Не кричи...(СИ) - "Изменяя_реальность" - Страница 41

— Налево на Грейвс, на перекрёстке на Север Джулиан и затем 44-е шоссе. Так?

— Да. Я буду на стандартной волне.

Рамлоу в сумраке офиса выглядит пугающе. Тёмная одежда, тёмные волосы, тускло блестящие глаза. И ни тени улыбки. Куда только всё его балагурство подевалось? Настоящий профессионал — собран, холоден, серьёзен.

— Теперь слушай меня. План прост. Ты даёшь мне отстать на максимально возможное удаление. Для УКВ радиостанции предел — двенадцать миль. Следи за уровнем сигнала, если начнёт слабеть, значит ты выходишь из зоны, ясно? Имей ввиду, что держаться нужно строго в этом диапазоне. Не более двенадцати миль от меня, иначе я тебя не найду никогда. Поняла?

— Да. А если он свернёт на просёлочную дорогу?

— Не свернёт. Ты не позволишь. Запомни, девочка — это не он охотник. Это ты — охотник. Вымани его на трассу. Что бы он не делал, как и чем бы не заманивал — не поддавайся. Я буду слышать ваш разговор точно так же, как если бы сидел с тобой в одной машине. Со мной на связь не выходи, он тоже будет нас слышать.

— Брок?

— М-м?

— Ты ведь меня не бросишь?

Устремляет на меня полный непонимания взгляд. Сейчас мы — одна команда, и для него бросить меня равно бросить своего.

— Я вызвался тебе помочь. Запомни. От своих слов я не откажусь.

Киваю. И всё-таки мне не по себе. Рамлоу чувствует моё волнение и быстро притягивает к себе, сжимая ладонями плечи. Заглядывает в глаза.

— Не бойся. Иначе он победит. Если ты проиграешь психологически, опустишь лапки, то считай, что битва проиграна.

Мне нечего ему на это ответить. Это даже не психология, это что-то древнее, гораздо более древнее, чем современная наука о поведении. Из уст Рамлоу вообще звучит запредельно архаично. Возможно, тому виной его собственная близость к животному бытию. Окидываю взглядом офис. Одинокая лампочка на моём бывшем столе светит слабо, бросая охристо-оранжевые блики на стены, на потолок и на лицо Рамлоу.

Острые волчьи черты, внимательный немигающий взгляд из-под темных низких бровей, плотно сомкнутые тонкие губы… Всё выражает его готовность вступить в схватку. О себе сказать того же я не могу, и он это чует, как хищник чует кровь своей жертвы. Пальцы стискивают мои плечи сильнее, до синяков, до жжения. Встряхивает меня, вынуждая обратить на себя внимание.

— Повторяю. Ничего не бойся. Я рядом.

Киваю.

Только сев в служебную машину, понимаю, что сейчас происходит. Что я натворила, гоняясь за миражами. Я освобождаю одного убийцу, чтобы поймать другого. И у меня нет ни единой гарантии, что Рамлоу сейчас просто не сдёрнет куда посчитает нужным, бросив меня в пустоте. Если уж поводок Пирса с ним не сработал, затянувшись вокруг глотки в виде досье вечного убийцы, то что говорить обо мне? Озноб бьёт всё сильнее, и я первым делом включаю обогрев салона, и только после этого запускаю двигатель. На всякий случай проверяю оружие. Заряжен мой Глок-19, под резинкой на левой щиколотке дремлет «Смит-вессон м-65», совсем крошка, в сравнении с Зауэром Рамлоу, но не менее смертоносный шестизарядный револьвер.

В зеркале заднего вида замечаю какое-то движение. Видимо, я и не заметила, как истекли отмеренные пять минут. Надо поторопиться и увеличить между нами расстояние.

***08.22.2018 7:56 р.m.

Она сомневается. Понять можно. Всё, что я сказал — не заслуживает доверия. Ни про Пирса, ни про себя. Да и кто я, чтобы просить доверия? Бродячая бешеная собака. Таких только усыплять, она права. Но Морелли возвращает мне Зауэр, хоть это и даётся ей с огромным трудом. Ничего, скоро я уберусь отсюда раз и навсегда и она забудет обо мне, как дурной сон.

— Повторяю. Ничего не бойся. Я рядом.

Нина заглядывает в глаза так, что мне хочется всё бросить, закрыть её в камере, и лично найти этого маньяка, лишь бы не чувствовать её страха. Животного, липкого, вползающего под кожу, заражающего. Эмоции всегда самое опасное оружие. Они мешают правильно думать. Отвлекают. Уметь их выключать — первое, чему меня научила жизнь, а вот ей только предстоит освоить эту науку. Я бы с удовольствием поменялся с Морелли местами, да только не меня маньяк ищет.

