Как стать волшебником - Дуэйн Диана - Страница 20
- Предыдущая
- 20/52
- Следующая
Нита прикрыла глаза и старалась запомнить, впитать в себя все, что говорила ей старая рябина.
– А ты знаешь, кто написал Лунную Книгу? – спросила она.
Долго молчала рябина. Очень долго. Наконец промолвила:
– Никто из нас не знает точно. В наших легендах говорится, что она не была написана. Она просто существовала с тех пор, как существует жизнь во Вселенной. С тех пор, как зажглись звезды. А может быть, и гораздо раньше.
И рябина снова уставилась в звездное небо.
– А та, другая, Темная Книга? Ствол дерева вздрогнул, будто его ударили топором.
– А эта книга была написана… – Голос рябины упал до еле слышного шепота. – Она написана Одинокой Силой, той злой силой, что явилась в мир для уничтожения. Никогда больше не спрашивай о ней. Даже упоминание ее имени может вызвать эту страшную силу.
Нита умолкла и долго сидела так, размышляя. Из задумчивости ее вывел голос рябины.
– Ты пришла попросить о чем-то? Волшебникам всегда что-нибудь нужно от рябины. Ягодку, листок, веточку. Я угадала?
– Да, – прошептала Нита.
– Не смущайся, – сказала рябина. – Когда мы, рябины, пришли в мир, чтобы стать деревьями Светлого Волшебства, мы готовы были отдавать.
– Ладно, я скажу, – решилась Нита. – Мне нужно немного живого дерева. Крохотный кусочек. Лишь столько, чтобы хватило на тонкий прутик. Мы должны завтра отворить Вход во Вселенную.
Над головой Ниты прозвучал хрусткий ломающийся треск, и короткая прямая ветка, тонкая, как макаронина, упала в траву к ее ногам.
– Сегодня луна почти полная, – задумчиво сказала рябина. – Я советую тебе, не мешкая, оборвать листья с ветки, сделать прут гладким и оставить его до утра на земле, чтобы он впитал лунный свет. Сдери и кору. Это не повредит заклинанию, зато сделает его более чувствительным. Позже ты оценишь мой совет.
– Да, – согласилась Нита, – в книге что-то подобное упоминалось: рябиновый прут, напоенный ночным лунным светом, становится надежной защитой. – Она подняла голову и впервые прямо глянула на рябину. – Мне пора. Надо еще раз повторить всю цепочку заклинания. Мне кажется, я ее знаю недостаточно твердо. Я ведь совсем еще новичок в Волшебстве.
– Иди, – сказало дерево, нежно прошелестев листьями.
Нита в порыве ответной нежности обняла ствол дерева, прижалась к нему щекой. Потом ухватилась за толстую нижнюю ветку и, поджав ноги, немного покачалась на ней, как в далеком детстве.
– Можно я иногда буду приходить сюда покачаться на твоих ветвях? – спросила она.
Она почувствовала, что дерево смотрит на нее всеми своими листьями и ветвями, всеми просвечивающими сквозь крону звездами.
– Напомни обо мне деревьям Манхэттена, если тебе потребуется их помощь, – сказала рябина.
– Меня зовут Нита, – сказала Нита и вдруг сообразила, что человеческое имя ничего не значит для дерева.
Тогда она произнесла мысленно символы своего образа, созданного на языке Словаря. Рябина в ответ легко покивала вершиной. Каждый ее листик затрепетал, повторяя шепотом, шелестом, дрожанием имя девочки.
– Иди, – повторила рябина. – Хорошо отдохни перед завтрашним утром.
И она опять воззрилась на звездное небо. Нита вернулась в дом.
x x x
Ранним воскресным утром, около восьми часов, Нита, Кит и Фред сели в автобус, идущий к Лонг-Айленду. Потом пересели в сверкающий серебристый поезд на Манхэттен. В вагоне их окружали обычные пассажиры: воскресные гуляки, приезжие из других мест, люди, отправляющиеся за покупками. Никто не обращал внимания на мальчика и девочку, сидящих у окна и перебирающих странное содержимое своих рюкзаков. Тем более оставалась незамеченной слабая искорка, висящая у оконного стекла между двумя детьми. А Фред тем временем с неослабевающим интересом глазел на пролетающие за окнами вагона парки, автомобильные стоянки, магазины, даже свалки металлолома.
– Что это за горы металлических раскоряк, сваленные в кучи? – спрашивал он.
– Машины, Фред.
– Но я думал, что машины – это то, что движется!
– Когда-то они это и делали.
– Они притащились сюда умирать?
– Они умерли до того, как оказались здесь.
