, малыш, – вздохнула Дайрин, – ты прав, в конце концов и я иссякну. Я ведь часть Вселенной. Так уж устроено, – повторила она.
- Предыдущая
- 40/52
- Следующая
