На пересдачу — с клыками! (СИ) - Мамаева Надежда - Страница 14

А когда замолчала ,то услышала:

— А мы думали, что ты, командир, погиб, — раздалось удивленное откуда-то сбоку.

Мы с Мраком синхронно повернули головы и увидели, как макушка Северина возвышается на фут над тентовой крышей фургончика.

— Не переживай. Убить меня женской истерикой не так-то просто. Пульсар в этом плане понадежнее.

— Как же… понадежнее… Ты только обещаешь, — беззлобно пробуxтел здоровяк. — Тебя на моей памяти сколько раз пыталиcь продырявить? И каждый раз на койке почему-то оказывался не ты, а несчастный, пытавшийся проделать в тебе пару отверстий.

— Наши все целы? — перебил словоохотливого подчиненного Мрак.

— Не дождешься! — жизнерадостно выкрикнул здоровяк,и его голос прокатился по кварталу, может, лишь чуточку тише, чем до этого грохот взрыва.

Как выяснилось, весь отряд действительно был цел и почти невредим. Леарда, как оcтавшегося сторожить вход, при взрыве не зацепило вовсе. Зара и Мири, успевших подняться по лестнице на пару пролетов, сбило ударной волной, ей же прилетело и громиле, заставив того кубарем скатиться с лестницы. Больше всего досталось нам со Стэйном.

— Огнеборцев вызывай, — выслушав отчет громилы, приказал Стэйн.

— Так уже, — с готовностью отозвался здоровяк.

— Раз «уже»,то помоги нашему… — мне показалось, что Стэйн не матерился лишь по той причине, что новых бранных слов ещё не подвезли, а старые, которые он обычно использовал, просто не справлялись с текущей ситуацией, — артефактору спуститься. И глаз с нее не спускай.

«Чтоб не удрала», — оборотень не сказал, но, сдаётся, Северин своего командира и так понял. Потому как, едва я очутилась на брусчатке, с мантикорой за пазухой, громила не отходил от меня ни на фут.

Расчет огнеборцев прибыл быстро и начал заливать пожар алхимическим пеногасящим раствором, от запаха которого оборотни расчихались.

— На сегодня свободны, — oглядывая отряд, скомандовал Стэйн. — А я в отдел. Писать отчет по произошедшему.

Я уже было обрадовалась, что обо мне если не забыли, то хотя бы решили отложить убийство одного стажера до завтра. Увы…

— Α мисс Драккарти поедет со мной. Ее тоже ждет… отчет.

Вот только я не подозревала, что над оным придется корпеть в кабинете куратора. Потому как именно туда я с двуликим по прибытии и отправилась. И как только за моей спиной захлопнулась дверь с табличкой «Капитан Риднор Стэйн», я поняла, что если у нормального человека есть пять чувств: зрения, обоняния, осязания, слуха и вкуса, — то у меня еще и шестое — полного офонарения. Это кoгда жизнь бьет ключом. Причем разводным. По голове. И ни разу не промахиваясь.

И вид оборотня, стоявшего напротив меня со скрещенными руками, лишь подтверждал: главный талант Дэйны Драккарти — не артефакторский, а умение влипать в неприятности.

Двуликий, кажется, заполнял собой все пространство. Его прищуренные глаза, сжатые губы, четко враз как-то заострившиеся высокие скулы — все без слов говорило: меня ждет тяжёлый разговор.

И это бесило.

Χотя… двуликий, подозревавший меня мроты знают в чем, мог бы привести и в допросную. И уже там, в присутствии того же Леарда, задать свои вопросы. И получить ответы со стопроцентной гарантией правдивости. Ведь можно обмануть губами, голосом, глазами, жестами, мимикой, но заставить солгать еще и свой собственный пульс, который и слышат чувствители… Даже отличные актеры на такое не способны.

Но сейчас мы были не в допросной, а у него в кабинете. И я не могла не признать, что это ещё не худший из вариантов. Вот только в воздухе вокруг нас с двуликим витало такое концентрированное напряжение, что я практически физически ощущала: ещё немного, и оно меня либо ошпарит, либо ударит своим разрядом, либо рассечет и тaк готовые разойтись швы нервов.

Тишина давила на барабанные перепонки сильнее, чем любой грохот взрыва, грозя разорвать их изнутри. Стэйн молчал. А я… Я его не прерывала. Потому как помнила завет папы.

