Клетка для соловья (СИ) - Соболянская Елизавета - Страница 15

Через неделю прямых атак, любопытные сменили тактику – дом и офис Финна завалили приглашениями на вечеринки, прогулки, поездки за город и прочие летние развлечения. На каждом кусочке картона от руки была приписка: «будем рады видеть вас с дочерью».

– Погоди, папаша, – хихикала Софья Иккон, призванная Труновым на помощь, – скоро к тебе начнут подкатывать прилизанные молодые люди, чтобы рассказать, как они хороши, на случай, если вдруг ты ищешь достойную пару для своей дочери!

– Да ко мне уже их папаши подкатывают! – недовольно ворчал Марк, наливая себе коньяк. – У каждого второго партнера сын, прежде грубиян и оболтус вдруг превратился в толкового парня, готового прогулять мою дочь по городу, если она в нем чего-то не видела и не знает! Ха!

– Что поделаешь, – притворно вздыхала Соня, подмигивая Секлетинье, – тяжело быть родителем!

Вообще Клеточке нравилось, что эта очаровательная молодая женщина добавилась к их семейному кругу. Правда ее супруг строго следил за женой, и забирал ее домой не позднее девяти часов вечера, ведь детям нужно было почитать сказку. Соня ворчала: «сатрап»! Но сразу прощалась, брала сумочку и уезжала домой.

Иногда к Марку Аркадьевичу приезжал Горецкий. Тогда мужчины разливали по бокалам коньяк, Фира Моисеевна приносила лимон, посыпанный смесью молотого кофе и сахара, Маргарита Александровна позволяла себе рюмочку ликера, а Секлетинье и Соне наливали апельсиновый сок – для компании.

Мужчины разговаривали о поставках, каналах перевозки, и швейных цехах. Дамы чаще обсуждали грядущий сезон:

– Официально тебя представлять еще рано, – говорила Софья, деликатно пробуя крохотные фруктовые пирожные, приготовленные Фирой Моисеевной. – Вот исполнится восемнадцать – тогда и устроим прием. Только не в доме, а где-нибудь в пафосном месте.

– Почему не в доме? – уточняла Клеточка.

– Потому, что ты дочь, а не жена, – объясняла Софья, и добавляла: – это довольно глупые и пафосные правила, но они имеют значения. Любящий отец не пожалеет для дочери денег, на аренду банкетного зала или какого-нибудь павильона. А жена обычно занимается убранством дома сама и хвастается своим вкусом и достатком приглашая гостей в дом. Любовнице дом для вечеринок не дают никогда. Если она и становится хозяйкой праздника, то где-нибудь на выезде. Типа пикник или фуршет на открытом воздухе… Ой!

– Ничего, – улыбнулась Клеточка, – я поняла. Выучу.

Секлетинью такие моменты забавляли. Все же ей до сих пор казалось, что все это сон, или игра.

Маргарита Александровна во время таких обсуждений сидела рядом, но не вмешивалась, лишь одобрительно кивала. Ей то эти нюансы были известны. В театральной среде они тоже соблюдались. Они с Клеточкой нередко бывали на премьерах и юбилеях. Просто никто не объяснял подростку, что красивая женщина рядом с юбиляром не всегда жена.

В общем жизнь менялась, но не так резко и страшно, как опасались Клеточка и ее бабушка.

Спустя три недели после похищения, Секлетинья вернулась в школу. Основную сдачу ЕГЭ она, конечно, пропустила, но успевала на второй срок – для тех, кто не сумел сдать экзамен в «первой волне». Отец был против такого напряжения, а вот бабуля одобрила.

– Нечего из нашей девочки делать тепличное растение! – заявила она. – Клеточка отлично училась одиннадцать лет, я уверена, она справится!

Марк Аркадьевич что-то фыркнул себе под нос, но спорить не стал. Просто вызвал Горецкого и пояснил:

– Пацан Каменского еще гуляет, думает, что универ у него в кармане, и вообще все всё забыли. Зря конечно, но я не хочу его спугнуть. Пусть воображает дальше. Так что за девочкой присмотри. Я там к директору школы заехал, тебе пропуск сделали, будешь за Ланой присматривать.

Антон поморщился – ну что у него дел нет? Но спорить не стал. Царапало его это «Лана». Высокомерное имя, похожее на кличку для кошки. Совсем Клеточке не идет, но кто он такой отцу указывать?