Когда Морелли выскальзывает из офиса, подныривая под сигнальную ленту «Пересекать запрещено», начинается обратный отсчёт. Пару-тройку минут я потрачу на установку радиостанции. Она как-раз успеет добраться до выезда из города.

В машине пахнет пылью. И кожей. Я чертовски соскучился по этой крошке. Жёсткий тонкий обод руля приятно холодит ладони. Радиприёмник нахуй, потом облицовку поправлю. Сейчас не до эстетики. На его место втыкаю радиостанцию. Как только провода питания щелкают фишками, табло оживает. Передатчик автоматически настроен на волну пассивного приёма. Шкала тут же показывает на находящийся неподалёку источник сигнала — машина Морелли. Что ж, охота началась. Пора прекращать валять дурака.

Съезд на 44-е шоссе сложно проебать. Пустырь просто огромен. На индикаторе устойчиво горит уровень сигнала от приёмника Морелли. Судя по нему, она недалеко, максимум миль пять-шесть, а это не больше четырех минут по трассе. Достаточно, чтоб вовремя вмешаться.

В свете последнего фонаря справа мерцает невесть откуда взявшийся автомобиль. Какого, спрашивается, хуя, его несёт? Вообще-то я еду по главной, а этот хуепутало даже не сбавляет скорость, а по-моему даже наоборот. Неприятно холодеет под ложечкой. В аварии я бывал бессчётное количество раз и это — она. Почти две тонны «Импалы» вздрагивают от сильнейшего удара в бок. Грохот и вой металла бьёт по ушам. Всё, что я успеваю сделать — прикрыть голову руками, предварительно ёбнувшись виском об стекло в водительской двери. Пассажирская дверь вминается прямо на глазах, калеча мою крошку. Триплекс лопается, повисая на рамке окна. Глаза слепит свет фар. Что-то с рёвом тащит «Импалу», схватив поперёк корпуса. Выкручиваю руль в направлении движения, давя на газ, пытаюсь увести машину из-под атаки. Но слышу, как в холостую визжит резина по асфальту. Каких-то несколько секунд. Рёбра, передавленные ремнём безопасности напоминают о себе агонией. Вдох сделать адски больно. Вот же дерьмо! Разбираться, что происходит, а тем более пугаться — некогда. Кажется, это и есть мой ответ на вопрос о том, жив ли падлюка Роллинс. Что-то огромное прижимает «Импалу» мордой к столбу. Приехали, блядь. Если что-то должно случиться, то оно непременно случится, и непременно тогда, когда ты меньше всего этого ждёшь. Отстёгиваюсь, благо ремень не закусило.

Зауэр ложится в ладонь. Не будет долгих разговоров. Вываливаюсь из машины. В голове шумит от удара. Перед глазами слегка двоится, но это не беда. Беда в другом…

— Эй! Рамлоу! Не ожидал? — знакомый голос.

— Я надеялся, что ты сдох…

— Взаимно, пёс!

Джек Роллинс. Вот — беда. Что б тебя. Жаль, что я всё же не убил тебя там. Тень нависает. Рука Джека хватает меня, как котёнка за шею сзади, пытаясь заставить подняться с колен. Чёрт! Вот же чёрт! Единственная мысль — очень некстати.

— Я передумал отвозить тебя Пирсу живым, — рычит на ухо Джек, наклоняясь непозволительно близко, — скажу, что ты сопротивлялся…

Я вижу в его руке острый, похожий на лист дерева тычковый нож. Один удар, и я покойник. Джек уже делает короткий замах. Не будет рефлексии на тему дружбы. Я для Джека — предатель, а с такими разговор короткий, сам его этому учил. Счёт идёт на мгновения. Удар, по моим расчётам, придётся в горло.

— Я время тратить не хочу… — Зауэр щёлкает в темноте.

Времени на уговоры у меня нет. Ни у меня, ни у Нины, иначе ей — кранты. Или я или он. Глаза Роллинса округляются. Видать совсем охуел, решив, что я пустой хожу. Зауэр дважды рявкает. Отдача гасится за счёт малого расстояния между нами. Где-то испуганно взлаивает собака. Роллинс смотрит с недоумением. Ещё секунда. Захват слабеет. Нож падает на землю. Роллинс заваливается на бок, глядя на меня такими испуганными глазами, каких я никогда у него не видел. На губах выступает пузырящаяся кровь — пробиты лёгкие и сердце. Бронежилет не спасёт от выстрела в упор. Первый выстрел пробивает защитную пластину в боку, второй выстрел — разрывает внутренности.