– Но они взгромоздились друг на друга. Как же они это сумели, мертвые?
– Это обычная.свалка, Фред. Их сюда привезли другие машины.
– Ага, понятно. А это что, прошу прощения? Три светящиеся штучки, запертые в трехэтажной коробке. Зачем их повесили здесь?
– Это светофор, Фред.
– Ого! Он излучает энергию! По-моему, он хочет мне что-то сказать. Эй! Привет, свето-фор-р!
– Фред, – забеспокоилась Нита, – ты слишком ярко вспыхиваешь. Успокойся, иначе тебя заметят.
– Ладно. Прошу прощения. Просто мне хотелось поприветствовать того замечательного парня по имени Свето-фор.
Нита громко вздохнула.
– Ну что там у нас еще? – спросила она Кита.
– Батарея.
– Верно. Вот она.
– Литиево-кадмиевая?
– Она самая. Ого, какая тяжелая! Пожалуй, потяжелее всего остального. Это последняя вещь, необходимая нам для сжатия Времени, верно?
– Нет, еще восемь с половиной кусочков сахара. Есть?
– Вот они. – Нита потрясла небольшим пластиковым мешочком.
– О'кей! Теперь материалы для создания Входа во Вселенную. Сосновая шишка?..
– Колючая сосновая шишка. – Нита вынула шишку, показала Киту и снова засунула в рюкзак.
– Аспирин?..
– Тут.
– Вилка?..
– Здесь.
– Ветка рябины?..
– Есть. – Она вынула ошкуренную палочку – небольшой зеленовато-белый прутик.
– Отлично. Укладывай все это обратно, – командовал Кит. – Слушай, у тебя рюкзак набит битком. Дай-ка мне батарею. Тебе будет полегче.
– Держи. – Нита протянула батарею Киту, следя за. тем, как он сует ее в рюкзак под бутерброды. – А это что у тебя? – спросила она, заметив не отмеченную в списке непонятную штуку.
– А? Это? – Он выволок из рюкзака тонкую металлическую палочку с бомбошкой на одном конце и острыми зазубринами на другом.
– Да, да, вот это. Что это такое?
– Сломанная автомобильная антенна. Вернее, – поправился Кит, – то, что было ею когда-то. Вчера днем я сидел у гаража, читал и слушал болтовню нашей машины. Она старая, просто развалюха. Отец то и дело собирается отдать ее в ремонт, но каждый раз у нас не хватает на это денег. Вот он сам и возится в свободное время – чинит двигатель. Обычно он занимается этим, когда устал или зол на что-то. Тут уж он отводит душу – ругает машину почем зря. Конечно, от его ремонта никакого толку, но домой приходит грязный с головы до ног и, представь себе, в отличном настроении. Ну вот, я сидел и мысленно повторял символы заклинания. А машина говорила со мной…
– Вслух?
– Нет, так, как это делает Фред. Было похоже на чих мотора. А голос у нее такой скрипучий, что впору смазывать его машинным маслом. Я, конечно, не был удивлен. С тех пор как я читаю волшебную книгу, я разговариваю с камнями, со всякими вещами. Они рассказывают мне, где побывали, в чьих руках, что видели. В общем, машина и я толковали о том о сем. – Кит помолчал. – Знаешь, они все видят не так, как мы. Они не могут понять, почему мы их делаем, а потом портим и выбрасываем. Объяснить этого я не смог.
Нита кивнула, а сама подумала, что поезд, наверное, тоже живой. А почему бы нет? Он не менее сложен, чем автомобиль.
– И что же антенна? – спросила она.
– А! Машина сказала, что антенну нужно взять на счастье. Она валялась на земле, сломанная и никому не нужная. Отец давно снял ее. Я поднял этот обломок, принес домой, почистил. В конце концов, с помощью металла можно совершать немало Волшебных превращений – в металлических предметах сжаты немалые силы. Если их высвободить…
– А ты не подумал, что лишние предметы и действия могут навлечь на нас неприятности? – спросила Нита. – Карл ведь предупреждал.
Кит пожал плечами.
– Я буду осторожен, – сказал он. – Карл предупреждал насчет Входа во Вселенную. А я и не собираюсь использовать эту антенну сейчас. Просто я подумал, если в школе кто-нибудь станет ко мне приставать, то я смогу ею защититься. То есть просто подраться. – Он засмеялся. – Ладно. Сейчас не до этого. Эй, смотри, мы подъезжаем к повороту, после которого будет виден город, пока не нырнем в тоннель под реку. Пойдем вперед. Лучше всего смотреть из окна первого вагона. Фред, хочешь поглядеть на город?
- Предыдущая
- 20/52
- Следующая