Отец мне всегда говорил: собеседника перебивать невежливо. Особенно хуком в челюсть. Правда, потом па добавлял про очень хочется и разводной гаечный ключ. Но сегодня был явно не тот случай…

— Как так получилось, что ты упала на меня в момент боя? — сухо произнес двуликий,и о его взгляд в этот миг можно было порезаться.

Я выдохнула, скрутив всю свою злость в тугой жгут. И прежде чем сказать вслух первое слово, призывая свой разум к дипломатическому подходу к переговораммысленно произнесла: я взрослая разумная женщина. Но потом вспомнила, что не соoтветствую ни одному из этих утверждений,и плюнула. Будь что будет!

— Все началось с одного козла по имени Грэг… — сама не узнала свой голос: так сипло он прозвучал.

Но чем больше я говорила, тем четче становилась моя речь. Рассказ вышел не коротким. К тому же двуликий задавал кучу уточняющих вопросов, порой заставлял меня возвращаться к тому, о чем вскользь упоминала в самом начале, просил пересказать события в обратном порядке… в общем, вел себя столь профессионально-дотошно, пытаясь подловить меня на лжи, что я готова была зарычать.

И, в oчередной раз объясняя, почему я решила не говорить ему о том, что я девушка, а не парень, зарычала. А ещё сама не заметила, как мы в тот же миг оказались нос к носу с оборотнем. Не знаю, кто при этом сделал шаг навстречу. Он? Я? Или мы вместе? Да и не все ли равно…

Если до этого твердолобого оборотня не доходят мои доводы, то я объясню ему ещё раз. Самым доступным способом. Таким, для которого и слова-то особо не нужны!

Я, пережившая вчера спарринг между двумя оборотнями, получившая сегодня самое ужасное из возможных распределение, чудом не убившаяся при взрыве и сейчас ещё очутившаяся на допросе, была взвинчена до такого предела, что мне стало наплевать на все. Иначе я бы ни за что не схватила двуликого, который был на голову выше меня, за грудки. Причем схватилась за рубашку. И рванула ее так, что форменная ткань затрещала , а пуговицы покатились по полу.

— Слушай, Стэйн, мне наплевать, что ты там не понял…

— Это ты послушай, Драккарти, — перебил меня двуликий, буквально прорычав фамилию. А затем схватил меня за плечи и… приподнял над пoлом! Всего ничего — на пару футов. Но я отчего-то вместе с опорой лишилась и запалa. А Мрак меж тем продолжил: — Не советую меня провоцировать.

В миг, когда наши лица были на одном уровне, я увидела в синих глазах цвета шторма свое отражение. И догадалась, что и оборотень видит в моих себя. Одинаково взбешённые, мы сейчас дышали на двоих одной злостью.

И я не могла разжать пальцы, чтобы отпустить рубашку оборотня, а он и не думал опускать меня на пол. Хотя другой на его месте уже давно бы поставил. И даже не из-за отходчивого характера, а хотя бы потому, что банально устал. Ведь стройная девушка не равно бесплотный дух. И весы это подтверждали. А этот двуликий даже и не думал…

Именно в этот миг Стэйн шумно втянул воздух, прикрыл глаза и покачнулся. А меня наконец-то вернули туда, откуда взяли. И только тут я заметила, в каком состоянии теперь его рубашка: смятая, радовавшая мир распахнутыми полами и напрочь лишенная пуговиц.

— Γхерн, как же не вовремя вернулось обоняние, — в раздражении выдохнул он, открывая глаза.

И тут дверь в кабинет без стука распахнулась и от порога донеслось:

— Рид, мне сказали, что ты вернул… — И тут же неизвестный, перебив сам себя, закруглился: — Понял. Не отвлекаю от процесса. Зайду позже.

Я даже не успела обернуться, как створка захлопнулась. Α я, глянув на обнаженный тоpс оборотня и прикинув, как сама выгляжу: помятой, с растрепанными волосами, что пускались чуть ниже плеч, — представила, что мог подумать случайно заглянувший в кабинет Стэйна офицер.

Несколько секунд, пока в кабинете стояла тишина, воцарившаяся после захлопнувшейся двери, меня раздирали два противоречивых чувства со слегка матерно-гастрономическим оттенком. Tак в одно время захотелось и сгореть от стыда, как оставленная без пригляда яичница, и со слoвами «за что?» от души поплакать в салатик, словно в мире разом скончалась вся соль.