Утром к особняку Трунова подъехала неприметная серая машина без особых примет. Секлетинья вышла из дома, улыбнулась солнечному дню, обняла бабулю и очень удивилась, когда увидела за рулем Горецкого.

– Вы сегодня без мотоцикла?

– Секлетинья Марковна, – официально поприветствовал ее Соловей, – вам на мотоцикл нельзя. Да и в машине будет безопаснее.

Улыбка девушки погасла. Она поблагодарила его за заботу ровным голосом, и села на заднее сидение. Там положила голову на подголовник и закрыла глаза. Антон поглядывал на нее в зеркало заднего вида и удивлялся. Как-то быстро она… нет, не выросла – повзрослела. Взгляд стал другим. И это выражение лица… Куда девалась та улыбчивая девчушка, у которой блестели глаза при виде его мота? Потаенно вздохнув, Горецкий остановил машину возле школы и вышел первым, чтобы подать Секлетинье руку и проводить ее в класс.

– Вы со мной? – удивилась она.

– Марк Аркадьевич распорядился, – утвердительно ответил Соловей, забирая на вахте свой пропуск.

В школе было пусто – по иронии судьбы «вторую волну» сдавали как раз в том здании, где училась Секлетинья. Но народу было меньше. Школьников пригласили в класс, объяснили правила, собрали телефоны, потом проводили в другой кабинет – под пристальные глазки телекамер. Вода, шоколадка, ручка, пачка листов с напечатанными вопросами, время пошло!

Горецкого в класс не пустили, да он и не рвался. Убедился, что Каменского на экзамене нет и занял пост в коридоре у двери. Скучать почти четыре часа, зевая и глядя в окно не его задача, так что молодой мужчина сразу взялся за телефон. Видеоконференция с партнерами, чат с секретарем, обсуждение работы склада с шефом… Каждый, кто проходил по коридору, косился на стильно одетого длинноволосого мужчину, но пропуск прикрепленный как бейдж снимал все вопросы.

Антон догадывался, почему он протирает брюки о корявый школьный подоконник. Неужели кто-то подумал, что Финн назначит охранником своего зама? Простых охранников у Трунова хватает, и сложных тоже. Соловей знал, что Марк Аркадьевич уже и девчонку нашел, такую, которая сможет подружиться с Секлетиньей, и будет охранять ее. Нет, Антона попросили отвезти дочку шефа для ее спокойствия. Мол все спокойно, все без перемен, сдавай экзамены и не волнуйся. А вот когда Клеточка перешагнет эту ступеньку, тогда все появится – и охранница, и новый гардероб, и обязанности.

Секлетинья вышла из кабинета чуть раньше назначенного срока. Усталая, бледная, словно выпитая. Соловей подхватил ее под руку:

– Домой?

– Мне бы в лес куда-нибудь, голова болит, – пожаловалась девушка, – окна закрыты, все нервничают, потеют…

Горецкий знал, что должен вернуть девчонку в особняк, но на нее было жалко смотреть и он сдался:

– Ладно, прокатимся немножко. Только ты голодная наверное?

– Не особенно, можно воды и яблоко, – ответила Секлетинья.

В итоге они остановились у киосков на остановке, купили воды, кофе, яблок, бананов и свежих булок. Закинули пакеты в салон, открыли окна и поехали за город, к реке.

Конечно, в центре города набережная была обустроена, но стоило подняться чуть выше и начинались «дикие» пляжи, заросшие лозняком островки, и хлипкие мостики, зияющие дырами. Чтобы не терять время Антон съехал ближе к воде и вскоре отыскал пустой пляжик. Плед и подушки были в машине. Он быстро устроил девушку на траве, принес пакет с едой и сел рядом. На свежем воздухе аппетит вскоре проснулся. К тому же булки отлично пахли, а яблоки оказались сочными и хрустящими.

Сначала они молчали. Потом Соловей вспомнил свои экзамены, Клеточка поделилась подробностями школьных испытаний, так что они смеялись и грызли фрукты, глядя на реку и свесившиеся к воде ивы.

Проведя в любовании природой часа два или три, Горецкий вспомнил про дела:

– Солнце садится, давай домой!

Секлетинья без возражений встала, собрала в пакет огрызки, встряхнула плед. Пока она складывала все в машину, мужчина включил телефон и аж подпрыгнул, от немедля затрезвонившего рингтона.