Университет языков (СИ) - Андреева Александра Сергеевна - Страница 5

— Ты же умная!

— Буду стараться, — пообещала Ниа. — Ты сможешь встретиться со мной завтра в два тридцать на станции «Университет Геммы»? Я тебе отдам ключи.

— Конечно, — закивала Тали. — А ты не передумаешь? — она с тревогой посмотрела на девушку.

— Теперь точно не передумаю, — успокоила её Ниа. — Ну, жду тебя в два тридцать в центре зала!

— Спасибо! Спасибо, Ниа!

Как только Ниа ушла, Тали бросилась звонить Тэнэ.

Ниа вернулась к своему столику, за которым сидел теперь только Тихэ.

— Ну, всё, проблема Тали решена, — сказала довольная Ниа, садясь напротив друга.

Тихэ вопросительно посмотрел на Ниа.

— Я оставляю ей свою квартиру.

— Значит, ты действительно решила ехать? — спросил он, глядя ей в глаза.

— Ну, это же распределение, — пожала плечами Ниа.

Она так и не сказала друзьям, что могла отказаться. И сейчас Ниа поняла, почему. Она боялась. Боялась не оправдать надежд профессора Веспера. Ниа умела жить, учиться, даже учить в Лабрии, но она не знала, сможет ли делать всё это в другой стране. Профессор Веспер считал, что сможет, но она… она была совсем не уверена.

— Тогда удачи тебе, Вир, — просто сказал Тихэ.

— Спасибо, — без улыбки ответила Ниа.

— Так, что вы сидите? — как вихрь, налетела на них Джина. — Идёмте на второй этаж! Там будут танцы!

Они танцевали, танцевали, танцевали, пока Ниа не перестала чувствовать своих ног. Она выбралась из толпы более привычных к дискотекам юношей и девушек и вышла на балкон. Там, облокотившись на перила, стояла Лени.

Ниа молча встала рядом.

Лени была очень тихой, скромной девушкой, за что часто была вынуждена выслушивать насмешки Джины. Но она никогда не обижалась. С ней Ниа могла поговорить о том, что вряд ли рассказала бы Джине, да и Лени становилась разговорчивей рядом с Ниа.

— Тебе страшно? — спросила вдруг Лени.

— Да, — ответила Ниа.

— Мне тоже.

— Почему? Я думала, ты рада, — Ниа вспомнила свои мысли, когда она узнала о распределении Лени, и ей снова стало стыдно.

— Рада. Только я так боюсь, что для радости остаётся очень мало места. Это трусость, конечно. Я надеялась, профессор пошлёт меня в какую-нибудь библиотеку или отдел письменных переводов. А что, если я не справлюсь, Ниа?

— Забавно, — протянула девушка, любуясь закатом, — недавно я думала о том же самом. Наверное, все так думают.

— Нет, вот у Джины точно всё получится. И у Тихэ тоже.

— Ну, небольшой шанс есть и у нас, — рассмеялась Ниа. То ли от выпитого шампанского, то ли от танцев, то ли от лучей заходящего солнца, она чувствовала себя необыкновенно счастливой. — Давай на сегодня забудем обо всех наших страхах, хорошо?

Лени кивнула, с удивлением глядя на подругу.

— Ноги у меня больше не двигаются, так что, может, в караоке? Пошли, найдём Джину и Тихэ!

Девушки нашли друзей и спустились в караоке-бар. Они перепели все любимые песни на всех языках, которые знали. Ниа хотелось и дальше вкладывать в свою голову вместо мыслей слова песен, но ни сил, ни голоса уже не было.

— Это, как ты говоришь, Джина, было круто, — сказал Тихэ, когда они вернулись за свой столик.

— Теперь я и говорить не смогу, а мне ведь скоро на работу, — прошептала Ниа, падая на стул.

— Ну что, тогда по мороженому? — предложил Тихэ.

— Не знаю, я теперь со своей зарплатой вряд ли могу позволить себе такие излишества! — пожала плечами Джина. — Я же работаю в отделе гуманитарной помощи, чёрт бы его побрал!

На этот раз Ниа не стала останавливать подругу, потому что сейчас Джина ругалась не на Тихэ, не на профессора Веспера и даже не на свою будущую работу. Она злилась на необходимость расставаться со своими друзьями: мороженое они всегда заказывали в конце праздника.

— А вот я, наоборот, скоро смогу позволить себе почти всё, — улыбнулся Тихэ, — так что ждите.

Он пошёл к стойке бара.

— И чего он пристал с этим мороженым? — жалобно пробормотала девушка.

— Джина, — тихо сказала Ниа.

— Чего?

— Спасибо тебе за всё.

— Ой, не надо! Завтра поплачем.

— Нет, завтра я поеду одна, — спокойно сказала Ниа.

— Это ещё почему?

— Завтра мне нужно заехать к профессору за документами. И… Так будет лучше.

— Ладно, если не сможешь уехать, возвращайся, — сказала Джина куда-то в сторону.

— Хорошо, вернусь, — улыбнулась Ниа.

— Вот ваше мороженое, — Тихэ расставил на столе четыре вазочки с разноцветными шариками. — Держите ложки.

— Ненавижу мороженое! — Джина со злостью воткнула ложку в ванильный шарик и вдруг разрыдалась.

— Джина, ну, пожалуйста! — Ниа погладила её по спине.

— Джина, не плачь, а то я сейчас тоже заплачу, — сказала Лени.

— Девчонки… — вздохнув, пожал плечами Тихэ.

— Сейчас запущу в тебя мороженым, — сквозь слёзы пригрозила Джина.

— Как хочешь, но химчистка — за твой счёт.

— Ах ты…

Они долго перебрасывались бессмысленными фразами, болтали о всякой ерунде, вспоминали проведённые в университете годы.

— Смотрите, солнце садится, — сказала вдруг Лени, — наша фотография.

— Бэно! — закричала на весь ресторан Джина.

— Да, моя королева, — сказал выскочивший из какой-то толпы юноша, опустившись на одно колено, — чего изволите?

— Фотографироваться!

Они делали такую фотографию после каждой летней сессии, начиная с первого курса. И только на одной из них будут синие мантии и выпускные шапочки — на последней.

Около университета была небольшая детская площадка: низкая скамеечка, песочница, качели на металлических цепочках, карусель.

— Ниа, Лени, залезайте на бордюр, — скомандовала Джина.

— Может, я хоть сегодня в первый ряд встану? — робко попросила Лени.

— Подрасти сначала, — отрезала Джина.

— Давайте я сделаю несколько кадров, — предложил Бэно.

— Нет, только один! Это традиция, её нельзя нарушать!

— Ладно, как скажешь. Отпечатаю на большом формате — по высшему разряду! Через несколько дней сможете забрать.

— Ой, а можно мне моментальное фото? — попросила Ниа. — Я же завтра уезжаю.

— Только один кадр, — строго сказала Джина. — Тогда всем моментальное фото.

— Что на простой поляроид снимать? — удивился Бэно.

— Я же сказала, всем моментальное фото!

— Хорошо-хорошо. Ну, давайте ребята! Так, Лени подними немного руку, ага… Ниа, полшага влево. Тихэ, сложи ладошку лодочкой. Вот, отлично! А теперь действительно последний раз, Ниа! — сказал Бэно и нажал кнопку фотоаппарата.

Накрыв рукой будильник, Ниа на ощупь отключила звук. Воспоминания о вчерашнем дне постепенно возвращались в сознание: вечер в пиццерии с друзьями, разговор с профессором Веспером, Университет языков… Ниа открыла глаза и села на кровати. В окно светило солнце, Гемма встречала новый день, а она встречала последний день в Гемме.

Приняв душ, она вернулась на ещё не заправленную кровать. Нужно было разработать план действий. Времени у неё как раз оставалось на то, чтобы убрать квартиру, сходить в банк и собрать вещи. Ниа решила начать с банка и заодно купить себе что-нибудь в дорогу.

Надев юбку в горошек и кофточку с жёлтыми цветами, она побежала в банк, находившийся в доме напротив. Отстояв небольшую очередь и выслушав последние новости о готовящемся повышении квартплаты, Ниа заплатила за коммунальные услуги. Потом отстояла другую очередь и получила деньги за папу — тысячу пятьсот идисов.

В лабрийском языке слово «идис» означало денежную единицу и название фиолетового цветка с жёлтой сердцевинкой. В детстве папа рассказал Ниа красивую легенду о том, как бедный юноша влюбился в прекрасную принцессу. Каждый день он приносил ей фиолетовые цветы, которые выращивал в своём саду, но высокомерная девушка даже не смотрела на них. «Они ничего не стоят! — говорила она. — Их можно найти в саду любого крестьянина». Она была принцессой, и поэтому не понимала, сколько сил нужно потратить, чтобы вырастить хотя бы один такой цветок. Юноша очень страдал. Однажды ночью он посмотрел в небо и обратился с молитвой к звёздам. Звёзды услышали его молитву. Они упали в цветы и превратились в драгоценные сияющие сердцевинки. Утром юноша отнёс свои цветы во дворец, и все придворные пришли в восхищение. Сама принцесса не могла оторвать от цветов взгляда и признала их самой дорогой вещью в королевстве. Она согласилась выйти замуж за бедного юношу, но тут один граф, сам мечтавший жениться на принцессе, вызвал его на дуэль и через несколько секунд пронзил мечом грудь соперника. Но вместо крови из раны полился серебристый свет, и принцесса поняла, что самой яркой звездой, самым дорогим для неё в мире было сердце этого юноши.